— Ты же обещала, что мы поживем втроем только пока не встанем на ноги! — Алла Петровна пыталась говорить спокойно, но голос предательски дрожал. — А теперь заявляешь, что квартира твоя?
Виктория стояла, скрестив руки на груди, и смотрела на свекровь с холодной улыбкой. По гостиной разливался безжалостный солнечный свет, обнажая пыль на полках и усталость в глазах Аллы Петровны.
— Документы на моё имя — я хозяйка этой жилплощади, — отчеканила невестка, доставая из папки официальные бумаги. — Вот, можете сами посмотреть. Дарственная оформлена два месяца назад. Ваша подпись. Всё законно.
Максим, единственный сын Аллы Петровны, стоял у окна, отвернувшись, будто пейзаж за окном был интереснее семейной драмы, разворачивающейся внутри. Его широкие плечи, когда-то бывшие опорой для матери, теперь казались чужими и недоступными.
— Максим, это неправда! Ты же знаешь, я никогда не подписывала никаких документов! — Алла Петровна обратилась к сыну, инстинктивно ища в нем защиты, как это было всегда с самого его детства.
Сын медленно повернулся, но глаза его смотрели куда-то мимо матери.
— Мама, не начинай, пожалуйста, — его голос звучал устало и безжизненно. — Ты сама всё подписала. Просто… забыла. Возраст берет своё.
Эти слова ударили сильнее, чем пощечина. Алла Петровна почувствовала, как комната начинает кружиться перед глазами. Пятьдесят восемь лет — разве это возраст, когда забывают такие вещи? Она взглянула на дарственную, которую протягивала невестка. Подпись действительно была похожа на её собственную, но что-то было не так.
Алла Петровна работала бухгалтером всю свою жизнь. Она привыкла к документам, цифрам, точности. Пусть на полставки сейчас, но мозг работал отлично. И она точно знала, что никогда не подписывала дарственную на квартиру, которую покупала долгими годами тяжелого труда, экономя на всем, даже на новой одежде.
— Я никогда не подписывала эти бумаги! — воскликнула она, отступая на шаг.
— У нас есть свидетель — нотариус, — Виктория говорила тоном учительницы, объясняющей прописные истины. — Вы же не хотите устраивать скандал при вашем возрасте? Суды, разбирательства… это может плохо кончиться.
Максим наконец-то посмотрел на мать, и в его взгляде промелькнуло что-то похожее на вину. Но он тут же отвел глаза.
— Вика беременна, мама, — сказал он тихо. — Нам нужна каждая комната. Понимаешь?
Алла Петровна медленно опустилась на диван. Беременна. Её невестка ждет ребенка. Её внука или внучку. А они выгоняют её из собственного дома.
— Если вы сейчас же соберете вещи и освободите жилплощадь, мы даже поможем вам с переездом, — продолжала Виктория деловым тоном. — У вас ведь есть подруги, которые могут временно приютить? А потом можно подумать о доме престарелых. Там о вас позаботятся.
Дом престарелых. Эти слова прозвучали как приговор. Всего год назад Алла Петровна с радостью встречала Викторию в своем доме, помогала готовиться к свадьбе, отдала молодым большую комнату, освободив для них пространство. Она верила, что наконец-то в доме появится молодая хозяйка, а может и внуки. И вот теперь её выставляют за дверь.
— Мне нужно время, — произнесла Алла Петровна, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. — Хотя бы до завтра.
— Конечно, — кивнула Виктория с фальшивой улыбкой. — До завтра вечера. Не больше.
Алла Петровна не помнила, как добралась до квартиры Нины, своей давней подруги, с которой они вместе работали в бухгалтерии завода двадцать лет назад. Ноги сами несли её по знакомому маршруту, пока в голове стучала одна мысль: «Как такое возможно?»
Нина открыла дверь и ахнула, увидев бледное лицо подруги.
— Аллочка, что случилось? Ты на себя не похожа!
Пока Нина усаживала подругу в кресло, Алла Петровна коротко рассказала о произошедшем и показала фотографию дарственной, которую успела сделать на телефон.
— Эта подпись подделана, — уверенно сказала Нина, которая до пенсии проработала в банке и знала толк в документах. — Посмотри внимательно. У тебя завиток в конце совсем другой, да и наклон отличается.
— Что же делать? — Алла Петровна чувствовала себя совершенно беспомощной. — Максим… он совсем не тот человек, которого я воспитала. Как он мог так поступить?
— Это всё она, — Нина сжала губы в тонкую линию. — Я с самого начала говорила, что с этой Викторией что-то не так. Слишком идеальная невестка, слишком заботливая. И как быстро она поменялась, когда поняла, что ты никуда не собираешься переезжать и освобождать им квартиру полностью.
Алла Петровна вспомнила, как несколько месяцев назад Виктория впервые заговорила о том, что «молодой семье нужно пространство». Это было на дне рождения Аллы Петровны, когда пришли её старые подруги. Виктория, разливая напитки, как бы между прочим упомянула о доме престарелых, где «так хорошо заботятся о пожилых людях». Тогда Алла Петровна пропустила эти слова мимо ушей, списав на неуместную шутку. Теперь всё встало на свои места.
— Но что я могу сделать? У них на руках документы с моей подписью. Якобы моей.
— Я знаю отличного юриста, — решительно сказала Нина. — Светлана Андреевна. Она специализируется как раз на таких делах. Давай позвоним ей прямо сейчас.
Светлана Андреевна, суровая женщина под шестьдесят с проницательным взглядом и безупречной осанкой, внимательно выслушала историю Аллы Петровны, не перебивая и делая заметки в блокноте.
— Классическая схема, — сказала она, поправляя очки в строгой оправе. — Молодые люди используют доверие старших родственников, чтобы завладеть их имуществом. К сожалению, таких случаев становится всё больше. Но у нас есть несколько козырей в рукаве.
— Каких козырей? — с надеждой спросила Алла Петровна.
— Во-первых, я запрошу видеозапись из нотариальной конторы. По закону, все сделки с недвижимостью фиксируются на камеру. Если вас там не было, это будет легко доказать. Во-вторых, нам понадобится образец вашей настоящей подписи для экспертизы. И в-третьих, попробуйте вспомнить, где вы были в день, когда якобы подписывали эту дарственную.
Алла Петровна задумалась. Два месяца назад… Это был февраль. В феврале она болела гриппом, почти неделю не выходила из дома.
— Я болела дома с гриппом! — воскликнула она. — У меня есть больничный лист!
— Отлично, — кивнула Светлана Андреевна. — Это весомое доказательство. Если в документах указано, что вы в этот день были у нотариуса, больничный лист докажет обратное.
— А что делать сейчас? Они требуют, чтобы я освободила квартиру до завтрашнего вечера.
— Ни в коем случае не уходите из квартиры, — твердо сказала юрист. — Это будет расценено как добровольное согласие. Оставайтесь на месте. Если они попытаются выставить вас силой, немедленно вызывайте полицию. Я подготовлю все необходимые документы для обращения в суд. А пока…
Светлана Андреевна достала из сумки диктофон.
— Возьмите. При любом разговоре с невесткой или сыном включайте запись. Не предупреждайте их об этом, это законно, если разговор касается вас лично. Нам нужны доказательства их намерений.
Когда Алла Петровна вернулась домой, Максима не было, а Виктория сидела в гостиной с ноутбуком. Увидев свекровь, она удивленно подняла брови.
— Я думала, вы уже начали собирать вещи.
Алла Петровна включила диктофон в кармане и спокойно ответила:
— Я не собираюсь никуда уезжать из собственной квартиры.
Виктория захлопнула ноутбук и встала, её лицо изменилось, став жестким и неприятным.
— Мы уже всё обсудили. Документы у меня. Квартира моя. Если вы не уедете по-хорошему, нам придется принять меры.
— Какие, например? — Алла Петровна старалась говорить ровно, хотя сердце колотилось от страха и негодования.
— Ну, знаете, — Виктория понизила голос, — несчастные случаи бывают. Особенно с людьми в возрасте. Лестница такая крутая в подъезде, ступеньки скользкие…
Эта прямая угроза прозвучала так буднично, что Алла Петровна на секунду потеряла дар речи. Кто эта женщина? Как Максим мог выбрать такое чудовище?
— Ты угрожаешь мне? — наконец произнесла она.
— Я просто констатирую факт, — пожала плечами Виктория. — Жизнь полна опасностей. Но если вы будете благоразумны и съедете без шума, всё будет хорошо. Кстати, с ребенком мы разрешим вам видеться. Иногда.
Алла Петровна почувствовала, как внутри неё что-то ломается. Это «иногда» прозвучало как насмешка над её материнскими и будущими бабушкиными чувствами.
— Ребенок… Ты действительно беременна?
Виктория усмехнулась.
— А как вы думаете? Максим свято верит в это. Для мужчины иногда достаточно просто сказать такие слова, и он готов на всё. Даже отобрать квартиру у собственной матери.
Алла Петровна покачнулась. Зачем Виктория раскрывает карты? Зачем говорит всё это? Она настолько уверена в своей победе, что даже не боится признаваться в обмане?
— Зачем ты всё это делаешь? — спросила она, чувствуя, как дрожат колени.
— Бизнес, ничего личного, — холодно ответила Виктория. — Квартира в хорошем районе, рядом с метро. После небольшого ремонта её цена вырастет вдвое. А Максим… — она усмехнулась. — Максим просто удобное средство. Как только квартира будет продана, я найду причину для развода.
В этот момент дверь открылась, и вошел Максим. Виктория мгновенно изменилась: плечи опустились, глаза стали влажными, голос дрогнул.
— Милый, твоя мама снова отказывается переезжать. Я так волнуюсь, это вредно для малыша…
Максим обнял жену за плечи.
— Мама, мы же договорились! Почему ты делаешь Вике больно?
Алла Петровна молча достала из кармана диктофон и нажала на «воспроизведение». Голос Виктории, чёткий и безжалостный, заполнил комнату: «Максим просто удобное средство. Как только квартира будет продана, я найду причину для развода».
Лицо Максима застыло. Он переводил взгляд с матери на жену, будто не понимая, что происходит.
— Это монтаж, — быстро сказала Виктория. — Твоя мать сошла с ума от жадности. Она готова на любую подлость, лишь бы не делиться с нами квартирой!
Но в глазах Максима уже появилось сомнение.
— Вика, о каком ребенке ты говоришь? Ты действительно беременна?
Виктория отступила на шаг.
— Конечно, да! Как ты можешь сомневаться!
— Тогда давай прямо сейчас поедем в клинику и сделаем тест, — неожиданно твердо сказал Максим. — Прямо сейчас.
Алла Петровна никогда не видела такой панический страх, какой отразился на лице невестки в эту секунду.
— Я… я не могу сейчас, у меня важная онлайн-встреча через пятнадцать минут.
— Встреча подождет, — Максим выглядел так, будто только что проснулся от долгого сна. — Мы едем в клинику. А потом я хочу посмотреть оригинал дарственной и поговорить с нотариусом лично.
Виктория метнулась к двери, но Максим преградил ей путь.
— Не так быстро. Сначала ты ответишь на все вопросы.
Следующие две недели превратились для Аллы Петровны в настоящий кошмар из юридических консультаций, походов в полицию и изматывающих объяснений. Но Светлана Андреевна оказалась настоящим профессионалом. Она запросила видеозапись из нотариальной конторы, и на ней отчетливо было видно, что документы подписывала совсем другая женщина, лишь отдаленно похожая на Аллу Петровну.
— Классический трюк, — объяснила юрист. — Находят похожую женщину, дают ей ваши документы, и она выдает себя за вас. Нотариусы видят десятки людей каждый день, они не могут запомнить каждого.
Больничный лист стал еще одним неоспоримым доказательством мошенничества. В день, когда Алла Петровна якобы была в нотариальной конторе, она лежала дома с температурой 39 градусов, и это подтверждал визит врача на дом.
Виктория исчезла в ту же ночь, когда Максим разоблачил её план. Она забрала все свои вещи и документы, но забыла телефон, в котором обнаружилась переписка с некой риэлторской фирмой о быстрой продаже квартиры и переводе денег на счет за границей.
— Я был слеп, — говорил Максим, сидя напротив матери за кухонным столом. Его лицо осунулось, под глазами залегли тени. — Она появилась в моей жизни так внезапно, так идеально вписалась во все мои представления об идеальной женщине… Я должен был понять, что это неслучайно.
— Как вы познакомились? — тихо спросила Алла Петровна, впервые задумавшись об этом.
— На корпоративе. Она подошла, заговорила, будто мы давно знакомы. Я был польщен — красивая, умная девушка проявляет ко мне интерес. Потом оказалось, что у нас так много общего: любимые фильмы, музыка, даже мечты о будущем совпадали. Теперь я понимаю, что она специально изучила мою страницу в социальных сетях, чтобы знать, о чем говорить.
Алла Петровна вздохнула. Она не хотела обвинять сына, но вопрос сам сорвался с губ:
— Но как ты мог поверить, что я добровольно отдала квартиру?
Максим опустил голову.
— Она говорила, что ты сама предложила, чтобы обезопасить жильё от каких-то мошенников, которые охотятся за квартирами одиноких пенсионеров. Что это временная мера, пока не пройдет опасность. А потом… — он запнулся, — потом она сказала, что у тебя начались проблемы с памятью, что ты забываешь важные вещи, и лучше, чтобы документами занимались мы. Я поверил.
— Ты даже не спросил меня.
— Я был уверен, что это обсуждалось с тобой. Она каждый раз говорила: «Мы с мамой решили», «Мама согласна»… Я не проверял.
В его голосе звучало такое искреннее раскаяние, что Алла Петровна почувствовала, как гнев уступает место усталости. В конце концов, он её сын. Единственный родной человек.
— Прости меня, мама, — прошептал Максим. — Я не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня за это.
Алла Петровна протянула руку и накрыла ладонь сына своей.
— Мы справимся, — сказала она тихо. — Главное, что правда открылась вовремя.
Через две недели после этого разговора в дверь квартиры Аллы Петровны позвонили. На пороге стояли двое полицейских и судебный пристав.
— Гражданка Виктория Андреева подала иск о выселении вас из данной квартиры, — официальным тоном сообщил пристав. — У вас есть документы, подтверждающие ваше право на проживание здесь?
Алла Петровна спокойно пригласила их войти. В гостиной уже ждала Светлана Андреевна со всеми необходимыми бумагами.
— Моя доверительница является законной владелицей данной квартиры, — сказала юрист, раскладывая документы перед полицейскими. — Вот оригинал документа о собственности. А вот постановление суда о возбуждении уголовного дела против гражданки Андреевой по факту мошенничества и подделки документов.
Виктория, стоявшая за спинами полицейских, побледнела.
— Это ложь! У меня есть дарственная!
— Поддельная дарственная, — спокойно ответила Светлана Андреевна. — Экспертиза подтвердила, что подпись не принадлежит Алле Петровне. Кроме того, в день, когда документ был якобы подписан, моя доверительница находилась дома на больничном, что подтверждается медицинскими документами. И наконец, на видеозаписи из нотариальной конторы видно, что документы подписывала другая женщина.
Алла Петровна впервые увидела, как уверенность Виктории сменяется паникой.
— Максим! — воскликнула она, оглядываясь. — Скажи им!
Но Максим, который также присутствовал в комнате, только покачал головой.
— Виктория Сергеевна Андреева, — официально произнес один из полицейских, — вам нужно проехать с нами в отделение для дачи показаний по делу о мошенничестве и подделке документов.
— Вы можете либо сейчас добровольно проехать в отделение полиции, либо мы будем вынуждены применить меры принудительного характера, — добавил второй полицейский.
Виктория обвела всех безумным взглядом, а затем расхохоталась.
— Вы ничего не докажете! Ничего! Это была идея риэлтора, не моя!
Этим признанием она только ухудшила своё положение. Полицейские переглянулись, и один из них достал наручники.
— Виктория Сергеевна, вы задержаны по подозрению в мошенничестве в крупном размере.
Когда Викторию увели, Алла Петровна опустилась на диван, чувствуя, как напряжение последних недель наконец отпускает её. Это было похоже на кошмарный сон, от которого она наконец-то проснулась.
— Всё закончилось, мама, — сказал Максим, присаживаясь рядом. — Теперь всё будет хорошо.
Но Алла Петровна знала, что ничего уже не будет, как прежде. Доверие, однажды разрушенное, не так легко восстановить.
Прошёл год. Алла Петровна по-прежнему жила в своей квартире, но многое изменилось. Она установила надёжный сейф для хранения всех важных документов и заменила замки на более современные. Максим снимал комнату неподалёку и часто навещал мать, постепенно восстанавливая её доверие.
Виктория получила условный срок за мошенничество и уехала в другой город. Как выяснилось в ходе следствия, она работала на целую группу мошенников, которые специализировались на отъеме квартир у доверчивых людей. Максима она выбрала как идеальную «мишень» — одинокого мужчину с матерью-собственницей квартиры в хорошем районе.
В один из вечеров, когда Максим зашел навестить мать, Алла Петровна заметила, как сильно изменился её сын за этот год. Он стал серьезнее, ответственнее, в его глазах появилась та мудрость, которая приходит только с горьким опытом.
— Знаешь, мама, — сказал он, помогая ей расставлять посуду после ужина, — я недавно познакомился с девушкой. Она учительница младших классов.
— Правда? — Алла Петровна старалась, чтобы её голос звучал нейтрально. После всего произошедшего она не могла не опасаться новых отношений сына.
— Да, — кивнул Максим. — Её зовут Елена. Она совсем не похожа на Викторию. Настоящая, без фальши. И знаешь, что самое интересное? Она живет в своей квартире и даже не заикается о переезде.
Алла Петровна улыбнулась.
— Хочешь пригласить её на ужин? Я бы с удовольствием познакомилась.
— Правда? — лицо Максима просветлело. — Я думал, ты теперь будешь настороженно относиться ко всем моим знакомым.
— Буду, — честно призналась Алла Петровна. — Но это не значит, что я перестану надеяться на лучшее. Приводи свою учительницу, посмотрим, что она за человек.
Через неделю Елена пришла на ужин — невысокая, с добрыми глазами и открытой улыбкой. Она принесла книгу стихов для Аллы Петровны и не пыталась казаться идеальной невесткой. После ужина, когда Максим вышел на балкон покурить, Елена неожиданно сказала:
— Алла Петровна, я знаю, что вам пришлось пережить. Максим рассказал мне всё. И я хочу, чтобы вы знали: я не претендую на вашу квартиру, не собираюсь строить никаких планов за ваш счет. У меня своя жизнь, своя квартира, своя работа, которую я люблю. Если у нас с Максимом что-то сложится, это будет основано только на чувствах, а не на расчете.
Алла Петровна посмотрела в глаза этой девушке и увидела в них искренность. Впервые за долгое время она почувствовала, что может доверять.
— Я ценю вашу честность, Елена, — сказала она. — И я рада, что у Максима появился шанс на настоящее счастье.
Два года спустя Алла Петровна сидела в первом ряду маленькой уютной церкви и смотрела, как её сын, сияющий от счастья, надевает кольцо на палец Елены. Рядом с Аллой Петровной сидела Нина, без поддержки которой ничего бы не сложилось так, как сложилось.
— Кто бы мог подумать, — шепнула Нина, наклонившись к подруге, — что история с Викторией приведет к такому счастливому финалу.
— Это не финал, — ответила Алла Петровна с улыбкой. — Это только начало. И теперь я точно знаю: наше благополучие — в наших руках. Никто не позаботится о нас лучше, чем мы сами.
А через полгода после свадьбы Елена позвонила Алле Петровне с новостью: она ждет ребенка. И на этот раз это была правда.
— Знаешь, — сказала Алла Петровна Нине, делясь радостной новостью, — когда я вспоминаю Викторию, я почти благодарна ей. Если бы не та история, я бы никогда не научилась быть настолько осторожной и внимательной. И кто знает, может, Максим никогда бы не встретил Елену, а я не дождалась бы настоящего внука или внучку.
— Из любого испытания можно извлечь урок, — философски заметила Нина. — Главное, что ты не сдалась тогда и боролась за то, что по праву принадлежит тебе.
— Документы на моё имя — я хозяйка этой жилплощади, — с улыбкой повторила Алла Петровна фразу, ставшую для неё символом победы над несправедливостью. — И никто больше не сможет это оспорить.
