— Нет, мам, тебя на свадьбу я не приглашу, — голос дочери в трубке был хоть и немного виноватым, но таким же категоричным.
Как и в тот день, когда Светлана в последний раз разговаривала с ней «вживую».
Они тогда крупно поссорились, как обычно, из-за всякой ерунды.
После этого Лариса дома не появлялась и видеть мать не желала.
Верней, как сказать, не желала.
Обязательным условием для общения было отсутствие рядом Игоря.
Муж Светланы, с которым она сошлась десять лет назад, был с таким решением не согласен.
И каждый раз, когда Света просила хоть кого-то из близких людей уступить, оба упирались рогом и на какой-либо компромисс идти не желали.
Возможно, у каждого из них была уважительная причина для этого.
А может быть и нет – просто каждый хотел гнуть свою линию и «подминать» под себя других.
Кто же теперь разберет, с чего все началось…
А началось все больше десяти лет назад, когда овдовевшая Светлана после трех лет, прошедших со дня смерти мужа, начала ходить на свидания.
К этому ее подталкивали и подруги, и коллеги.
Да и родня покойного мужа тоже нет-нет да заводила разговор о том, что если Света хочет сходить куда-нибудь с кем-нибудь, то они с радостью присмотрят денек за дочкой Ларисой и сыном Илюшей, мы же все понимаем, Светочка.
Ты только заранее скажи, чтобы мы планы свои подстроили и никуда на этот день уезжать не планировали – и мы внуков к себе заберем.
Как же потом корили себя свекры за то, что сами подтолкнули женщину к устройству личной жизни.
Может быть, если бы они не потворствовали, и не появился бы в ее жизни этот… Игорь.
Игорь был приличным, нормальный мужчиной, который, в отличие от многих других потенциальных кавалеров не убежал восвояси узнав, что у Светы на шее двое малолетних детей.
Ладно, не таких уж и малолетних, старшей, Лариске, на тот момент уже было двенадцать, а младшему, Илюше, десять.
То есть уже вполне могут и в школу, и со школы сами добраться, и уроки сделать, и поесть разогреть, и вещи в стиральную машинку засунуть.
Но многих все равно пугало, мол, как же его чужие дети воспримут.
А ну как будут намеренно выживать из жизни матери? Ревновать к ней будут?
И плевать, что Лариса с Ильей довольно честно сказали, что на отчима согласны – много ли веры детским словам, да еще переданным со слов матери?
А Игорь вот не побоялся, готов был принять чужих детей.
Да только под «принятием» он и дети разное понимали.
— Лариса, Илюша, знакомьтесь, это Игорь, мой молодой человек и будущий муж, если вы, конечно, не против.
— И ваш новый папка, ну это если вы вести себя хорошо будете, — подмигнул мужчина детям, которые от таких слов с лица сменились и нахмурившись, передумали протягивать руки.
И постарались как можно быстрей доесть да уйти к себе в комнату.
— Мама, он ненормальный какой-то, — потом поделилась своими опасениями с матерью Лариса.
— Ой, вот только не надо из-за одной неудачной шутки составлять мнение о человеке.
— Если он на этапе знакомства с нами позволяет себе так шутить, зная, что папа умер, то что будет дальше? – возразила дочь.
Но Светлана от этих возражений только отмахнулась.
Когда она обсудила ситуацию с Игорем, он вздохнул и логично возразил, что, во-первых, с момента смерти отца детей прошло три года и надо жить дальше, а не концентрироваться на прошлом.
Жизнь продолжается, что бы там не говорили, а если люди так зациклены на смерти близкого по прошествии трех лет – это уже повод обратиться за помощью к специалисту.
— Год вдовы траур носят, Светуль. Год, а не всю жизнь. А у детей этот период еще быстрей должен заканчиваться, так как они младше и быстрей забывают все плохое, что с ними происходило.
К тому же, если мы собираемся жить с тобой, разве разумно оставлять рядом вечно существующего призрака?
Да, биологически эти дети не мои, но своих мы вряд ли заведем потому, что после заключения нашего брака в семье уже будет двое детей, на которых нужно будет тратить ресурсы.
— Игоряш, я не посягаю на твои ресурсы. И уж точно не собираюсь садить своих детей к тебе на шею.
На них приходит пенсия по потери кормильца, да и я в хорошо зарабатываю.
— И часть твоего заработка уходит на них, логично? Если бы этих двоих у тебя не было, освободившиеся ресурсы ты могла бы тратить на нашего общего ребенка, верно?
— Если ты о том, чтобы я избавилась от своих детей, то даже не вздумай начинать этот разговор, — глаза Светы опасно сощурились.
Игорь поднял руки вверх в защитном жесте.
— Светлан, если бы я имел что-то против детей у любимой женщины, я бы изначально не знакомился с тобой.
Более того, мать, которая готова ради штанов в доме от своих детей отказаться – это большой, как выражается современная молодежь, «ред флаг».
Как доверять женщине, которая самых близких готова кинуть?
Это что, получается, она и от меня так же избавится?
Я не об этом, вовсе нет.
— А о чем тогда?
— Ну ты сама посуди. Жить мы будем вместе, так?
Гостевой брак тебя не устраивает, значит – с детьми у нас общая территория, общая кастрюля в холодильнике и общее время, которое проводим вместе после школы-работы и вот этого вот всего.
Обычно это характерно для семьи. Ну, знаешь, мама, папа, два ребенка.
Если же место папы занято мертвым человеком, то семья как-то не получается, потому что «папа сделал бы лучше», «у папы больше идей было», «папа бы никогда так не поступил» и вот это вот все.
Вместо того, чтобы налаживать отношения со мной, они будут постоянно прятаться за выдуманным образом человека, который словно будет находиться рядом с нами все это время.
Вот представь, что ты вышла замуж за вдовца. И каждый раз слышишь от его дочери или сына, о которых заботишься, как о части своей семьи, что «ты мне не мама», «мама все делала не так», ну и коронное «ты мне никто».
Приятно тебе было бы?
— Нет, но…
— Вот и мне будет неприятно. Так что ты там давай, поговори с ними, как со взрослыми, чтобы мы друг друга поняли.
Разговор выдался тяжелым.
Дети понимать ничего не захотели, потому что отцовская фигура в их жизни была и замещать ее сходу кем-то они не захотели.
Про себя Света отмечала, что если бы Игорь не давил, то, возможно, все прошло бы в итоге более гладко, но…
Случилось все так, как случилось.
Полгода спустя после этого разговора пара поженилась и Игорь переехал к ним. Он постоянно пытался доказать свой авторитет Ларисе и Илье.
Сыну доставалось больше, ведь «папка» постоянно пытался влезать во все увлечения мальчика.
Дочери же Светланы приходилось выслушивать нотации и упреки за поведение, которое, Света готова была признать, было не идеальным.
Апогеем всей этой истории стал шестнадцатый день рождения Ларисы, на который не пригласили бабушку и дедушку по отцовской линии.
Естественно, по настоянию Игоря.
— Сколько можно уже чужих людей в доме привечать?
— Это мои бабушка и дедушка, папины родители! – возмутилась Лариса.
— Я твой папа! Я, понятно?! И бабушка и дедушка теперь у тебя – мои родители, а не вот эти вот…
Закончилось все безобразным скандалом.
А потом – Лариса собрала вещи и ночью, пока все спали, переехала к бабушке с дедушкой.
Уж неизвестно, кто ее надоумил, но вскоре было подано заявление на эмансипацию, которое удовлетворили, учитывая все обстоятельства (верней, учитывая связи отца покойного мужа, который был не самым простым человеком).
Илья после побега сестры замкнулся и перестал разговаривать не только с «отцом», но и с матерью.
А стоило ему справить свой шестнадцатый день рождения, как юноша переехал к сестре и бабушке с дедушкой.
Светлана от общих знакомых узнавала о том, как дела у близких людей.
Общаться с ней они отказывались, аргументируя свою позицию тем, что раз уж выбрала «мама» штаны в доме, а не детей, то пусть теперь со штанами и остается.
Обидней всего было, когда пришло приглашение на Ларисину свадьбу. К нему прилагалось письмо.
Обидное, ранящее до глубины души, ведь сколько сил и слез потратила она на своих детей, а получила в благодарность… Вот это.
«Мама, я приглашаю тебя на свою свадьбу только потому, что бабушка и дедушка сказали, что не пригласить будет неприличным.
Я жду тебя без Игоря и без каких-либо нравоучений по поводу наших с ним взаимоотношений.
В свадебных мероприятиях ты не участвуешь и на фотографиях тебя не будет, так что дресс кода для тебя нет».
Вот это вот… Как плевок в лицо! И ладно бы только Игорю, но ее-то за что так?
— Ну и нечего тебе делать на этой свадьбе. Подумаешь, … какая выросла. Мамка с папкой ей плохие, родители покойника хорошие.
Еще приползет прощения просить, — махнул рукой Игорь, когда Света пожаловалась ему на непутевую дочь.
— Может, все-таки стоит мне сходить? – засомневалась женщина.
— После того, как тебе явно дали понять, что там тебе не рады?
Свет, ты же себя не на помойке нашла, — как всегда логично произнес муж.
И, порвав приглашение на части, выбросил его в мусорное ведро.
– Давай лучше к приятелям моим на дачу сгоняем на эти же даты. Шашлыки, банька – все, как мы любим.
Света кивнула, соглашаясь. Хотя шашлыки она особо не любила, да и баньку не жаловала. Но жена ведь должна разделять увлечения мужа, так что…
Да и что ей еще оставалось делать? Только иногда жалеть о прошлом и думать, что, возможно, в какой-то момент она смогла бы пустить поезд по другим рельсам. И, возможно, тогда история сложилась бы иначе.
