Ключ не подошёл к замку.
Марина трижды провернула его в скважине, дёрнула дверь, но та не поддалась. Пять лет отсутствия, шесть часов перелёта, два часа в пробке — и вот она стоит с чемоданом на лестничной клетке собственного дома, а дверь не открывается. Позвонила. За дверью шаги — лёгкие, не братовы. Щелчок замка.
— Вам кого?
Чужое лицо. Женщина с растрепанными волосами. В квартире, где каждый сантиметр пола исхожен босыми ногами Марины. В квартире, где оставалась мама до последнего вздоха от рака и откуда уезжал отец, но разбился в аварии. В квартире, где бабушка обещала: «Маришка, когда меня не станет — дом останется твоим, не переживай».
Марина никогда не думала, что к тридцати годам у нее не будет собственного угла. Вернее, она всегда знала, что у нее есть дом — бабушкина квартира в московской «новостройке» 80-х годов. Три комнаты, балкон и вид на парк. Не центр, но и не окраина. Место, где пахло блинчиками и пирожками.
В тринадцать Марина и Алексей потеряли маму, в пятнадцать и семнадцать — отца. Мир рухнул дважды, и дважды бабушка Нина Петровна собирала его по кусочкам — для обоих внуков, хватаясь за сердце по ночам и отдавая последнее.
Но только Марине бабушка говорила: «Когда меня не станет — дом будет твоим. Я знаю, что ты не оставишь его пустым».
— Мариш, я сварила твой любимый борщ, — бабушка суетилась вокруг стола, расставляя тарелки. — Знаю, что ты спешишь на подготовительные, но хоть пять минут посиди со мной, поешь.
Марина улыбнулась, откладывая учебники. Последний год школы выжимал все соки — она решила поступать на переводчика и теперь корпела над английским до поздней ночи.
— Бабуль, ну какая спешки? Для тебя у меня всегда время есть.
— А Лёша где? — бабушка поставила хлебницу на стол.
— С друзьями где-то, — Марина пожала плечами. — Сказал, что поздно придет.
Бабушка вздохнула. С тех пор как Алексей окончил школу, его дома было не застать. Устроился на какую-то работу, но деньги, кажется, шли только на развлечения.
— Знаешь, Мариш, я иногда думаю… — бабушка присела рядом, — что будет с этой квартирой, когда меня не станет?
— Бабуль! — возмутилась Марина. — Ну что ты такое говоришь? Еще сто лет проживешь!
— Всё у меня хорошо, не переживай, — бабушка погладила ее по руке. — Просто думаю наперед. Лёша… он хороший мальчик, но ветер в голове. А ты всегда была ответственной.
— Перестань, — Марина обняла бабушку за плечи. — Давай лучше обсудим, какой фильм сегодня посмотрим.
Но бабушка продолжила:
— Квартира будет твоей, Мариш. Я так решила. Ты ведь приедешь, когда надо будет, правда? Даже если поступишь в свою Прагу?
— Конечно, приеду! — Марина крепче обняла бабушку. — Ты что, сомневаешься?
Прага встретила Марину дождем и готическими шпилями. Университет на год, программа по обмену студентами. А потом решение остаться — подвернулась работа в международной компании, перспективы, новые друзья.
Она звонила бабушке каждую неделю. С братом же общались редко — созванивались на праздники, перекидывались сообщениями пару раз в месяц.
— Как там бабушка? — спрашивала Марина.
— Нормально, — обычно отвечал Алексей. — Что ей сделается? Готовит, смотрит свои сериалы.
Марина присылала деньги — не так много, как хотелось бы, но стабильно. Иногда подарки. И каждое лето планировала приехать, но всегда находилось что-то: то проект срочный, то повышение, то отпуск не давали.
Пять лет пролетели незаметно.
Звонок застал ее за рабочим компьютером.
— Мариш, бабуля в больнице, — голос Алексея звучал непривычно серьезно. — С сердцем что-то. Врачи говорят, ничего страшного, но понаблюдать хотят.
— Я прилечу, — сразу сказала Марина.
— Да ладно, не паникуй, — брат усмехнулся. — Обычная проверка. Она тебе сама хочет позвонить, как в палату телефон принесут.
Вечером бабушка позвонила. Голос был слабый, но бодрый.
— Мариш, ты только не волнуйся. Ничего серьезного, правда. Давление скакнуло, перестраховываются они.
— Бабуль, я прилечу на следующей неделе. Уже смотрю билеты.
— Милая, не надо, — бабушка закашлялась. — Вот выпишут меня, тогда и прилетишь. Надо нам кое-что уладить. Документы… насчет квартиры. Я всё хотела, да руки не доходили.
— Какие документы? — не поняла Марина.
— Ты приедешь, оформим всё, как надо, — бабушка говорила медленно, с паузами. — Квартира твоя будет, я же обещала.
— Бабуль, давай о квартире потом, — Марина испугалась, что это похоже на прощание. — Ты лечись сейчас, хорошо? Я скоро приеду, и мы вместе разберемся.
— Конечно, милая, — голос бабушки стал совсем тихим. — Я просто хотела, чтобы ты знала…
Второй звонок от Алексея пришел через три дня.
— Мариш, бабули больше нет, — его голос звучал глухо. — Утром… сердце не выдержало.
Марина не помнила, что ответила. В голове стучало: «Не успела, не успела, не успела…»
— Проводы через два дня, — продолжал Алексей. — Сможешь?
— Да, конечно, — она лихорадочно соображала, как быстрее добраться до Москвы. — Я найду билеты. Прилечу.
Но все рейсы были забиты, а на следующий день в Праге забастовали авиадиспетчеры. Три дня непрерывных попыток найти обходные пути. Когда она наконец дозвонилась до брата, бабушку уже проводили.
— Прости, Лёш, — голос Марины дрожал. — Я не смогла…
— Ладно, проехали, — он, казалось, был не особо расстроен. — Ты не переживай, я тут все дела разгребаю. С наследством возня…
—Ты наследство оформляешь? — Марина даже не думала об этом.
— Ну, квартира, пенсионные накопления, счета… Тебе нужно доверенность выслать, чтобы я мог от твоего имени документы подавать. Иначе ты сама должна приехать, и не один раз, а с работой у тебя, сам понимаю, не разорвешься. Да и не налетаешься.
— Доверенность? — переспросила она. — На что именно?
— На оформление наследства, конечно. Бабушка же хотела, чтобы квартира была твоей. Я всё помню, — голос Алексея звучал успокаивающе. — Но нужно пройти все формальности.
— Мы будем оформлять квартиру на меня?
— Ну да, как бабуля и хотела, — без запинки ответил брат. — Я тебе форму доверенности вышлю примерную. Заверишь у нотариуса и отправишь. Не переживай, я всё сделаю правильно.
Через неделю Марина получила по электронной почте скан формы доверенности. Документ был на русском, с обилием юридических терминов. «Предоставляю полномочия вести от моего имени дела, связанные с наследством… представлять интересы… получать причитающееся мне имущество… подписывать любые документы…»
В российском консульстве Марина заверила доверенность.
— Это нормально, что формулировки такие размытые? — спросила она у сотрудницы консульства.
— Да обычная доверенность. Для России это обычная практика, — пожала плечами та. — У нас нотариусы любят такие общие формулировки. Для наследственных дел подходит.
Марина еще раз перечитала документ. Ничего подозрительного на первый взгляд не было, хотя формулировки показались странно широкими. Она отправила оригинал брату, и он подтвердил получение:
— Всё сделаю как надо, не переживай. Оформим на тебя, как бабушка хотела.
Прошло полгода. Марина погрузилась в работу — так было легче переносить потерю. Письма и звонки от брата становились все реже. То занят документами, то занят на работе, но просто нет времени. Она не слышала его голос уже больше месяца и в какой-то момент она поняла, что он отписывался только шаблонными короткими фразами.
«Надо все-таки съездить домой», — решила Марина и взяла двухнедельный отпуск.
Москва встретила ее моросящим дождем и холодным ветром. Из аэропорта Марина поехала сразу к бабушке — в дом, который теперь должен был стать её домом. В сумке лежали ключи, которые она забрала с собой пять лет назад.
Район изменился: новые магазины, детская площадка с ярким пластиковым оборудованием вместо старых железных конструкций. Но подъезд остался прежним — те же потертые ступеньки, то же граффити на стене первого этажа.
Четвертый этаж. Сердце колотилось, когда она подошла к знакомой двери. Достала ключи, но потом решила позвонить — вдруг брат дома.
За дверью послышались шаги. Не мужские, женские. Дверь открылась, и Марина увидела молодую женщину лет двадцати пяти.
— Вам кого? — спросила незнакомка.
— Я… — Марина растерялась. — Это квартира моей бабушки, Нины Петровны. Я внучка, Марина.
Женщина нахмурилась.
— А, так вы Маринка из Чехии? — тон стал прохладным. — Лёша говорил про вас.
— Вы кто? — тупо спросила Марина.
— Светлана, жена Алексея, — женщина выпрямилась.
— Я не знала, что Лёша женился, — пробормотала Марина.
— Мы полгода назад расписались, — Светлана не спешила приглашать её внутрь. — Но вместе уже больше двух лет. Лёша сейчас на работе, будет вечером.
— А можно мне войти? — Марина кивнула на дверь. — Это же моя квартира.
Женщина вздрогнула.
— Что значит ваша? Квартира принадлежит Алексею.
— Что? — Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног. — Бабушка всегда говорила, что квартира будет моей. Я должна была получить её в наследство…
— Не знаю, что вам бабушка говорила, — отрезала Светлана. — Документы на Алексея. Он наследник.
— Но я выслала доверенность… — Марина начала лихорадочно соображать. — Он должен был оформить наследство на нас обоих.
— Послушайте, — Светлана понизила голос, — не устраивайте сцен. Вы десь теперь никто. У нас своя семья, свой дом. Вы уехали, живете в Европе. Зачем вам эта квартира?
Марина смотрела на нее, не веря своим ушам.
— Дайте мне пройти! Я хочу убедиться сама.
— Приходите вечером, поговорите с Лёшей.
Дверь захлопнулась прямо перед носом.
Марина спустилась по лестнице на негнущихся ногах. Выйдя на улицу, она просто стояла, прислонившись к фонарному столбу. Происходящее не укладывалось в голове. Ключи, которые она держала в руке — теперь просто бесполезный металл. Пять лет она была уверена, что у неё есть дом. И вот, за одну минуту этой уверенности не стало.
Мимо спешили люди, кто-то толкнул её плечом, кто-то извинился. Она не замечала. В ушах звучало: «здесь ты теперь никто». Наверное, она простояла так минут двадцать, пока холодный ветер не заставил её очнуться. Чемодан, она даже не знала, куда теперь идти с этим чемоданом.
Марина просидела в кафе напротив дома до вечера. В голове не укладывалось: брат присвоил квартиру? Может, какое-то недоразумение? Жена у него оказывается есть!
В восемь она снова поднялась на четвертый этаж. На этот раз дверь открыл Алексей.
— Мариш! — он попытался улыбнуться, но глаза оставались настороженными. — Ты чего не предупредила, что приезжаешь?
— Предупредила бы, если бы ты отвечал на звонки, — она смотрела ему прямо в глаза. — Можно войти?
Он неохотно отступил в сторону. Квартира изменилась: новые обои, современная мебель, пластиковые окна вместо старых деревянных рам. От бабушкиного уюта не осталось и следа.
— Лёш, объясни мне, — Марина старалась говорить спокойно. — Твоя жена сказала, что квартира оформлена на тебя. Это правда?
Алексей опустил глаза.
— Да, на меня. А что такого? Я занимался всеми делами. Проводами, документами, ремонтом…
— Бабушка хотела, чтобы квартира была моей, — Марина почувствовала, как к горлу подступает ком. — Она мне говорила это при тебе, много раз. И в больнице тоже сказала.
— Да ладно, Марин, — Алексей усмехнулся. — Она много чего говорила. Но юридически ничего не оформила. А я тут живу, всегда жил. У меня семья, ребенок будет. Я уже прописал здесь Свету. Тебе-то зачем? У тебя там, в Праге, все хорошо.
— Ты же сказал, что оформишь квартиру на меня! — Марина почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. — Мы же договаривались! Я выслала тебе доверенность именно для этого!
— Ты сама всё подписала, — брат развел руками. — Там было чётко указано: с правом получения причитающегося мне имущества и правом совершать любые юридические действия. Вот я и оформил на себя. Всё по закону.
Марина застыла.
— Ты специально прислал мне такую формулировку? Ты с самого начала планировал обмануть меня?
— Слушай, не драматизируй, — Алексей отмахнулся. — Ты же не собиралась возвращаться. Что толку от квартиры, в которой никто не живет? А у меня семья, будущее. Конечно, я должен был позаботиться о них.
— Ты мог хотя бы поговорить со мной! — Марина чувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. — Мы могли бы оформить по доле, или придумать другое решение!
— А зачем говорить? — Алексей пожал плечами. — Ты бы не согласилась. Начала бы настаивать, что бабушка так хотела. Так проще.
Из комнаты вышла Светлана.
— Лёш, чего ты объясняешься? — она бросила холодный взгляд на Марину. — Твоя сестра взрослый человек. Сама уехала, бросила бабушку, бросила тебя. Пять лет даже не приезжала. А теперь явилась и на квартиру претендует?
— Я не бросала! — Марина повысила голос. — Я присылала деньги каждый месяц. Звонила каждую неделю. Я собиралась приехать, когда бабушка заболела…
— Но не приехала, — перебил Алексей. — Даже в последний путь проводить не явилась. Кто там все обустраивал? Кто все документы оформлял?
— Я не смогла! Ты же знаешь, что была забастовка! — Марина чувствовала, как дрожит голос. — И я спрашивала, согласовывала с тобой по телефону. Ты сказал, что всё понимаешь!
— Ага, понимаю, — Алексей резко встал. — Понимаю, что ты здесь чужая. Ты уехала, у тебя своя жизнь. А я остался с бабушкой. Я за ней ухаживал, когда она болела. Я был рядом, а не за тысячи километров. Так что квартира по праву моя.
— Ты столько раз говорил мне, что оформишь её на меня, как бабушка хотела! — Марина уже не сдерживала слёз. — Ты же обещал!
— Жизнь вообще такая штука… обещания меняются, — Алексей подошел к двери и распахнул её. — Здесь теперь живем мы. У меня документы на руках, прописка моя и Светы. А у тебя — только претензии.
Выйдя из квартиры, Марина долго стояла на лестничной клетке. Потом медленно спустилась вниз и вышла на улицу. Моросил мелкий дождь. Она шла, не разбирая дороги, пока не оказалась в парке напротив дома.
В парке она просидела до темноты на скамейке, глядя на окна квартиры, где горел свет. Сначала в гостиной, потом на кухне — она могла нарисовать план всего дома с закрытыми глазами. Силы постепенно покидали её вместе с теплом.
Промёрзнув до костей, Марина вспомнила о своей старой однокласснице Тане, которая жила совсе не далеко. Они дружили с первого класса, и адрес остался в памяти, хотя они давно общались только в соцсетях.
Таня обрадовалась неожиданному визиту и тут же начала суетиться с чаем и ужином. Только в тепле, сидя на кухне подруги, Марина позволила себе расклеиться и рассказала всю историю.
Таня слушала, качая головой, а потом сказала решительно: «У моего мужа брат — юрист. Завтра позвоню ему, ты только не раскисай. Может, ещё не всё потеряно?»
Утром, выпив крепкого чая и переодевшись в чистое, Марина почувствовала прилив решимости. Она поедет к юристу, она будет бороться за своё наследство. Ведь бабушка хотела именно этого.
Она отправилась к юристу, но тот развел руками:
— Доверенность составлена грамотно, с точки зрения закона всё чисто. Вы дали брату право действовать от вашего имени. Можно попытаться оспорить, но шансов мало, и процесс затянется на годы.
— А что с вещами бабушки? — спросила Марина. — У меня же есть право хотя бы на них?
— Технически да, — кивнул юрист. — Личные вещи можно истребовать. Но опять же, придется доказывать, что конкретно принадлежало вашей бабушке, а не было приобретено братом после её смерти.
Марина поселилась в недорогом хостеле недалеко от бабушкиного дома. Два дня она ходила по знакомым местам, пыталась осмыслить произошедшее. На третий день вечером она снова пришла в квартиру. Алексей открыл дверь с недовольным видом.
— Опять ты? Марин, всё уже решено.
— Я пришла за вещами бабушки, — она смотрела мимо него. — За фотоальбомами и её личными вещами. Ты же не будешь спорить, что хотя бы на это у меня есть право?
Брат помолчал, потом кивнул:
— Забирай. Всё равно собирались многое выбросить.
Светлана принесла две коробки из кладовки.
— Вот, тут фотографии, какие-то бумаги, — она поставила их у двери. — Одежду мы отдали в церковь, а мебель… сама видишь, сделали ремонт.
Марина молча забрала коробки.
— Знаешь, — сказал вдруг Алексей, когда она уже выходила, — бабушка всегда говорила, что ты умная. Но, видимо, не в этот раз.
Она обернулась:
— А она всегда думала, что ты непутевый человек. И не ошиблась.
Через неделю Марина улетела обратно в Прагу. С двумя коробками фотографий, писем и документов.
После отъезда она всё-таки позвонила брату:
— Лёш, я улетаю завтра. Хочу, чтобы ты знал: дело не в квартире. Я могла бы поделиться с тобой, если бы ты честно поговорил со мной. Но ты выбрал обман.
Тишина на другом конце, потом тихое:
— У меня не было другого выхода. Света беременна, денег нет. Это наш единственный шанс…
— Шанс, построенный на лжи? — Марина вздохнула. — Бабушка в тебе ошибалась. И я тоже.
Она прервала все контакты с братом. Когда коллеги спрашивали про семью, отвечала коротко: «Только дальние родственники». Дома у нее висела единственная фотография — она с бабушкой в парке, смеются, держась за руки.
Постепенно она поняла: дом — это не стены и не документы. Дом — это память и любовь, которые носишь с собой. Этого никто не сможет отнять, даже самые близкие люди.
А вот доверие… доверие с ней больше не жило.
