Солнце заполняло светом двухкомнатную квартиру на третьем этаже кирпичного дома. Анна расставляла книги на полке, а Дмитрий развешивал шторы. На подоконнике стояла старая фарфоровая ваза с веткой цветущей вишни – подарок от соседки с четвертого этажа, Галины Петровны.
— Дим, можешь себе представить? — Анна бережно погладила вазу. — Галина Петровна не только подарила такую красоту, но и обещала научить меня печь свой фирменный яблочный пирог.
— Да уж, с соседкой нам действительно повезло, — Дмитрий спустился с лестницы, отряхивая руки. — Такая заботливая женщина, прямо как родная.
— Знаешь, она мне немного маму напоминает, — Анна задумчиво улыбнулась. — Такая же хлопотливая.
— Только не говори, что теперь будешь каждый вечер к ней на чай бегать, — шутливо проворчал Дмитрий. — А то я с голоду помру без твоих ужинов.
— Не дождешься! — рассмеялась Анна. — Но вообще, было бы неплохо иногда…
В дверь негромко постучали. На пороге стояла Галина Петровна с тарелкой, накрытой белоснежным льняным полотенцем с вышивкой.
— Ох, молодежь, совсем замучились с переездом? — она по-матерински улыбнулась. — Принесла вам пирожков к чаю. Сама пекла, с яблоками и корицей.
— Галина Петровна, вы просто волшебница! — восхитилась Анна, принимая тарелку. — Как раз собирались чай пить.
— А почему одна? — поинтересовалась соседка, окидывая взглядом квартиру. — Где же ваша мама? Обычно на новоселье вся семья собирается.
— Мои родители в другом городе живут, — ответил Дмитрий. — А Анины…
— А мои пока не знают о переезде, — быстро перебила его Анна, бросив предупреждающий взгляд.
Галина Петровна нахмурилась: — Как же так? От родителей такое скрывать? А свадебные фотографии куда вешать планируете?
В комнате повисла тяжелая тишина. Слышно было только, как за окном щебечут птицы.
— Мы… мы пока не расписаны, — наконец тихо произнесла Анна, опустив глаза.
Лицо Галины Петровны словно окаменело. Она медленно отступила к двери, крепко сжимая край фартука.
— Вот оно что… — голос её стал сухим и колючим. — Значит, вот как жить решили? В мое время такого…
— Галина Петровна, — мягко начал Дмитрий, — сейчас другое время. Мы любим друг друга и…
— Любовь? — она горько усмехнулась. — Любовь должна быть чистой, светлой. А вы… — она покачала головой. — Ну что ж, располагайтесь. Только не думайте, что я буду закрывать глаза на… это.
Она вышла, громко хлопнув дверью. Ваза на подоконнике слегка качнулась.
Через неделю начались бесконечные звонки от собственника квартиры.
Галина Петровна превратилась в другого человека так стремительно, словно сбросила маску доброжелательности. Теперь она не только стучала в пол шваброй, стоило Дмитрию включить музыку даже днём, но и караулила Анну у подъезда.
— Опять за полночь пришла? — встретила она девушку однажды вечером. — Хорошие девушки в такое время дома сидят.
— Галина Петровна, у меня смена в магазине до девяти, — устало ответила Анна. — Вы же знаете.
— Знаю я такие смены! — соседка поджала губы. — В мое время…
— В ваше время все было иначе, я поняла, — резко оборвала её Анна и быстро поднялась по лестнице.
Дома её ждал встревоженный Дмитрий: — Звонил хозяин квартиры. Говорит, соседи жалуются на шум.
— Какой шум? — Анна в изнеможении опустилась на стул. — Мы же почти не бываем дома!
— Вчера я чихнул. Наверное, это считается нарушением общественного порядка.
Они попытались рассмеяться, но смех вышел горьким.
Однажды вечером, когда Дмитрий готовил ужин, в дверь яростно забарабанили.
— Молодой человек! — Галина Петровна влетела в квартиру, как только Дмитрий открыл дверь. — У вас опять вода течет к соседям снизу! Я уже хозяину позвонила!
— Галина Петровна, — Дмитрий старался говорить спокойно, хотя напряжение на скулах выдавало его. — У нас все краны исправны. Сантехник проверял две недели назад.
— Не дерзите мне! — она повысила голос. — Я же вижу, что творится! Мало того, что живете неправильно, так еще и соседям жизнь портите!
— А что неправильного? — не выдержала вышедшая в коридор Анна. — То, что мы любим друг друга? Или то, что счастливы?
— Счастливы? — Галина Петровна побледнела, её губы задрожали. — Да какое это счастье? Это несчастье, без брака!
— Почему вы нас преследуете? — Анна подошла ближе. — Что мы вам сделали?
— Я? Преследую? — соседка отшатнулась, словно от удара. — Да как вы смеете! Я за порядком слежу! За нравственностью!
Внезапно она замолчала, и её взгляд стал отсутствующим. Воспоминания накрыли её волной. Летний вечер 1975 года, белое платье, приготовленное к свадьбе, и записка от жениха: «Прости, я не могу. Встретил другую».
— Я знаю, чем все это закончится! — её голос был взволнован. — Сейчас он признается в любви, а завтра…
— Я не такой, — твердо сказал Дмитрий. — Вы ошибаетесь.
Галина Петровна неожиданно выбежала из квартиры. И было слышно, как хлопнула дверь ее квартиры.
— Что это с ней? — спросила Анна.
— Не знаю, — Дмитрий обнял её. — Похоже, мы что то не знаем.
На следующий день в их двери торчала записка: «Покайтесь, пока не поздно».
В субботу утром раздался очередной звонок хозяина квартиры. Анна и Дмитрий переглянулись, готовясь к новым обвинениям.
— Дмитрий, давайте поговорим начистоту, — голос Сергея Ивановича звучал устало. — Что у вас там происходит? Галина Петровна звонит по пять раз на дню.
— Честное слово, мы сами не понимаем, — Дмитрий включил громкую связь. — Сначала она была такой приветливой, душевной. А потом как подменили.
— Всё из-за того, что мы не женаты, — добавила Анна. — Но мы же никому не делаем ничего плохого!
В трубке повисло долгое молчание.
— Эх, молодежь… — наконец вздохнул Сергей Иванович. — Вы ведь не знаете её историю?
— Какую историю?
— Галина Петровна в этом доме больше сорока лет живет. Её все старожилы помнят молодой, красивой. Она ведь замуж собиралась, свадьба через неделю должна была быть. А жених… — он помолчал. — Жених сбежал. К другой ушёл. Прямо накануне свадьбы.
Анна прижала руку ко рту: — Господи…
— С тех пор она и живёт одна. Знаете, что самое страшное? Она ведь каждый год в день несостоявшейся свадьбы достаёт то самое платье. Соседка снизу рассказывала — слышит, как она всю ночь ходит по квартире и с кем-то разговаривает.
— А при чём здесь мы? — тихо спросила Анна.
— В том-то и дело… Когда в доме появляются неженатые пары, она словно с ума сходит. В прошлом году молодая семья со второго этажа съехала из-за её придирок. Они тоже сначала просто жили вместе, а она им жизни не давала.
Вечером Анна стояла перед дверью Галины Петровны, собираясь с духом. Наконец решительно постучала.
— Кто там? — раздался настороженный голос.
— Это Анна, с третьего этажа. Можно с вами поговорить?
— О чём? — в голосе зазвучала привычная враждебность.
— О любви. О предательстве. О боли, которая не проходит годами.
За дверью долго молчали. Потом послышался щелчок замка.
— Входи, — тихо сказала Галина Петровна.
Квартира словно застыла во времени: старая мебель, пожелтевшие фотографии на стенах, вязаные салфетки. В углу стоял шкаф, и Анна заметила краешек белого платья, выглядывающий из-за неплотно прикрытой дверцы.
— Зачем пришла? — Галина Петровна опустилась в кресло, как-то сразу постарев лет на десять.
— Хочу понять, — Анна осталась стоять. — Почему вы так ненавидите чужое счастье?
— Счастье? — Галина Петровна горько усмехнулась. — Ты думаешь, это счастье — жить как Вы?
— А вы думаете, штамп в паспорте защитит от предательства?
Галина Петровна вздрогнула как от пощёчины.
На столе дымились две чашки чая, в вазе лежали свежие пирожки. Галина Петровна держала в дрожащих руках старую фотографию молодого мужчины с открытой улыбкой.
— Знаешь, я ведь потом встретила его, — она говорила тихо, словно боялась спугнуть воспоминания. — Через двадцать лет. Случайно, в магазине. Он меня не узнал сразу… А у него уже семья, дети, внуки на подходе.
Она провела пальцем по фотографии: — А я всё ждала. Верила, что вернётся, что это ошибка. Потом думала — другой появится, лучше него. Только никого не было. Счастье мимо прошло, а я осталась наедине с этими стенами.
— Но почему вы не хотите, чтобы у других оно было? — Анна осторожно коснулась её руки. — Это же так несправедливо.
Галина Петровна подняла на неё покрасневшие глаза: — Потому что больно, девочка. Смотрю на вас и вижу себя, молодую, влюблённую, глупую. Боюсь, что и вас также обманут, бросят… — она сжала руку Анны. — Ты не представляешь, как это – носить боль в себе столько лет.
— Мы с Дмитрием через месяц расписываемся, — неожиданно сказала Анна. — Просто хотели сначала пожить вместе, узнать друг друга лучше. И знаете… — она улыбнулась, — во многом благодаря вам поняли, что готовы.
Галина Петровна застыла, потом медленно встала и подошла к старому серванту. Достала оттуда фарфоровую чашку с золотым ободком: — Это ещё от бабушки осталось. Единственное, что она успела мне передать перед смертью. Будет вам подарок на свадьбу, — она вытерла набежавшую слезу. — И пирог испеку, тот самый, яблочный… если пригласите, конечно.
— А вы научите меня его печь? — тихо спросила Анна.
— Научу, — кивнула Галина Петровна. — Всему научу.
Через окно в комнату заглядывала полная луна, освещая две фигуры за столом – молодую и пожилую. Они плакали и улыбались, и в воздухе пахло яблоками и прощением. А в старом шкафу, за плотно закрытой дверцей, висело белое платье – теперь уже просто платье, без горечи и боли, память о молодости, но не о потере.
