Анна Сергеевна поправила очки на переносице и с неодобрением покосилась на невестку. Та сидела, уткнувшись в ноутбук, и даже не заметила, как свекровь вошла в комнату. Длинные пальцы невестки быстро бегали по клавиатуре, а на экране мелькали какие-то графики и таблицы.
— Маша, уже восемь вечера, а ужин до сих пор не готов, — произнесла Анна Сергеевна, скрестив руки на груди.
Маша вздрогнула и подняла голову. У неё был измученный вид — под глазами залегли тёмные круги, а волосы, небрежно собранные в хвост, растрепались.
— Ой, простите, Анна Сергеевна, я совсем забыла про время. Сейчас быстро что-нибудь приготовлю, — Маша захлопнула ноутбук и поднялась с дивана.
— «Что-нибудь приготовлю», — передразнила свекровь. — Времени у неё на меня нет! Сериалы смотреть и в интернете сидеть есть, а старую свекровь покормить — это уже сложно.
— Я не сериалы смотрела, я работала, — тихо ответила Маша, но Анна Сергеевна уже не слушала, направившись на кухню.
Маша глубоко вздохнула и посмотрела на часы. Действительно, уже поздно, а у неё ещё отчёт не закончен. Начальник ждёт его к утру, а если она не уложится в сроки, премии не видать. А без премии они с Димой в этом месяце точно не потянут платёж по ипотеке.
Дима… Он должен был вернуться час назад, но, видимо, опять задержался на работе. С тех пор как его повысили до заместителя начальника отдела, он почти не бывал дома. А когда приходил, то сразу же засыпал, едва коснувшись головой подушки. Иногда Маше казалось, что она живёт с призраком — мельком видит его утром, перед уходом на работу, и ночью, когда он возвращается домой.
Анна Сергеевна переехала к ним три месяца назад, после того как продала свою квартиру в Саратове. «Только на время, пока не найду себе жильё поближе к вам», — сказала она тогда. Но время шло, а свекровь, казалось, всё крепче пускала корни в их маленькой двушке на окраине Москвы.
С кухни донеслось громкое звяканье кастрюль и сковородок, словно кто-то намеренно гремел ими как можно громче.
— Господи, ну и бардак! Как можно так жить? — причитала Анна Сергеевна. — В моё время женщины умели вести хозяйство. А сейчас… тьфу!
Маша поплелась на кухню. Свекровь уже достала из холодильника остатки вчерашнего ужина и теперь разогревала их на плите.
— Анна Сергеевна, давайте я помогу, — предложила Маша, пытаясь загладить свою вину.
— Сиди уж, помощница, — отмахнулась свекровь. — От тебя толку, как от козла молока. Лучше позвони Диме, узнай, где его носит.
Маша достала телефон и набрала номер мужа. Длинные гудки разрезали тишину кухни, но Дима не отвечал.
— Не берёт, — виновато сказала Маша, убирая телефон в карман.
— Ну конечно, — фыркнула Анна Сергеевна. — Наверняка опять со своей этой… как её… Вероникой задержался.
Маша напряглась. Вероника была новой сотрудницей в отделе Димы, и в последнее время он часто упоминал её имя в разговорах. «Вероника предложила интересную идею», «Вероника нашла нового клиента», «Вероника то, Вероника сё». Маша старалась не придавать этому значения, но каждый раз, когда Дима произносил имя этой женщины, внутри что-то неприятно сжималось.
— Не говорите так, Анна Сергеевна, — попросила Маша. — У Димы сейчас много работы, вы же знаете.
— Знаю я эту работу, — не унималась свекровь. — Мой покойный муж тоже сначала «задерживался на работе», а потом выяснилось, что у него целая другая семья есть! — Она грохнула сковородой об стол так, что Маша вздрогнула.
В этот момент в замке повернулся ключ, и в прихожей послышались шаги.
— Я дома! — крикнул Дима, и через секунду он появился на пороге кухни, высокий, немного взъерошенный, с кругами под глазами, почти такими же тёмными, как у Маши.
— Явился — не запылился, — проворчала Анна Сергеевна, но её голос смягчился. Сына она любила безоговорочно и прощала ему всё.
— Мам, привет, — Дима чмокнул мать в щёку, затем подошёл к жене и обнял её. От него пахло холодным осенним воздухом и чем-то ещё… духами? Маша незаметно принюхалась, но не смогла разобрать.
— Ты где был? Я звонила, — спросила она, стараясь, чтобы её голос звучал непринуждённо.
— Совещание затянулось, а потом телефон разрядился, — Дима устало потёр глаза. — Умираю с голоду. Что у нас на ужин?
— Вчерашняя картошка с мясом, — ответила Анна Сергеевна, бросив многозначительный взгляд на невестку. — Твоя жена была слишком занята своими компьютерами, чтобы приготовить нормальную еду.
Дима вздохнул:
— Мам, давай не сегодня, а? Я устал как собака.
Они сели ужинать. Дима молча поглощал еду, Маша ковыряла вилкой в тарелке, а Анна Сергеевна не переставала ворчать, рассказывая о том, как тяжело ей живётся в этой семье, где никто не уделяет ей должного внимания.
— Я ведь для вас же стараюсь, — говорила она, вытирая несуществующую слезу. — Хочу, чтобы в доме был порядок, чтобы семья была настоящей семьёй. А вы оба только о работе и думаете. И куда это годится?
Дима молчал, погружённый в свои мысли. Маша знала, что он просто пережидает бурю — за годы жизни с матерью он научился абстрагироваться от её постоянных жалоб. Но Маше было сложнее. Каждое слово свекрови, каждый неодобрительный взгляд или ехидное замечание оседали на сердце тяжёлым грузом.
После ужина Дима ушёл в душ, а Маша осталась мыть посуду. Анна Сергеевна устроилась в кресле в гостиной и включила телевизор — начинался её любимый сериал «Когда цветёт сирень».
Маша вытерла последнюю тарелку и тихонько проскользнула в спальню. Ей нужно было закончить отчёт, но не хотелось делать это на кухне под пристальным взглядом свекрови. Открыв ноутбук, она погрузилась в работу, стараясь не думать ни о Диме, ни о его маме, ни о загадочной Веронике.
Спустя час дверь спальни открылась, и вошёл Дима в домашних штанах и футболке. Волосы у него были ещё влажными после душа.
— Ты до сих пор работаешь? — спросил он, садясь рядом на кровать.
— Нужно закончить отчёт к утру, — ответила Маша, не отрывая взгляда от экрана.
Дима положил руку ей на плечо:
— Маш, нам надо поговорить.
Эти слова заставили её сердце замереть. «Нам надо поговорить» никогда не предвещало ничего хорошего.
— О чём? — спросила она, закрывая ноутбук.
Дима глубоко вздохнул:
— О маме. Я вижу, что вам тяжело вместе.
Маша облегчённо выдохнула. Значит, разговор не о Веронике.
— Мы справимся, — ответила она дипломатично. — Твоей маме просто нужно время, чтобы привыкнуть к новой обстановке.
— Три месяца — это немало, — возразил Дима. — Я говорил с ней сегодня, предложил снять ей квартиру неподалёку. Но она отказывается. Говорит, что не хочет жить одна в чужом городе.
— И что ты предлагаешь? — Маша заранее боялась услышать ответ.
— Не знаю, — Дима потёр затылок. — Может, нам стоит подыскать квартиру побольше? Трёшку какую-нибудь, чтобы у мамы была своя комната, и всем было комфортнее?
Маша смотрела на мужа, не веря своим ушам:
— Дима, ты серьёзно? Мы еле-еле тянем ипотеку за эту квартиру, а ты предлагаешь взять ещё больший кредит?
— Мама могла бы помочь с первоначальным взносом из денег, вырученных за свою квартиру, — неуверенно предложил Дима.
— А эти деньги на что-то другое она потратить не может? — Маша сама не ожидала, что её голос прозвучит так резко.
Дима нахмурился:
— Ты же знаешь, она отдала почти все деньги Лёшке, моему брату, на его бизнес. У неё мало что осталось.
Маша закрыла глаза и сосчитала до десяти, пытаясь успокоиться. Брат Димы, Алексей, был той ещё проблемой. Вечный неудачник, он постоянно затевал какие-то сомнительные проекты, которые неизменно прогорали. И каждый раз Анна Сергеевна бросалась ему на помощь, отдавая последние сбережения.
— Дим, я не могу, — честно призналась Маша. — Я понимаю, что она твоя мама, и я правда стараюсь к ней относиться хорошо. Но мы не можем жить вместе. Это разрушает нас.
— Нас? — переспросил Дима.
— Да, нас! — Маша повысила голос. — Когда мы в последний раз разговаривали по-настоящему? Когда в последний раз куда-то ходили вдвоём? Когда занимались любовью, в конце концов?
Дима молчал, и это молчание было красноречивее любых слов.
— Я люблю тебя, Дим, — продолжила Маша уже тише. — Но я не подписывалась на жизнь втроём. Это было временное решение, помнишь?
— Помню, — вздохнул Дима. — Но я не могу выставить её на улицу.
— Никто не говорит о улице. Давай поможем ей найти квартиру, маленькую, недорогую, но свою. Ты будешь навещать её, помогать по хозяйству. Я тоже буду заходить.
Дима задумался, но прежде чем он успел ответить, дверь спальни распахнулась, и на пороге появилась Анна Сергеевна. По её лицу было видно, что она слышала, если не весь разговор, то его существенную часть.
— Значит, выставить старуху хотите? — воскликнула она, театрально прижимая руку к груди. — Своими ушами слышала! «Не подписывалась на жизнь втроём»! А на что ты подписывалась, позволь узнать? Думала, выйдешь замуж, и муж будет только твой? Так семья не работает, милочка!
Маша побледнела. Дима вскочил с кровати:
— Мам, успокойся. Никто тебя не выставляет.
— Не лги мне, Димочка, — Анна Сергеевна перешла на плаксивый тон. — Я же вижу, как она на меня смотрит. Как кость в горле я для неё. А ведь я только помочь хочу, только добра вам желаю.
— Анна Сергеевна, — начала Маша, но свекровь не дала ей договорить.
— Я для вас жизнью пожертвовала! Квартиру продала, от друзей отказалась, в чужой город переехала. И всё ради чего? Чтобы слышать, как меня обсуждают за спиной?
Дима обнял мать за плечи:
— Мама, давай завтра всё обсудим, хорошо? Сейчас уже поздно, все устали.
Анна Сергеевна вырвалась из его объятий:
— Нечего обсуждать! Я всё поняла. Сын женился — мать не нужна стала. Старая история.
С этими словами она вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.
Маша и Дима переглянулись. В глазах мужа читалась растерянность и чувство вины. Маша знала, что он разрывается между любовью к матери и к ней. И ей было жаль его, правда жаль. Но ещё больше ей было жаль себя и их отношения, которые трещали по швам.
— Иди к ней, — тихо сказала Маша. — Она сейчас нуждается в тебе больше, чем я.
Дима кивнул и вышел из комнаты. Маша снова открыла ноутбук, но строчки отчёта расплывались перед глазами. Она не могла сосредоточиться. В голове крутились обрывки разговора, упрёки свекрови, виноватый взгляд мужа.
«Как мы до этого дошли?» — думала Маша. Всего год назад у них с Димой была совсем другая жизнь. Они были счастливы в своём маленьком мирке на двоих. Строили планы, мечтали о ребёнке, копили на путешествие в Японию. А теперь?
Маша закрыла ноутбук, решив, что доделает отчёт рано утром. Она легла в постель, но сон не шёл. Из гостиной доносились приглушённые голоса — Дима всё ещё разговаривал с матерью. Маша перевернулась на другой бок и накрыла голову подушкой, пытаясь отгородиться от реальности хотя бы на несколько часов.
Утро встретило Машу головной болью и чувством разбитости. Она проснулась от звука работающего пылесоса — Анна Сергеевна, как обычно, начала уборку ровно в семь утра, не заботясь о том, что сегодня суббота, и можно было бы поспать подольше.
Дима лежал рядом, закинув руку за голову, и смотрел в потолок.
— Не спишь? — спросила Маша, повернувшись к нему.
— Какой тут сон, — он слабо улыбнулся. — Мама на тропе войны.
— Чем всё закончилось вчера?
Дима вздохнул:
— Как обычно. Она поплакала, повспоминала, как тяжело меня растила одна, без отца. Потом сказала, что, может быть, действительно ей стоит подумать о своей квартире, но не сейчас, а когда-нибудь потом.
Маша кивнула. «Когда-нибудь потом» в лексиконе Анны Сергеевны означало «никогда».
— И что будем делать? — спросила она.
— Не знаю, — честно ответил Дима. — Может, просто подождём? Дадим ей ещё немного времени, чтобы освоиться в Москве, завести друзей, найти какое-нибудь занятие. Ей ведь тоже нелегко.
Маша понимала, что муж прав. Анне Сергеевне действительно было непросто. Всю жизнь она прожила в маленьком городке, где знала каждого соседа, где у неё была своя устоявшаяся рутина, свой круг общения. А здесь, в огромной Москве, она чувствовала себя потерянной и ненужной. И от этого становилась ещё более раздражительной и требовательной.
— Хорошо, — согласилась Маша. — Давай подождём. Но, Дим, нам нужно установить какие-то границы. Я не могу так больше.
Дима взял её за руку:
— Я поговорю с ней сегодня. Объясню, что нам с тобой нужно личное пространство, что ты работаешь из дома и это серьёзно. Что она не должна постоянно тебя критиковать.
— Думаешь, поможет?
— Не знаю. Но попробовать стоит.
Пылесос затих, и через минуту в комнату без стука вошла Анна Сергеевна.
— Подъём, сони! — объявила она бодрым голосом, словно вчерашнего разговора и не было. — Я оладушки приготовила, с вареньем, как ты любишь, Димочка.
— Спасибо, мам, — Дима сел на кровати. — Мы сейчас придём.
— Только не задерживайтесь, а то остынут, — Анна Сергеевна окинула невестку оценивающим взглядом и вышла из комнаты.
Когда дверь за ней закрылась, Маша упала обратно на подушку:
— Господи, она даже не стучится, когда входит.
— Я скажу ей об этом, — пообещал Дима, наклонившись, чтобы поцеловать жену. — Всё наладится, вот увидишь.
Маша хотела верить ему, очень хотела. Но что-то подсказывало ей, что всё будет только сложнее.
После завтрака Дима уехал в офис — несмотря на выходной, работа не ждала. Маша осталась дома с Анной Сергеевной, пытаясь закончить злополучный отчёт. Но свекровь, кажется, задалась целью не дать ей этого сделать.
— Маша, ты не видела мои очки? — спрашивала она каждые пять минут, хотя очки лежали у неё на голове.
— Маша, помоги мне разобраться с этим телефоном, я не понимаю, как тут фотографии смотреть.
— Маша, что ты думаешь о моём новом платье? Не слишком ли яркое для женщины моего возраста?
К обеду Маша была готова лезть на стену. Отчёт был едва наполовину готов, голова раскалывалась, а впереди было ещё полдня наедине со свекровью.
— Анна Сергеевна, — не выдержала она наконец, — мне правда нужно закончить работу. Это срочно.
— Ну конечно, работа важнее, — фыркнула свекровь. — А то, что старой женщине скучно и одиноко, это никого не волнует.
— Давайте я помогу вам установить приложение для чтения книг, — предложила Маша. — Там есть много интересных романов, которые вам могли бы понравиться.
Анна Сергеевна скривилась:
— Не люблю я эти ваши электронные книжки. От них глаза болят. В моё время книги на бумаге читали, и ничего, всем хватало.
— Тогда, может быть, телевизор посмотрите? Я слышала, сегодня показывают новую серию «Когда цветёт сирень».
— Уже посмотрела, — отмахнулась Анна Сергеевна. — Ничего интересного, главная героиня опять глупостей наделала.
Маша начинала терять терпение:
— Анна Сергеевна, я правда не могу сейчас с вами общаться. Мне нужно работать. От этого отчёта зависит моя премия, а без неё мы не сможем заплатить за ипотеку.
— Ипотека, ипотека, — проворчала свекровь. — В моё время люди жили по средствам. Не было денег — не покупали квартиру. А сейчас все в долгах, как в шелках, а потом жалуются, что тяжело живётся.
Маша закрыла глаза и сосчитала до десяти. Спорить было бесполезно. Анна Сергеевна жила в своём мире, где всё было чётко и ясно: раньше было лучше, молодёжь испорчена, а все проблемы от интернета и кредитов.
— Я пойду поработаю в спальне, — сказала Маша, собирая ноутбук и документы.
— Иди-иди, — сказала свекровь с обидой в голосе. — А я тут одна посижу, со своими мыслями.
Маша не ответила. Она ушла в спальню, закрыла дверь и включила ноутбук. Работа не шла. Мысли путались, а в голове звучал голос свекрови, повторяющий одни и те же упрёки.
Телефон завибрировал — пришло сообщение от Димы: «Как дела? Мама тебя не достаёт?»
Маша грустно усмехнулась. «Всё в порядке», — написала она. Не хотелось грузить мужа своими проблемами, когда он и так разрывался между работой, матерью и ею.
Она вернулась к отчёту, но через десять минут в дверь постучали.
— Маша, — голос Анны Сергеевны звучал непривычно мягко, — я тут чай заварила. Может, выпьешь со мной чашечку?
Маша вздохнула. Она знала, что это попытка примирения в стиле свекрови. Анна Сергеевна никогда не извинялась напрямую — вместо этого она делала какой-нибудь жест доброй воли, вроде чашки чая или приготовленного печенья.
— Спасибо, Анна Сергеевна, — ответила Маша. — Я приду через пять минут, только закончу этот раздел.
Когда Маша вышла на кухню, свекровь уже расставила на столе чашки, вазочку с вареньем и тарелку с печеньем.
— Садись, — предложила она. — Я тебе вишнёвого налила, знаю, ты его любишь.
Маша села за стол. Было что-то странное в поведении свекрови, какая-то необычная мягкость.
— Я тут подумала, — начала Анна Сергеевна, размешивая сахар в своей чашке, — может, ты и права. Может, нам действительно не стоит жить вместе.
Маша замерла с чашкой на полпути ко рту.
— Вы слышали наш разговор с Димой, — это был не вопрос, а утверждение.
— Слышала, — не стала отрицать свекровь. — И сначала очень обиделась. Но потом подумала… Ты ведь не плохой человек, Маша. Просто мы с тобой разные. У тебя своя жизнь, свои привычки. А у меня свои. И, наверное, нам действительно тяжело ужиться под одной крышей.
Маша не знала, что сказать. Такое признание от Анны Сергеевны было последним, чего она ожидала.
— Я позвонила своей подруге Галине Петровне, — продолжила свекровь. — Помнишь, я рассказывала о ней? Она тоже переехала в Москву год назад, живёт у дочери. Так вот, они недавно купили ей однокомнатную квартиру в новостройке. Ничего особенного, но своя, отдельная. И там много таких же, как она — пенсионеры из разных городов, которые перебрались поближе к детям. У них там уже целое сообщество образовалось — вместе гуляют, в театры ходят, пироги пекут.
— И вы хотели бы жить там? — осторожно спросила Маша.
— Может быть, — Анна Сергеевна отпила чай. — Галина Петровна говорит, что там есть ещё несколько свободных квартир. Конечно, они не дешёвые, но если продать мои драгоценности…
— Какие драгоценности? — удивилась Маша.
Свекровь загадочно улыбнулась:
— Не думай, что я совсем уж нищая старуха. У меня есть кое-что ценное. Серьги с бриллиантами, которые мне муж подарил на двадцатилетие свадьбы. Колье с сапфирами от бабушки. Золотые монеты, ещё от дедушки оставшиеся.
Маша смотрела на свекровь с недоверием. Никогда раньше Анна Сергеевна не упоминала о драгоценностях. Что это — очередная манипуляция или правда?
— Почему вы не использовали их раньше? Например, вместо того, чтобы отдавать последние деньги Алексею?
Лицо Анны Сергеевны помрачнело:
— Это другое. Лёшеньке нужна была поддержка, он мой сын. А драгоценности… Я их берегла на чёрный день. И на наследство вам с Димой.
Маша почувствовала укол совести. Может, она действительно слишком строго судила свекровь?
— Вы правда хотели бы жить отдельно? — спросила она.
— Не хотела бы, но, может, так будет лучше для всех, — вздохнула Анна Сергеевна. — Поживу среди своих ровесников, найду новых подруг. А вы с Димой будете приезжать в гости, внуков мне привозить, когда родите.
Свекровь посмотрела на невестку с надеждой:
— Вы ведь планируете детей?
— Планировали, — честно ответила Маша. — Но сейчас столько проблем, что не до этого.
— Вот ещё одна причина, почему мне лучше съехать, — кивнула Анна Сергеевна. — Молодым нужно пространство. Особенно если появятся дети.
Маша не верила своим ушам. Неужели свекровь действительно готова отступить?
Дима вернулся поздно вечером, усталый и раздражённый. Очередной проект зашёл в тупик, клиенты были недовольны, начальство требовало результатов.
— Как день прошёл? — спросила Маша, встречая его в прихожей.
— Хуже некуда, — буркнул Дима, снимая ботинки. — А у вас как?
— У нас… интересно, — осторожно ответила Маша. — Твоя мама сказала, что, возможно, готова подумать о переезде в отдельную квартиру.
Дима поднял на неё недоверчивый взгляд:
— Серьёзно? И что случилось?
— Говорит, что поговорила с подругой, которая живёт в новостройке для пенсионеров. И что у неё есть какие-то драгоценности, которые она может продать, чтобы купить там квартиру.
Дима нахмурился:
— Какие ещё драгоценности?
— Серьги с бриллиантами, колье с сапфирами, золотые монеты…
— Чушь, — отрезал Дима. — У мамы нет никаких драгоценностей. Если бы были, она бы давно их продала, когда мы с Лёшкой учились и денег вечно не хватало.
Маша почувствовала, как сердце ухнуло вниз:
— Но она так уверенно говорила…
— Мама часто… приукрашивает реальность, — Дима устало потёр лицо. — Особенно когда хочет что-то получить или избежать неприятного разговора.
— Значит, это была ложь? — Маша не могла поверить, что снова попалась на удочку свекрови.
— Не совсем, — Дима прошёл на кухню и налил себе воды. — У неё действительно есть серьги с маленькими бриллиантами. Но они стоят копейки. И какое-то старое колье, но там не сапфиры, а синее стекло. Она сама это знает, просто любит представлять, что это ценные вещи.
Маша опустилась на стул, чувствуя, как внутри поднимается волна разочарования и гнева.
— А что насчёт подруги в новостройке? Галины Петровны?
Дима пожал плечами:
— Понятия не имею. Может, она и существует. Но если и так, то вряд ли у её дочери есть деньги на покупку отдельной квартиры для матери. Иначе мама давно бы мне об этом сказала, чтобы пристыдить, что я не могу обеспечить её так же хорошо.
— То есть, это всё было… — Маша не могла подобрать слова.
— Очередной спектакль, — закончил за неё Дима. — Мама почувствовала, что запахло жареным, и решила сыграть на опережение. Сделать вид, что сама хочет съехать, чтобы потом, когда выяснится, что это невозможно, обвинить нас в том, что мы не помогаем ей осуществить её мечту.
Маша смотрела на мужа, не веря своим ушам. Неужели Анна Сергеевна настолько расчётлива?
— И что нам теперь делать? — спросила она.
Дима молчал долго, очень долго. Потом произнёс тихо:
— Я нашёл квартиру. Маленькую, в спальном районе, недорогую. Для мамы.
— Но ты же сказал, что у нас нет на это денег.
— У меня есть деньги, — Дима не смотрел ей в глаза. — Я копил их… на всякий случай.
— Какой ещё случай? — Маша почувствовала, как внутри всё холодеет.
— На случай, если нам с тобой придётся… разойтись.
Повисла тяжёлая пауза.
— Ты хочешь развестись? — голос Маши дрогнул.
— Нет, — Дима наконец посмотрел на неё. — Но в последние месяцы я думал, что ты этого хочешь. Ты всё время недовольна, раздражена. Мы почти не разговариваем, не занимаемся любовью. Я чувствую, что теряю тебя.
— Ты думал, что это из-за тебя? — Маша горько усмехнулась. — Дима, я люблю тебя. Но я не могу жить с твоей матерью. Это разрушает меня, нас, наш брак.
— Я знаю, — тихо ответил Дима. — Поэтому и нашёл эту квартиру. Думал сначала снять, но понял, что это бесконечная история. Лучше сразу купить, пусть маленькую, но свою.
— И на какие деньги?
Дима опустил глаза:
— Я продал машину. И взял кредит в банке. Небольшой, на пять лет.
— Ты продал машину? — Маша не могла поверить. Дима обожал свой старенький Форд, который купил ещё до их знакомства и поддерживал в идеальном состоянии все эти годы.
— Это просто машина, — Дима пожал плечами. — А ты — моя жена. Я выбираю тебя.
Маша подошла к мужу и обняла его. Впервые за много месяцев она почувствовала, что они действительно вместе, что они пара, а не просто два человека, живущих под одной крышей.
— Когда ты собираешься сказать матери?
— Уже сказал, — Дима вздохнул. — Сегодня, перед тем как поехать в офис. Она… не обрадовалась.
— Могу себе представить, — Маша невесело усмехнулась.
— Сначала она отказывалась наотрез. Потом начала плакать, говорить, что я её предаю, выбрасываю на улицу. Потом угрожала, что вернётся в Саратов и больше никогда меня знать не захочет.
— А потом?
— А потом я сказал, что квартира будет оформлена на неё. Что это не просто съёмное жильё, а её собственность. И что район хороший, рядом с парком, и до нас можно добраться за полчаса.
— И она согласилась?
— Не совсем, — Дима потёр переносицу. — Она сказала, что подумает. Но я знаю маму — она никогда не откажется от собственной квартиры, пусть даже маленькой.
Маша кивнула. Она тоже это понимала.
— А где она сейчас?
— Ушла к своей действительно существующей подруге, — слабо улыбнулся Дима. — Сказала, что переночует у неё, чтобы «не видеть предательские лица».
— И когда она переедет?
— Квартира будет готова через две недели. Ключи нам передадут в следующую пятницу.
Маша не знала, что сказать. С одной стороны, она чувствовала облегчение — наконец-то их жизнь вернётся в нормальное русло. С другой — ей было жаль Диму, который был вынужден выбирать между матерью и женой.
— Дим, — она взяла его за руку, — ты уверен, что это правильное решение?
— Нет, — честно ответил он. — Но другого выхода я не вижу. Я не хочу потерять ни тебя, ни маму. А так, возможно, смогу сохранить вас обеих.
— Спасибо, — тихо сказала Маша. — Я знаю, как тебе тяжело.
Дима обнял её крепче:
— Мне будет тяжело, только если я потеряю тебя.
Две недели пролетели как один день. Анна Сергеевна, как и предсказывал Дима, смирилась с неизбежным и даже начала проявлять интерес к своей будущей квартире. Конечно, не обошлось без драмы — она то закатывала истерики, то демонстративно молчала, то пыталась разжалобить сына рассказами о своём одиночестве. Но в глубине души она понимала, что отдельная квартира — это лучшее, на что она могла рассчитывать.
День переезда выдался солнечным и тёплым. Дима нанял грузчиков, которые быстро перенесли немногочисленные вещи Анны Сергеевны в машину. Сама она стояла в стороне, поджав губы и делая вид, что это всё её не касается.
— Мам, поехали, — позвал Дима, когда всё было готово. — Посмотришь свою новую квартиру.
— Иду, иду, — проворчала Анна Сергеевна. — Надеюсь, она не такая убогая, как ты описывал.
Она прошла мимо Маши, не глядя на неё, и села в машину.
— Ну что, поехали? — Дима выглядел напряжённым, но решительным.
— Поехали, — Маша сжала его руку.
Квартира Анны Сергеевны оказалась маленькой, но светлой и уютной. Один только вид из окна на парк чего стоил.
— Ну, как тебе? — спросил Дима, когда грузчики расставили мебель и ушли.
Анна Сергеевна обошла квартиру, придирчиво осматривая каждый угол, открывая и закрывая шкафы, проверяя краны в ванной.
— Сойдёт, — наконец сказала она. — Но ремонт придётся делать. Эти обои просто ужасны.
— Сделаем, — пообещал Дима. — Летом, когда будет теплее.
Анна Сергеевна посмотрела на сына, потом на невестку:
— Значит, так и будет? Выселили старуху, и довольны?
— Мама, — Дима покачал головой, — мы не выселяем тебя. Это твоя квартира, твоя собственность. Мы будем приезжать, навещать тебя. Ты тоже можешь приходить к нам в гости, когда захочешь.
— Но не жить, — уточнила Анна Сергеевна.
— Не жить, — подтвердил Дима.
Свекровь перевела взгляд на Машу:
— Это всё ты. Настроила его против родной матери.
— Анна Сергеевна, — Маша старалась говорить спокойно, — я никогда не настраивала Диму против вас. Я просто хотела, чтобы у нас была нормальная семья. У вас — своя жизнь, у нас — своя. Мы можем общаться, видеться, но не жить вместе.
— Легко тебе говорить, — фыркнула свекровь. — А каково мне, в моём возрасте, одной в чужом городе?
— Вы не одна, — возразила Маша. — У вас есть сын, есть подруги. И вы живёте в хорошем районе, где много людей вашего возраста. Вы можете найти новых друзей, заняться чем-то интересным.
— Чем же, позволь узнать? — ехидно спросила Анна Сергеевна.
— Не знаю, — честно ответила Маша. — Может, вы всегда о чём-то мечтали, но не было времени? Может, хотели научиться рисовать или вязать? Или путешествовать?
— Размечталась, — хмыкнула свекровь. — На мою пенсию особо не попутешествуешь.
— Мама, — вмешался Дима, — мы будем помогать тебе финансово. И квартплату я буду оплачивать, и на карту тебе деньги переводить каждый месяц.
— Подачки от сына, — Анна Сергеевна горько усмехнулась. — Дожила.
— Это не подачки, а помощь, — устало сказал Дима. — Нормальная практика во всём мире — дети помогают родителям.
Анна Сергеевна хотела что-то возразить, но вдруг осеклась. Она посмотрела в окно, на парк, где гуляли мамы с колясками, пожилые пары, молодёжь с собаками.
— Ладно, — она вздохнула, и её плечи опустились. — Видно, такова моя судьба — доживать в одиночестве.
— Мама, — Дима обнял её, — ты не одна. Мы рядом. Просто у каждого должно быть своё пространство.
Анна Сергеевна не ответила, только молча кивнула.
Когда они уходили, она стояла у окна, маленькая и потерянная в своей новой квартире. Дима оглянулся в дверях:
— Мы придём в воскресенье, пообедаем вместе, хорошо?
— Приходите, — тихо ответила Анна Сергеевна.
Дима закрыл дверь, и они с Машей молча спустились по лестнице.
— Как думаешь, она справится? — спросила Маша, когда они вышли на улицу.
— Справится, — уверенно ответил Дима. — Она сильнее, чем кажется. И хитрее. Через месяц будет рассказывать всем соседям, как замечательно ей живётся в собственной квартире, и как она сама решила переехать, чтобы «не мешать молодым».
— А ты? — Маша посмотрела на мужа. — Ты справишься? Не будешь чувствовать себя виноватым?
Дима задумался на мгновение:
— Буду, наверное. Поначалу. Но я знаю, что так правильно. Для всех нас.
Они сели в машину и поехали домой. В их квартиру, которая теперь принадлежала только им двоим.
Прошло три месяца. Жизнь постепенно входила в новое русло. Дима и Маша навещали Анну Сергеевну каждое воскресенье, иногда приезжали среди недели. Как Дима и предсказывал, свекровь быстро освоилась в новой роли независимой женщины. Она познакомилась с соседками, записалась на курсы компьютерной грамотности в местном клубе пенсионеров, даже начала ходить в бассейн.
— Никогда бы не подумала, что в таком возрасте можно начать плавать, — делилась она с Машей и Димой. — А оказывается, очень полезно для суставов.
Конечно, характер её не изменился. Она всё так же любила поворчать, покритиковать, дать непрошеный совет. Но теперь её слова не вызывали у Маши такого раздражения — возможно, потому что она знала, что вечером свекровь уйдёт к себе домой, и они с Димой останутся одни.
Их отношения с мужем тоже постепенно налаживались. Они снова начали разговаривать, интересоваться делами друг друга, строить планы на будущее. Дима по-прежнему много работал, но старался приходить домой пораньше хотя бы пару раз в неделю. Маша тоже перестала задерживаться за компьютером до поздней ночи.
В один из вечеров, когда они лежали в постели, Дима вдруг сказал:
— Маш, я тут подумал… Может, нам пора уже о ребёнке задуматься?
Маша повернулась к нему, удивлённая:
— Правда? Ты уверен, что мы готовы?
— А когда мы ещё будем готовы? — улыбнулся Дима. — Нам уже за тридцать, финансово мы более-менее стабильны, квартира есть. Конечно, хотелось бы побольше, но…
— Но мы справимся, — закончила за него Маша. — Знаешь, я тоже думала об этом. Особенно в последнее время.
— Значит, решено? — Дима обнял её. — Пробуем?
— Пробуем, — согласилась Маша, чувствуя, как сердце наполняется теплом и надеждой.
Они уснули в обнимку, впервые за долгое время по-настоящему счастливые и спокойные.
Телефонный звонок разбудил их в три часа ночи. Дима нащупал трубку и сонно пробормотал:
— Алло?
Маша видела, как его лицо изменилось, как он резко сел на кровати, как побледнел.
— Что случилось? — прошептала она, чувствуя, как внутри всё холодеет от страха.
— Это мама, — Дима смотрел куда-то в пустоту. — У неё инсульт. Скорая увезла в больницу.
Они оделись в считанные минуты и помчались в больницу. Всю дорогу Дима молчал, только крепче сжимал руль, а Маша не решалась нарушить это молчание.
В приёмном покое их встретила соседка Анны Сергеевны, пожилая женщина с добрым лицом.
— Я услышала шум из её квартиры, — рассказывала она. — Пошла проверить, а дверь не заперта. Смотрю, а она на полу лежит, говорить не может, только мычит что-то. Я сразу скорую вызвала.
— Спасибо вам, — Дима крепко пожал руку соседке. — Если бы не вы…
Маша обняла женщину:
— Вы спасли ей жизнь.
Соседка смутилась:
— Да что вы, любой бы так поступил. Она хорошая женщина, Анна Сергеевна. Строгая, конечно, но справедливая. Мы с ней в бассейн вместе ходим. И в клубе пенсионеров она всем помогает с компьютерами. Говорит, у неё невестка научила.
Маша удивлённо посмотрела на женщину. Неужели свекровь так о ней отзывалась?
К ним подошёл врач, усталый мужчина средних лет:
— Родственники Коршуновой Анны Сергеевны?
— Да, — Дима шагнул вперёд. — Я её сын. Как она?
— Состояние тяжёлое, но стабильное, — ответил врач. — Ишемический инсульт. Нарушена речь, частично парализована правая сторона тела. Но мы начали лечение вовремя, есть хорошие шансы на восстановление. Правда, потребуется длительная реабилитация.
— Мы сделаем всё необходимое, — твёрдо сказал Дима.
— Можно с ней увидеться? — спросила Маша.
— Сейчас она спит, — ответил врач. — Приходите утром, часов в десять. Только не больше двух человек и ненадолго.
Они вернулись домой на рассвете. Дима сразу сел за компьютер, искать информацию о реабилитации после инсульта. Маша заварила крепкий чай и села рядом.
— Ей понадобится постоянный уход, — сказал Дима, просматривая медицинские сайты. — По крайней мере, первое время.
— Я знаю, — кивнула Маша. — Придётся нанять сиделку.
— Сиделки стоят дорого, — нахмурился Дима. — Особенно квалифицированные. А маме нужен именно такой уход.
— Мы справимся, — Маша положила руку ему на плечо. — Продадим машину, возьмём кредит…
— Машину мы уже продали, — напомнил Дима. — А новый кредит банк не даст, у нас и так два висят — ипотека и кредит на мамину квартиру.
Маша задумалась:
— Может, твой брат поможет? Всё-таки это и его мать.
Дима горько усмехнулся:
— Лёшка? Помнишь, как он «помогал», когда мама в прошлый раз болела? Прислал открытку с пожеланием скорейшего выздоровления. И всё.
Они замолчали, думая каждый о своём. Потом Маша тихо сказала:
— Дим, мы можем забрать её к нам.
Дима резко повернулся к ней:
— Что?
— Мы можем забрать твою маму к нам, когда её выпишут из больницы, — повторила Маша. — По крайней мере, на первое время, пока она не окрепнет.
— Маша, ты понимаешь, что это значит? — Дима смотрел на неё с недоверием. — Всё вернётся на круги своя. Только теперь будет ещё сложнее, потому что она будет больна.
— Я понимаю, — кивнула Маша. — Но это твоя мать, Дима. И она нуждается в помощи. Мы не можем оставить её одну.
— А как же наши планы? Ребёнок?
— Придётся отложить, — Маша пожала плечами. — Ненадолго. Врач сказал, есть хорошие шансы на восстановление. Через полгода-год она сможет вернуться к себе.
Дима молчал, обдумывая её слова. Потом притянул жену к себе и крепко обнял:
— Ты уверена? Это будет тяжело.
— Уверена, — Маша прижалась к его плечу. — Мы справимся.
Анну Сергеевну выписали из больницы через две недели. Она похудела, осунулась, правая рука плохо слушалась, а речь была невнятной. Но врачи говорили, что для её возраста восстановление идёт хорошо.
Дима и Маша забрали её к себе. Пришлось переоборудовать гостиную в спальню для свекрови — поставить кровать, медицинское кресло, столик для лекарств. Маша взяла отпуск за свой счёт, чтобы ухаживать за Анной Сергеевной, пока Дима на работе.
Первые дни были самыми тяжёлыми. Свекровь не могла самостоятельно ходить в туалет, с трудом ела, часто плакала от бессилия и злости на своё состояние. Маша помогала ей мыться, переодеваться, принимать лекарства. Каждый день они делали упражнения, которые назначил реабилитолог.
— Ненавижу это, — шептала Анна Сергеевна, пытаясь сжать резиновый мячик непослушными пальцами. — Ненавижу быть беспомощной.
— Вы справитесь, — ободряла её Маша. — Врачи говорят, у вас хорошая динамика.
— Врачи всегда так говорят, — ворчала свекровь. — А ты… почему ты это делаешь? Почему возишься со мной?
Маша улыбнулась:
— Потому что вы — мать Димы. А он — мой муж. Мы семья, Анна Сергеевна. Несмотря ни на что.
Свекровь долго смотрела на неё, потом отвернулась к стене:
— Ты делаешь это ради Димы. Не ради меня.
— Возможно, — честно ответила Маша. — Но разве это имеет значение? Главное — результат.
Шли дни. Постепенно Анна Сергеевна начала восстанавливаться. Сначала она смогла самостоятельно сидеть, потом — ходить с ходунками. Речь становилась более внятной. Дима нанял специалиста по реабилитации, который приходил три раза в неделю и занимался с Анной Сергеевной.
Маша вернулась на работу, но теперь работала из дома, чтобы быть рядом со свекровью. Дима старался приходить пораньше, помогал с вечерними процедурами. Они справлялись, хотя было нелегко.
Однажды вечером, когда Дима задержался на работе, а Анна Сергеевна уже легла спать, раздался звонок в дверь. Маша открыла и увидела на пороге высокого мужчину, похожего на Диму, только старше и с потрёпанным лицом.
— Алексей? — удивлённо спросила она. Брата мужа она видела всего пару раз, на их свадьбе и мельком, когда он заезжал к матери на день рождения.
— Привет, невестка, — он улыбнулся неловко. — Дима дома?
— Нет, задерживается на работе. Но должен скоро быть. Проходи.
Алексей вошёл в квартиру, огляделся:
— А где мама? Дима сказал, она у вас живёт, после инсульта.
— Она уже спит, — Маша прошла на кухню. — Чай будешь?
— Лучше кофе, если есть, — Алексей сел за стол. — Давно не виделись.
— Три года, — кивнула Маша. — С твоего последнего приезда.
— Да, точно, — он потёр шею. — Слушай, я вот что хотел сказать… Я знаю, что вы с Димой тянете всё на себе. И маму, и её лечение. Я хочу помочь.
Маша удивлённо подняла брови:
— Как?
— Деньгами, — Алексей достал из кармана конверт и положил на стол. — Здесь десять тысяч долларов. На лечение мамы, на сиделку, на что нужно.
— Откуда у тебя такие деньги? — Маша смотрела на конверт с подозрением. — Дима сказал, ты разорился в прошлом году.
— Было дело, — Алексей усмехнулся. — Но потом повезло. Вложился в одну тему, и выстрелило. Сейчас дела идут неплохо. Не могу сказать, что я богач, но на достойную жизнь хватает. И маме помочь могу.
Маша не знала, что сказать. С одной стороны, деньги им очень бы пригодились. С другой — она не доверяла Алексею. Слишком много историй о нём слышала от Димы и Анны Сергеевны.
— Спасибо, — наконец сказала она. — Но лучше дождись Диму. Это должно быть ваше общее решение.
Алексей кивнул:
— Справедливо. Подожду.
Когда Дима вернулся и увидел брата, на его лице отразилась целая гамма эмоций — от удивления до настороженности.
— Лёха? Какими судьбами?
— Здорово, братишка, — Алексей встал и обнял Диму. — Приехал маму проведать. И вам помочь.
Дима отстранился:
— Помочь? Чем же?
Алексей кивнул на конверт:
— Деньгами. На лечение мамы.
Дима взял конверт, заглянул внутрь, присвистнул:
— Откуда у тебя такие деньги?
— Заработал, — просто ответил Алексей. — Удачно вложился.
— В очередную «бизнес-идею века»? — скептически спросил Дима.
— Нет, — Алексей покачал головой. — В нормальный бизнес. Логистика, перевозки. Серьёзные партнёры, всё легально.
Дима недоверчиво смотрел на брата:
— И ты просто так отдаёшь нам десять штук баксов?
— Не просто так, — возразил Алексей. — На маму. Она и моя мать тоже, если ты не забыл.
Дима молчал, обдумывая ситуацию. Потом протянул конверт обратно:
— Спасибо, но нам не нужны твои деньги.
— Дим, — вмешалась Маша, — давай хотя бы обсудим это.
— Нечего обсуждать, — отрезал Дима. — Где он был, когда мама заболела? Где он был, когда я искал ей квартиру? Где он был последние три года? А теперь явился, героя из себя строит.
— Я заслужил это, — спокойно сказал Алексей. — Но, Дим, люди меняются. Я изменился. И я правда хочу помочь.
— Докажи, — Дима скрестил руки на груди. — Не деньгами, а делом.
— Как? — спросил Алексей.
— Останься. Помоги с мамой. Хотя бы на неделю. Посмотрим, насколько тебя хватит.
Алексей задумался, потом кивнул:
— Хорошо. Я останусь. На сколько потребуется.
К удивлению Димы и Маши, Алексей сдержал слово. Он не просто остался на неделю — он взял отпуск на месяц и полностью погрузился в заботу о матери. Вставал к ней по ночам, возил на процедуры, терпеливо занимался упражнениями.
Анна Сергеевна была счастлива. Младший сын всегда был её любимчиком, несмотря на все его недостатки. И теперь, когда он наконец-то вёл себя как заботливый сын, она расцвела.
— Лёшенька, — говорила она, поглаживая его по руке своей здоровой рукой, — какой же ты у меня молодец.
Дима смотрел на эту идиллию со смешанными чувствами. С одной стороны, он был рад, что брат наконец-то взялся за ум и помогает. С другой — не мог не чувствовать укола ревности, видя, как мать буквально светится от счастья рядом с Алексеем, хотя он, Дима, всегда был рядом, всегда заботился о ней.
— Это несправедливо, — сказал он Маше однажды вечером, когда они остались одни. — Он появляется из ниоткуда после трёх лет отсутствия, и вдруг он герой.
— Ты тоже герой, — Маша обняла мужа. — Просто она привыкла, что ты всегда рядом. А он — редкость, праздник.
— Как думаешь, он действительно изменился? — спросил Дима.
— Не знаю, — честно ответила Маша. — Но он старается. Это уже что-то.
Прошёл месяц. Анна Сергеевна делала успехи в реабилитации. Врачи говорили, что скоро она сможет вернуться к относительно нормальной жизни. Алексею пора было возвращаться к работе.
— Я подумал вот о чём, — сказал он, когда они с Димой и Машей сидели на кухне. — Что если мама переедет ко мне? У меня трёхкомнатная квартира, места хватит. И я могу нанять сиделку, которая будет с ней, пока я на работе.
Дима удивлённо посмотрел на брата:
— Ты серьёзно?
— Абсолютно, — кивнул Алексей. — Я поговорил с мамой, она не против. Говорит, что в Петербурге ей всегда нравилось.
— Но вся её жизнь здесь, — возразил Дима. — Её квартира, подруги, врачи, которые её знают.
— Квартиру можно сдать, — пожал плечами Алексей. — Подруги… ну, она найдёт новых. А врачей я найду не хуже московских.
Дима не знал, что сказать. С одной стороны, это решало их проблему — Анна Сергеевна будет под присмотром, но не у них дома. С другой стороны… это был Алексей. Человек, которому он никогда не мог полностью доверять.
— Дим, — Маша положила руку ему на плечо, — может, стоит спросить у Анны Сергеевны, чего хочет она?
— Я уже спрашивал, — сказал Алексей. — Она согласна переехать ко мне.
— Конечно, согласна, — Дима горько усмехнулся. — Ты же её любимчик.
— Дело не в этом, — возразил Алексей. — Просто так будет лучше для всех. Ты же сам говорил, что вам с Машей тяжело.
— Да, но…
— Но что? — Алексей смотрел на брата. — Ты мне не доверяешь?
— Если честно, нет, — прямо ответил Дима.
— Я понимаю, — Алексей кивнул. — У тебя есть на то причины. Но я действительно изменился, Дим. И я хочу сделать это для мамы. И для вас.
Дима задумался:
— Дай мне подумать. И поговорить с мамой.
Разговор с Анной Сергеевной оказался неожиданным.
— Конечно, я поеду к Лёше, — сказала она, когда Дима спросил её мнение. — Ему я нужнее.
— Что это значит? — нахмурился Дима.
— То и значит, — Анна Сергеевна посмотрела на сына. — Ты уже взрослый, самостоятельный. У тебя есть жена, работа, своя жизнь. А Лёша… он всегда был таким неприкаянным. Ему нужна забота, поддержка.
— Мама, — Дима не верил своим ушам, — ему сорок два года. Какая ещё поддержка?
— Материнская, — просто ответила Анна Сергеевна. — Которой у него никогда толком не было, потому что я всегда больше внимания уделяла тебе.
— Что?! — Дима был шокирован. — Ты всегда его баловала, прощала ему всё, отдавала последние деньги!
— Деньги — не забота, — покачала головой Анна Сергеевна. — Я действительно его баловала, но не воспитывала. Не была рядом, когда нужно. Всегда работала, крутилась, чтобы вам, детям, было что есть. А воспитывать… некогда было. Тебя хоть бабушка воспитывала, а Лёшка сам по себе рос.
Дима молчал, пытаясь осмыслить услышанное. Неужели его мать чувствовала вину перед братом? Неужели за всей этой требовательностью и строгостью к нему, Диме, и снисходительностью к брату скрывалось чувство вины?
— И ты правда хочешь поехать к нему? Жить в чужом городе?
— Хочу, — твёрдо сказала Анна Сергеевна. — Петербург не чужой, я там училась. И потом, какая разница, где доживать? Главное — не быть в тягость.
— Ты не в тягость, мама, — Дима взял её за руку.
— В тягость, — она слабо улыбнулась. — Я же вижу, как твоя жена устаёт. Как ты разрываешься между работой и домом. И ведь вы планировали ребёнка, я знаю. А со мной какие дети? Куда вам ещё один нуждающийся в заботе человек?
Дима не нашёлся, что ответить. Его мать, которую он всегда считал эгоистичной и требовательной, вдруг проявила такую проницательность и заботу о нём, что он растерялся.
— Мама, ты уверена? — спросил он наконец.
— Уверена, — кивнула Анна Сергеевна. — Лёше я нужнее. А вы будете приезжать в гости. Петербург — красивый город.
Через две недели Анна Сергеевна переехала в Петербург к младшему сыну. Дима помог с переездом, убедился, что квартира брата действительно просторная и удобная, что сиделка — опытная и доброжелательная.
— Береги её, — сказал он, прощаясь с братом. — И если что-то случится, звони сразу.
— Обещаю, — Алексей крепко пожал руку брата. — И приезжайте почаще. Вы с Машей.
Дима кивнул:
— Приедем. Как только сможем.
Дома его ждала Маша. Она приготовила ужин, накрыла стол, зажгла свечи.
— Как ты? — спросила она, когда они сели за стол.
— Странно, — признался Дима. — Пусто как-то. И тревожно. Не могу перестать думать, что что-то случится, а меня не будет рядом.
— Это нормально, — Маша сжала его руку. — Ты привык заботиться о ней. Но, Дим, так будет лучше для всех. И для твоей мамы тоже.
— Надеюсь, — вздохнул Дима. — Знаешь, она сказала мне странную вещь. Что всегда чувствовала вину перед Лёшкой, потому что мало внимания ему уделяла в детстве. Что баловала его из чувства вины.
— Многие родители так делают, — заметила Маша. — Задаривают детей вместо того, чтобы дать им время и внимание.
— Да, но я никогда не думал, что она это осознаёт, — Дима покачал головой. — Всегда казалось, что она просто любит его больше.
— Людям свойственно скрывать свои настоящие чувства, — Маша налила вина в бокалы. — Особенно от самых близких.
Они помолчали, думая каждый о своём.
— Ну что, — наконец сказала Маша, поднимая бокал, — за новую жизнь?
— За новую жизнь, — согласился Дима. — И за нас.
Они чокнулись, и Маша неожиданно сказала:
— Кстати, о новой жизни… Я была сегодня у врача.
Дима замер с бокалом в руке:
— И?
— И у нас будет ребёнок, — Маша улыбнулась. — Я на шестой неделе.
Дима смотрел на неё, не веря своим ушам:
— Но как? Мы же только недавно решили…
— Видимо, судьба, — Маша пожала плечами. — Я сама была в шоке, когда узнала. Но потом подумала… может, это и к лучшему? Новая глава в нашей жизни.
Дима обошёл стол, опустился на колени рядом с женой и обнял её:
— Я люблю тебя. И нашего ребёнка. И я сделаю всё, чтобы вы были счастливы.
— Я знаю, — Маша поцеловала его в макушку. — Мы справимся. Вместе.
В ту ночь Диме приснилась мать. Она сидела в кресле у окна в своей новой петербургской квартире и смотрела на Неву. На её коленях лежала книга, а на губах играла лёгкая улыбка. Она выглядела умиротворённой, спокойной. Счастливой.
Проснувшись, Дима понял, что впервые за долгое время не чувствует тревоги о матери. Он повернулся к спящей Маше и осторожно положил руку на её живот. Там, под его ладонью, зарождалась новая жизнь. Их ребёнок.
«Всё будет хорошо», — подумал Дима. И впервые за долгое время поверил в это.
