– Это что за фокусы? – пробормотала я, обращаясь к фикусу на подоконнике, единственному свидетелю моего потрясения.
«Гражданин Кирилл Сергеевич Лаптев просит признать его законным наследником…» – запнулась я, чуть не подавившись глотком морса, и еще раз пробежала глазами по строчкам письма.
Оказывается, у моего Сережи, светлая ему память, нарисовался внебрачный сын! ?
И не абы когда, а спустя ТРИНАДЦАТЬ лет после того, как мой благоверный отправился в мир иной!
Этот Кирилл даже свидетельство о рождении приложил, где черным по белому значился отцом мой Сергей Лаптев. Руки у меня задрожали. Стала воду в стакан наливать – половина на скатерть в горошек плюхнулась, половина на мои любимые джинсы. Но какая, в сущности, разница, если такой сюрприз подвалил!
«Только этого в моей коллекции неприятностей не хватало!» – бубнила я себе под нос, пытаясь переварить этот детективный поворот в моей и без того непростой жизни.
Вдруг телефон мой запел голосом известной певицы – я аж подпрыгнула.
– Галя, ты уже получила это..это..? – спросила моя золовка Ольга таким конспиративным шепотом, будто мы с ней золото партии перепрятывали.
– Получила, – выдохнула я, как после марафона. – А ты откуда знаешь?
– Мне тоже прилетело такое же письмо. Я же тоже, получается, наследница по закону. Правда, с долей поменьше… В общем, попали мы с тобой в категорию «заинтересованных лиц», как в настоящем детективе!
– И что теперь делать будем? – спросила я, искренне не понимая, как разгребать эту кашу.
– Может, к адвокату сходить? Или с этим товарищем по-мирному договориться? – Ольга всегда была осторожной, предпочитала тихо отсидеться, а не в бой кидаться.
Я почувствовала, как внутри меня закипает бульон возмущения.
– Договариваться? С этим непонятно кем? Который из ниоткуда свалился и хочет наше родовое гнездо оттяпать? Ну уж дудки!
– Мы же всей правды не знаем… – начала она, но я перебила:
– Я-то знаю! – и давай по кухне наворачивать круги, как лошадь на карусели. – Мой Сережа не мог такого учудить. Просто не мог! Он бы мне признался. Это совсем не про него! Нет и точка!
– Все мужчины иногда… – попыталась она начать извечную песню о мужской природе, но я оборвала:
– Только не мой!
– Там же свидетельство есть… – пробормотала она, но мне было фиолетово на все бумажки.
– Хоть сто свидетельств! Я буду биться до последнего вздоха! По всем судам, экспертизы, анализы – что угодно, но ни копейки этому проходимцу с большой дороги!
Когда наша телефонная беседа закончилась, я выплыла на балкон. Двор жил своей обычной летней жизнью: дети гоняли мяч, старушки на лавочке перемывали косточки соседям. Всё как всегда, только у меня внутри настоящий ураган бушует.
«Сережа, родной… что же ты натворил? Или… не творил ничего?» – мысленно вопрошала я, но в ответ слышала только шелест листвы с ближайшего тополя.
На следующий день звоню юристу.
Думаю: сейчас скажет «у всех в шкафу скелеты». А он – нет, деловито так: где трудился твой муж, с кем общался, кто подтвердит – а была ли физическая возможность для такого художества? По документам – совпадали ли их места обитания во времени и пространстве? Отлично, ищем свидетелй, сверяем показания, копаем глубже!
И вот превратилась я в настоящую Мисс Марпл местного разлива.
Перетрясла старые папки, блокноты, даже альбомы пыльные с антресолей достала – вдруг зацеплюсь за ниточку хоть какую-то? Эта квартира для нас с Сережей была настоящим райским уголком. Это был не просто адрес – это было родовое гнездо! Теперь тут обитает его мама, Людмила Николаевна, тихая старушка с вечным шерстяным платком на плечах и глазами, повидавшими всякое. Куда ей деваться, если этот Кирилл оттяпает даже кусочек?
Наконец отыскала я телефоны двух Сережиных коллег на обороте старой новогодней открытки! Работали они тогда в Тюменской области на вахте – 1979-1980 годы, как раз тот период, когда наш «наследник» должен был быть зачат. Оба уже пенсионеры, один по-прежнему говорил как командир полка:
– Сергей? Да бросьте вы! Он с женщинами? Вы что, шутите так? Он только о работе да о вас, Галина, соловьем разливался! Да и когда бы успел? Мы с утра до ночи по лесным делянкам мотались, месяцами домой не заглядывали, ну совершенно некогда было даже…
У меня будто крылышки за спиной выросли, и я складывала эти слова в отдельную папку: доказательства.
Ольга за это время звонила ежедневно, как на работу ходила.
— Ну что там? — спрашивает, осторожно, почти шёпотом, как будто мы шпионский заговор устроили.
— Веду разведывательную деятельность, — отвечаю коротко, как партизан на допросе. — Нашла коллег, они подтвердят, что Серёжа не мог физически общаться ни с какими Саратовскими дамами — он был на вахте, как прикованный.
— А мать Кирилла? Где в это время была она?
— По документам — Саратовская область, никуда оттуда не высовывалась. Мой юрист уже запросил выписку из ЖЭКа: она с 1978 по 1985 год жила не выезжая, как медведь в берлоге. Ну скажи, как они вообще могли пересечься?! Разве что в параллельной вселенной!
Ольга опять замялась, как школьница у доски:
— Галь, может, всё-таки… проще договориться?
— Проще отдать семейное гнездо, да? — вскипела я, как чайник на плите. — То самое, ради которого Серёгины родители всю жизнь горбатились? Где сейчас живёт Людмила Николаевна? Нет уж, я пойду до конца. Это не просто квартира, Оль. Это наша память. Я не дам её втоптать в грязь, как дешёвый коврик.
Я не замечала, как время неслось экспрессом, как темнело за окнами, как я билась за себя, за прошлое, за Серёгину честь, словно тигрица за тигрёнка. Руки тряслись, стакан воды едва держался — ну и пусть, разбился от нервов об раковину! Чёрт с ним, значит, к счастью. Примета такая, не зря говорят.
В тот вечер подошла свекровь. Людмила Николаевна села на диван и тихонько, почти незаметно, сжала мне руку.
— Галочка… что же это такое… — в её глазах стояла тревога размером с океан.
— Не волнуйтесь, мама, — я, как могла, ободряю, хотя внутри всё дрожит. — Мы прорвёмся. Я юриста нашла. Документы, свидетелей, всё собрала, как в лучших детективных романах.
Она смотрела, как у меня подрагивают пальцы, и я вдруг поняла: даже у неё — такой сильной, жизнью битой, как старая монета, появились сомнения. А вдруг… Серёжа действительно…?
Нет.
Ни секунды не позволила я себе усомниться. Даже мысли такой не допускала:
— Нет, мама, даже не думайте такое! Я говорила с его коллегами — они клянутся, что Серёжа не мог быть с матерью этого Кирилла. Я это докажу, хоть небо на землю упадёт.
— Я не хочу, чтобы ты так мучилась ради нас…
— Это не ради кого-то, это ради семьи, ради Серёжи. Ради правды. А правда, она как солнце — всегда пробьётся сквозь тучи.
***
Наступил день первого заседания. Я с папкой в руке, в которой — моё досье детектива-любителя: старые справки, распечатки, номера телефонов его коллег, фотографии, показания, выписка по матери Кирилла. Полное досье, как у Шерлока Холмса.
Мой юрист, Виктор, сдержанно подбадривает: «Всё нормально, Галина Петровна. Мы не проиграем. У нас козырей — полная колода».
И вот! На пороге — он, Кирилл. С виду обычный мужик под сорок, высокий, весь какой-то надёжный и даже, признаюсь, приятной наружности, как актёр из сериала. Ну вот совсем не тот, кто придумал эту аферу. И всё равно — внутри у меня ледяная стена, как в Антарктиде.
– Галина Петровна? – подходит сам первый, протягивает руку, а глаза как рентген – всю тебя насквозь видят, как сканер на таможне. – Рад знакомству… Жаль, что так.
Я лишь кидаю головой — ни рукопожатия, ни приветствий. Как каменная статуя.
– Думаю, мы можем договориться по-человечески, – чуть улыбается, будто мы на дне рождения встретились. – В конце концов, мы почти родственники.
Я смотрю ему в глаза, почти не мигая, как сова:
– Нет, мы никто друг другу. Абсолютные чужаки, как марсианин и лунатик.
В его взгляде что-то тёмное мелькнуло, словно тень от тучи, но он быстро взял себя в руки, повернулся к своему адвокату… А внутри у меня сразу ледяная дрожь.
– Ваша честь, – звучит голос адвоката с противоположной стороны, как из трубы подводной лодки, – у нас имеются доказательства: вот фотографии 1979 года – Лаптев Сергей Иванович вместе с матерью моего доверителя, Анной Михайловной Лаптевой, а в девичестве Соколовой…
Я всматриваюсь в эти жёлтые, потёртые снимки, как в карту сокровищ.
Мужчина действительно чем-то похож, какой-то профиль знакомый, но это не Сергей! Нет того родного взгляда, который я знала как свои пять пальцев! Это подделка, грубая работа, как фальшивая банкнота из подворотни!
– Что за цирк? – шепчу я своему юристу. – Это же совсем другой человек! Просто похожий!
Виктор кивает и шепчет в ответ:
– Спокойно, Галина Петровна. Мы запросим экспертизу. Фотографии можно подделать, особенно такие старые. Нам нужно ходатайствовать о проверке подлинности.
Судья, женщина лет пятидесяти с прической как у английской королевы, внимательно рассматривает фотографии через очки, сидящие на самом кончике носа.
– Суд принимает к сведению данные материалы, – говорит она голосом, который, кажется, может заморозить кипяток. – Но требуется экспертиза для установления личности на фотографиях.
Адвокат Кирилла, как хищная птица, цепляется за новую возможность:
– Ваша честь, у нас есть еще свидетельские показания. Вот, пожалуйста, Мария Викторовна Климова. Она же соседка Анны Михайловны. Мария Викторовна подтвердит, что Сергей Иванович часто бывал в той квартире в 1979 году.
Соседка? Какая еще соседка? Откуда она взялась? Может, и ее подделали, как фотографии?
Виктор сжимает мою руку под столом:
– Не волнуйтесь. Мы проверим и эту Марию Викторовну: кто она, откуда.
А у меня вдруг как озарение пришло. Неужели это….?
***
Стучит судья молоточком.
– Прошу стороны подготовить экспертизу фотографий и предоставить дополнительные материалы к следующему заседанию, включая ДНК экспертизу.
Выхожу из зала суда на подгибающихся ногах. Август жарит беспощадно, но мне холодно, как в ледяной пещере. Эти фотографии… Что-то здесь не так.
– Галина Петровна! – догоняет меня Кирилл на ступеньках суда. – Давайте поговорим. Я думаю, нам есть что обсудить. Эта история сложнее, чем кажется.
– Что вам от меня нужно? Деньги? Квартира? Или просто поиздеваться над памятью хорошего человека?
Он смотрит на меня странным взглядом, будто не верит:
– Нет. Мне нужна правда. И вам, кажется, тоже. Думаю, мы оба ищем одно и то же.
Я разворачиваюсь и ухожу молча.
Проходит несколько дней. Звонит адвокат.
— Галина Петровна, это Виктор. Есть результаты. Всё хорошо. Никакого родства. Абсолютно никакого.
Я забываю, как дышать.
— Простите… что? — спрашиваю совсем тихо, как будто боюсь спугнуть удачу.
— Генетическая экспертиза исключила родство.
Всё. Волна эмоций так и накрывает. Я вытираю слёзы, не могу остановиться — то ли плачу, то ли смеюсь, как в бразильском сериале.
— Спасибо, Виктор, спасибо… — шепчу в трубку.
В тот же день вечер проходит в каком-то истеричном облегчении. На кухне танцую, как Майя Плисецкая, Людмила Николаевна усмехается:
— Вот это новости… Пойду-ка я праздничный пирог испеку! Шарлотку, как Сережа любил.
Через пару дней — снова суд. Кирилл выглядит иначе: не уверен, не нахрапист, какой-то потерянный, словно ребенок в супермаркете.
Судья поправляет очки и произносит:
— Согласно результатам генетической экспертизы, Лаптев Сергей Иванович биологическим отцом Кирилла Сергеевича не является.
В зале судья постановляет:
— Суд отказывает истцу в удовлетворении требований о признании наследником. Дело закрыто.
Кирилл сидит, опустив голову, как нашкодивший школьник. Его адвокат что-то шепчет ему на ухо, но он только отрицательно качает головой. А потом вдруг встает и подходит ко мне — я инстинктивно сжимаюсь, как еж при опасности.
— Галина Петровна, можно с вами поговорить? — голос совсем другой, не самоуверенный, тихий такой, почти просящий.
Виктор делает шаг вперед, закрывая меня собой, как рыцарь:
— У моей доверительницы нет к вам никаких вопросов.
— Пожалуйста, — Кирилл смотрит на меня так, что я неожиданно для себя киваю.
Мы выходим в коридор суда.
Людмила Николаевна и Ольга следят за нами, как сторожевые псы.
— Я должен объяснить, — начинает он, комкая в руках какую-то бумажку. — Я не аферист. Просто… моя мать перед смертью сказала, что мой отец — Сергей Лаптев. Показала эти фотографии. Я поверил. Искал его, нашел информацию, что он умер… А потом… Потом нашел вас.
Я молчу, как партизан на допросе. Что еще он скажет?
— Я не собирался никого обманывать, — продолжает он. — Просто хотел знать правду. Кто я и откуда. — Он достает из кармана старое фото. — Вот, посмотрите внимательно. Это же действительно ваш муж?
Я беру фотографию, и мое сердце делает кульбит. На ней — двое мужчин, так похожих друг на друга, что можно перепутать. Один — мой Сережа, а второй…
Я смотрю на фото, и вдруг все встает на свои места, как кусочки пазла. Сережа действительно рассказывал про двоюродного брата, с которым они были похожи как две капли воды! Значит, мои подозрения были верными.
— Простите меня. Я не хотел причинить боль. Я просто искал свою семью. И только сегодня узнал про двоюродного брата Сергея. Он, вероятно, и есть мой отец.
И тут что-то щелкает у меня внутри. Вижу в его глазах не афериста, а просто запутавшегося человека, который, как и я, хотел найти правду.
— Значит, вы — сын того Сергея Петровича? — спрашиваю я, чуть смягчившись.
— Видимо, да, — улыбается он печально. — Теперь я буду искать его следы. Если он еще жив…
Людмила Николаевна, не выдержав, подходит к нам:
— Сережка Петрович, который двоюродный? — всматривается в лицо Кирилла. — Господи, так вот почему ты так похож! Петя пропал без вести в 85-м. Геологом был, в экспедиции.
Кирилл вздрагивает, как от удара:
— Вы… вы знали его?
— Конечно, деточка, — Людмила Николаевна вдруг обнимает его, как родного. — Он иногда у нас бывал. У меня даже фотографии должны быть где-то…
Я стою, как громом пораженная. Всё это время воевала, а оказывается…
— Значит, вы действительно… почти родственник, — говорю я, не зная, радоваться или плакать.
Кирилл улыбается растерянно:
— Выходит, да Только не так, как я думал.
А вечером мы все сидим за столом в нашей квартире. Людмила Николаевна достает старые альбомы, и перед нами разворачивается история двух Сергеев Лаптевых — моего мужа и его двоюродного брата, так похожих внешне, но с совершенно разной судьбой.
— Вот они вместе на рыбалке, — показывает Людмила Николаевна на пожелтевшее фото. — А вот на дне рождения Сережи в 1978-м…
Кирилл жадно всматривается в лицо человека, который, скорее всего, был его отцом.
Иногда правда приходит не так, как ты ожидаешь. Иногда она больше, глубже и неожиданнее, чем можно представить. И вот сидим мы все вместе — я, Людмила Николаевна, Ольга и Кирилл — пьем чай с шарлоткой и понимаем, что жизнь полна таких поворотов, которые не придумает ни один детектив, даже самый изощренный.
— За Сережу, — поднимаю я чашку с чаем.
— За Сережу, — эхом отзывается Людмила Николаевна.
Я смотрю на фотографию Сережи на стене и, кажется, вижу, как он улыбается мне с неба, одобряя: «Молодец, Галка!» ( все события вымышленные)
