никитаСпокойный воскресный день. Запах корицы расползается по квартире. Готовлю грушевый пирог — мой фирменный, с медом и грецкими орехами. На столе уже дымится чай, ждет своего часа. Свитер греет плечи. За окном осень шуршит листьями. Идеально.
Сергей в гостиной, уткнулся в ноутбук. Не замечает ничего вокруг — работа, дедлайн, срочно закончить проект. Как обычно. Кстати, чай уже остыл, а он не притронулся. Я достаю пирог из духовки — золотистый, пышный. Именно такой, как он любит.
— Серёж, иди к столу. Пирог готов, — зову его.
Он отрывается от экрана, как будто не слышал меня. Взъерошенные волосы, красные глаза.
— Подожди, Маша. Еще пять минут.
— Ты это полчаса назад говорил.
— Правда? Извини, — и снова утыкается в ноутбук.
Разрезаю пирог. Пар вырывается, аромат усиливается. Бросаю взгляд на него. Не замечает.
— Серёж, — говорю громче, — пирог остынет.
— Маш, — он вздыхает, закрывает ноутбук, но остается сидеть на диване, — мне нужно с тобой поговорить.
— О чем? — спрашиваю, раскладывая пирог по тарелкам.
— Давай сядем.
Он приходит на кухню. Садится напротив меня. Смотрит прямо в глаза, но я вижу, что его взгляд блуждает. Перебирает пальцами край скатерти. Нервничает.
— Так о чем ты хотел поговорить? — спрашиваю, отламывая кусочек пирога.
— Маша, я… Я не знаю, как сказать.
Я откладываю вилку. По его лицу читаю — что-то серьезное. Чувствую, как немеют пальцы.
— Просто скажи как есть, — голос не дрожит, я держусь.
— Я встретил другую.
Тишина. Только часы на стене тикают. Чай остывает в чашках. Пирог остывает на тарелках.
— И? — спрашиваю спокойно, хотя внутри всё обрывается.
— Я хочу уйти к ней. Мы… мы планируем вместе жить.
— Давно планируете?
— Три месяца.
— Три месяца, — повторяю. — Ясно.
— Маш, ты прости меня. Я не хотел так.
— А как хотел? — голос всё ещё не дрожит, но в горле встает ком.
— Не знаю. Это всё сложно. Я по-прежнему тебя уважаю и…
— Уважаешь? — перебиваю его. — Прекрасно. Ты меня уважаешь, а я испекла пирог. Чай остыл. Ешь быстрее, пока пирог не остыл тоже.
Сергей смотрит на меня в недоумении.
— Ты не понимаешь? Я ухожу от тебя.
— Я прекрасно понимаю. И когда собираешься?
— Я… я думал сегодня. У меня уже собраны вещи.
— Отлично. Значит, долго прощаться не придется. Ешь пирог.
Он берет вилку. Отламывает кусочек. Жует.
— Вкусно, — говорит тихо.
— Ещё бы, — отвечаю. — Твой любимый.
Мы едим молча. Он смотрит в тарелку. Я смотрю в окно. За окном падают листья. Жёлтые, красные, оранжевые. Красивые. Как наши отношения когда-то. И такие же мертвые сейчас.
— Я помогу тебе собрать вещи, — говорю после затянувшегося молчания.
— У меня всё уже собрано. Там, — он кивает в сторону прихожей, — чемодан и сумка.
— Предусмотрительно.
— Маш, может, поговорим? Ты так спокойно это воспринимаешь, что мне не по себе.
— А как я должна реагировать? Кричать? Плакать? Умолять остаться? — я смотрю ему прямо в глаза. — Не дождешься.
Сергей вздыхает.
— Я не знал, что так будет. Я не планировал влюбляться.
— Никто не планирует, — отвечаю и встаю из-за стола. — Бери чемодан и иди. Мне нужно помыть посуду.
— Маша…
— Что ещё? — разворачиваюсь к нему.
— Ты в порядке?
— Буду. Когда ты уйдешь. Иди уже.
Он встает. Идет в прихожую. Я слышу, как он возится там с вещами. Начинаю мыть посуду. Тарелки, чашки, вилки. Вода горячая. Руки красные. Глаза сухие.
— Я ушел, — слышу его голос за спиной.
— Удачи, — отвечаю, не оборачиваясь.
Хлопает входная дверь. Тишина. Только вода шумит.
Выключаю воду. Сажусь за стол. Передо мной остатки пирога. Его нетронутая чашка с чаем. Беру телефон, пишу подруге:
«Если что — меня нет дома. Сергей ушел. Навсегда. Нужно время.»
Откладываю телефон. Встаю. Подхожу к окну. Вижу, как Сергей садится в такси. Чемодан и сумка уже в багажнике. Он оглядывается на наши окна. Машет рукой. Я отступаю вглубь комнаты.
Такси уезжает. Я выдыхаю. И только тогда приходят слезы.
Часть 2
Таня открыла дверь и впустила меня в свою квартиру. Уютное гнездышко, где всё дышит теплом и заботой. Совсем не похоже на то, что было у нас с Машей. У нас — порядок, минимализм, практичность. У Тани — творческий беспорядок, яркие подушки, картины на стенах.
— Проходи, располагайся, — Таня забирает мою сумку. — Чемодан в спальню?
— Да, спасибо.
Я сажусь на диван. Мягкий, с россыпью декоративных подушек. Непривычно. Непривычно всё — новая квартира, новая женщина, новая жизнь. Я и сам себе непривычен в этой роли.
— Чай, кофе? — спрашивает Таня, возвращаясь из спальни.
— Кофе, пожалуйста.
Она уходит на кухню. Я слышу, как гремит посуда, шумит вода. Закрываю глаза. Перед глазами — лицо Маши. Спокойное, слишком спокойное. Ни слез, ни истерики. Только этот пирог. Она испекла пирог в день, когда я сказал, что ухожу.
— Держи, — Таня протягивает мне чашку с кофе. — Ты какой-то потерянный. Всё в порядке?
— Да, просто устал, — улыбаюсь ей. — Спасибо.
Таня садится рядом, прижимается ко мне. Теплая, живая, настоящая. Я обнимаю её за плечи.
— Не жалеешь? — спрашивает она тихо.
— О чем?
— Что ушел от неё.
Я молчу. Пью кофе. Горький, крепкий. Маша всегда добавляла молоко и сахар. Знала, как я люблю.
— Нет, не жалею, — отвечаю наконец. — Просто странно. Мы прожили вместе шесть лет. А сегодня я просто взял вещи и ушел.
— Она сильно расстроилась?
— Не знаю. Она была спокойна. Даже предложила помочь собрать вещи.
Таня хмурится.
— Странно. Я бы на её месте устроила скандал.
— Она не такая, — говорю и тут же жалею об этом.
Таня отстраняется, смотрит на меня.
— Какая же она?
— Сдержанная. Рациональная. Не показывает эмоций.
— Понятно, — Таня забирает мою пустую чашку. — Поэтому ты ушел от нее к эмоциональной и импульсивной мне?
— Не только поэтому, — улыбаюсь ей. — Ты красивая, талантливая, живая. С тобой я чувствую себя… настоящим.
Таня смягчается, целует меня.
— Пойдем, покажу тебе остальную квартиру.
Мы встаем с дивана. Но перед глазами опять Маша. И этот пирог. Грушевый. С корицей. Мой любимый.
Прошла неделя. Я живу у Тани. Работаю удаленно. Привыкаю к новой жизни.
Она шумная, яркая, эмоциональная. Постоянно что-то рассказывает, смеется, плачет, обижается. После тихой и спокойной Маши это как американские горки. Сначала бодрит, потом утомляет.
Но с Таней хорошо. Она танцует по утрам, поет в душе, готовит экзотические блюда. Вчера это был тайский суп. Острый, пряный, необычный. Я съел две тарелки. И весь вечер думал о пироге.
Сегодня я решил заехать к Маше. Забрать оставшиеся вещи — книги, документы, кое-какую технику. Мы договорились заранее, по телефону. Она сказала, что не будет дома. Оставит ключи у соседки.
Я захожу в подъезд. Поднимаюсь на четвертый этаж. Звоню соседке. Она открывает дверь — маленькая старушка с добрыми глазами.
— А, это вы, Сергей. Маша предупреждала, что вы придете, — она протягивает мне ключи. — Как у вас дела?
— Хорошо, спасибо, — отвечаю сухо.
— А у Маши тоже все хорошо, — говорит она, как будто я спрашивал. — Такая молодец. Работает, учится. На курсы какие-то записалась. Говорит, новую жизнь начинает.
— Рад за нее.
— И мальчик у нее появился. Такой приятный. Игорем зовут. Часто заходит.
Я чувствую, как что-то сжимается внутри. Неделя прошла. Всего неделя. А у нее уже кто-то есть?
— Хорошо. Спасибо за ключи, — говорю и отворачиваюсь.
— Не за что, милок. Только ключи потом мне верните. Я Маше передам.
Открываю нашу — теперь уже её — квартиру. Захожу. Здесь всё по-другому. Переставлена мебель. Новые шторы. Незнакомый запах — не корицы и ванили, а чего-то свежего, цитрусового.
На стенах — картины. Когда мы жили вместе, Маша говорила, что хочет повесить картины, но я считал это лишним. Теперь они везде — яркие, абстрактные, живые.
В гостиной — цветы. Много цветов. В горшках, в вазах. Белые, розовые, фиолетовые. Маша всегда любила цветы, но я редко их дарил. Говорил, что это пустая трата денег — они же все равно завянут.
На столе — ноутбук, книги, тетради. Наверное, те самые курсы, о которых говорила соседка.
Я собираю свои вещи. Книги, документы, старый планшет. Все оказывается аккуратно сложено в коробки. На каждой — стикер с надписью «Сергею». Маша всегда была организованной.
Перед уходом захожу на кухню. Хочу выпить воды. Открываю холодильник — он полон еды. Салаты, овощи, фрукты, йогурты. Маша всегда ела мало и просто. Ради меня готовила сложные блюда, а сама могла обойтись яблоком и творогом.
На столе — записка. «Сергей, если проголодаешься — в холодильнике есть еда. В шкафу — печенье. Ключи оставь у Ирины Петровны. М.»
Все та же забота. Все та же Маша.
Я беру коробки и ухожу. Оставляю ключи соседке. Она спрашивает, не хочу ли я чаю, но я отказываюсь. Хочу скорее уйти отсюда.
По дороге домой — к Тане — думаю о Маше. О её новом мальчике Игоре. О картинах на стенах. О цветах в вазах. Об учебе и курсах.
Она не плакала, когда я уходил. Она испекла пирог и пожелала удачи.
Может быть, она ждала, когда я уйду. Может быть, я освободил её.
Часть 3
Маленькая квартирка Игоря стала для меня убежищем с того самого дня, как Сергей ушел. Я пришла сюда вечером, позвонила в дверь с глазами, опухшими от слез. Игорь, мой старый друг и сосед по институту, не задавал лишних вопросов. Впустил, обнял, заварил чай.
— Останешься? — спросил он тогда.
— Только на ночь, — ответила я. — Завтра вернусь домой.
Но вот уже неделя, как я прихожу сюда каждый вечер. Днем — работа, курсы, квартира, в которой слишком много воспоминаний. А вечером — уютный диван в гостиной Игоря, разговоры до поздней ночи, спокойствие и понимание.
— Не хочешь поговорить о том, что случилось? — спрашивает Игорь, разливая по чашкам глинтвейн.
Сегодня холодно. За окном моросит дождь. Мы сидим на полу, завернувшись в пледы.
— О чем тут говорить? — пожимаю плечами. — Он встретил другую. Влюбился. Ушел.
— И ты отпустила его вот так просто?
— А что я должна была сделать? Устроить скандал? Умолять остаться?
Игорь смотрит на меня внимательно.
— Нет. Но ты могла хотя бы показать, что тебе больно.
Я отпиваю глинтвейн. Горячий, пряный, утешающий.
— Зачем? Чтобы он чувствовал себя еще более виноватым? Или чтобы потом жалел меня? Нет, Игорь. Я не хочу, чтобы меня жалели.
— Но ты же любила его.
— Любила, — соглашаюсь я. — И, наверное, до сих пор люблю. Но это не значит, что я должна цепляться за отношения, которые уже умерли.
Игорь качает головой.
— Ты слишком рациональная, Маша.
— Знаю, — улыбаюсь грустно. — Сергей тоже так считал.
Мы молчим. Потрескивает свеча на столе. Мягкий свет окутывает комнату. С Игорем легко молчать. Он не требует разговоров, не заполняет тишину бессмысленной болтовней. Просто сидит рядом, и мне становится легче.
— Он сегодня приходил за вещами, — говорю наконец.
— Ты видела его?
— Нет. Я оставила ключи у соседки.
— Почему?
— Не хотела встречаться.
— Боялась?
— Нет, Игорь. Просто не видела смысла. Мы все уже сказали друг другу. Зачем повторяться?
Игорь встает, подходит к окну. Высокий, худой, с растрепанными волосами. Совсем не похож на Сергея. У того все всегда было идеально — прическа, одежда, мысли.
— Знаешь, — говорит Игорь, не оборачиваясь, — иногда я тебя не понимаю. Ты как будто не из этого мира. Слишком спокойная, слишком рассудительная.
— Я плакала, — признаюсь тихо. — Когда он ушел. Плакала всю ночь.
Игорь оборачивается, смотрит на меня.
— Правда?
— Правда. Я не робот, Игорь. Просто… просто не люблю показывать слабость.
Он возвращается, садится рядом. Берет меня за руку.
— Это не слабость, Маша. Это человечность.
Я киваю. Глаза опять наполняются слезами. Черт, я думала, что уже выплакала все, что можно.
— Знаешь, что самое обидное? — голос дрожит. — Он даже не попытался спасти наши отношения. Просто сказал «я встретил другую» и все. Как будто шесть лет вместе ничего не значат.
Игорь обнимает меня. Я плачу на его плече. Он гладит меня по спине, шепчет что-то утешающее. С ним я могу быть слабой. С ним я могу быть настоящей.
Когда слезы заканчиваются, мы еще долго сидим обнявшись. Потом я отстраняюсь, вытираю лицо рукавом.
— Прости. Испортила тебе рубашку.
— Ерунда, — улыбается он. — У меня еще есть.
Мы допиваем глинтвейн. Игорь предлагает посмотреть фильм. Я соглашаюсь. Какая-то комедия, легкая, смешная. Я смеюсь впервые за неделю.
Когда фильм заканчивается, Игорь расстилает мне диван. Как обычно. Я ложусь, укрываюсь пледом.
— Спокойной ночи, — говорит он, выключая свет.
— Спокойной ночи, — отвечаю. — И спасибо. За все.
— Не за что, — его голос звучит в темноте. — Я всегда рядом, Маша. Всегда.
Я закрываю глаза. Думаю о Сергее, о его новой женщине, о нашей прошлой жизни. Потом думаю об Игоре, о его доброте, о его тепле. И засыпаю. Без слез. Впервые за неделю.
Часть 4
Полгода прошло с того дня, как Сергей ушел. Полгода новой жизни. Я вернулась в свою квартиру, переставила мебель, повесила картины, купила цветы. Закончила курсы дизайна, нашла новую работу. Начала бегать по утрам, записалась в бассейн.
Игорь стал частью моей жизни. Не любовником, нет. Другом. Иногда мне кажется, что он хочет большего, но я еще не готова. Может быть, никогда не буду готова. А может быть, завтра проснусь и пойму, что люблю его. Кто знает?
Сегодня я встретила Сергея. Случайно, в супермаркете. Он стоял у полки с вином, выбирал что-то, советовался по телефону. Я почти прошла мимо, но он заметил меня, окликнул.
— Маша! Привет!
— Привет, Сергей, — я остановилась, улыбнулась. Внутри ничего не дрогнуло. Ни боли, ни радости. Просто встреча с человеком, которого когда-то знала.
— Как ты? — спросил он, убирая телефон в карман.
— Хорошо. Новая работа, новые увлечения. Жизнь кипит. А ты?
— Тоже неплохо, — он помолчал. — Мы с Таней расстались.
— Ох, — только и сказала я. — Сочувствую.
— Не стоит, — Сергей пожал плечами. — Это было правильное решение.
Мы стояли посреди супермаркета. Люди обходили нас, спешили куда-то. А мы говорили о погоде, о работе, о новом фильме, который вышел недавно. Сергей был таким же, как всегда, — аккуратный, вежливый, чуть отстраненный. И совершенно чужой.
— Может, выпьем кофе? Поговорим? — предложил он вдруг.
Я задумалась. Полгода назад я бы согласилась не раздумывая. Полгода назад я бы увидела в этом приглашении шанс все вернуть. Но сейчас…
— Извини, Сергей, но мне пора. Меня ждут.
— Игорь? — спросил он с легкой горечью в голосе.
— Да, — не стала отрицать я. — Игорь.
Сергей кивнул. Посмотрел на меня, как будто хотел что-то сказать, но передумал. Улыбнулся.
— Я рад, что у тебя все хорошо, Маша. Правда рад.
— Спасибо, — я тоже улыбнулась. — И тебе всего доброго.
Мы попрощались. Я пошла к кассе, расплатилась за покупки и вышла из магазина. На улице был теплый весенний день. Цвели яблони, пахло свежестью и новой жизнью.
Я шла домой и думала о Сергее, о нашей встрече, о том, как все изменилось за эти полгода. О том, как иногда нужно потерять, чтобы обрести. Как иногда нужно отпустить, чтобы двигаться дальше.
Дома меня ждал Игорь. Мы собирались печь пирог — с корицей, медом и грецкими орехами. Его любимый. И, оказывается, теперь уже и мой.
Часть 5
Я убираю квартиру в третий раз за день. Протираю пыль, которой нет. Перекладываю книги, которые и так стоят ровно. Готовлю тесто для пирога — заранее, хотя Маша придет только через два часа. Нервничаю как подросток.
Смешно. Мне тридцать четыре, я преподаю философию в университете, пишу докторскую. Мои студенты считают меня занудой и педантом. А я тут суечусь, переживаю, жду девушку, в которую влюблен со второго курса.
Пятнадцать лет. Пятнадцать лет я любил ее издалека. Сначала были институтские вечеринки, где она всегда была с кем-то другим. Потом — ее свадьба с Сергеем, на которую меня пригласили как старого друга. Я сидел за столом, пил шампанское и улыбался. А внутри все умирало.
Потом — редкие встречи с их парой, где я всегда был третьим лишним. Смеющийся, услужливый, незаметный Игорь. Ее друг. Только друг.
Когда она пришла ко мне в тот вечер, с опухшими от слез глазами, я не поверил своему счастью. Конечно, я не показал этого. Обнял ее, заварил чай, выслушал. И каждый раз, когда она приходила, я был рядом. Слушал, поддерживал, утешал.
Я не хотел быть запасным вариантом, жилеткой для слез. Но и отказать ей не мог. Никогда не мог.
Полгода прошло. Полгода, как она снова одна. Полгода, как я каждый день думаю: «Может, сегодня? Может, сегодня я скажу ей, что люблю ее?»
И каждый день молчу.
Она ко мне привыкла. Привязалась. Иногда смотрит так, что сердце замирает. Иногда касается так, что дыхание перехватывает. Но всегда отстраняется. Всегда останавливается.
«Я еще не готова», — говорит она. И я киваю. Понимаю. Жду.
Звонок в дверь. Я вздрагиваю. Смотрю на часы — Маша пришла на полчаса раньше. Открываю дверь. Она стоит на пороге — улыбающаяся, с пакетами в руках.
— Привет! — говорит она. — Я раньше освободилась. И тут такое случилось!
Она проходит в квартиру, ставит пакеты на стол, разворачивается ко мне.
— Я встретила Сергея!
Я замираю. Сердце проваливается куда-то вниз. Вот и все. Дождался.
— И как он? — спрашиваю, стараясь, чтобы голос звучал нормально.
— Нормально, — Маша пожимает плечами. — Они с Таней расстались.
— Да? — я пытаюсь скрыть тревогу. — И что ты?
— Что я? — Маша смотрит на меня удивленно. — Ничего. Мы поговорили. Он предложил выпить кофе, я отказалась.
— Почему? — этот вопрос вырывается сам собой.
— Потому что меня ждал ты, — она улыбается. — И грушевый пирог.
Я выдыхаю. Улыбаюсь в ответ. Помогаю ей разобрать пакеты.
— А тесто я уже приготовил, — говорю с гордостью.
— Отлично! — Маша хлопает в ладоши. — Тогда начинаем?
Мы готовим пирог. Она нарезает груши, я растираю масло с сахаром. Наши руки соприкасаются. Я чувствую ее тепло.
— Игорь, — говорит она вдруг, не отрываясь от груш, — знаешь, о чем я думала, когда шла от магазина?
— О чем?
— О том, как странно все складывается. Полгода назад я думала, что моя жизнь кончена. Что я никогда не буду счастлива. А сегодня…
Она поднимает голову, смотрит на меня.
— А сегодня я встретила бывшего мужа и поняла, что ничего не чувствую. Ни боли, ни сожаления. Ничего.
— Это хорошо? — спрашиваю осторожно.
— Это прекрасно, — Маша улыбается. — Понимаешь, я свободна. По-настоящему свободна. От него, от прошлого, от боли.
Я киваю. А внутри все сжимается. Свободна. Значит, пойдет дальше. Без меня.
— И знаешь, что еще я поняла? — продолжает она.
— Что?
— Что рядом со мной все это время был человек, который… который…
Она останавливается, смотрит на меня растерянно. Я жду. Сердце колотится где-то в горле.
— Который мне дорог, — заканчивает она тихо. — Очень дорог.
Тишина. Только тикают часы. Только шелестят за окном листья.
— Маша, — говорю наконец, — я должен тебе кое-что сказать.
— Что?
— Я люблю тебя. Давно. Всегда. С института.
Она смотрит на меня широко открытыми глазами. Потом улыбается. Потом смеется. Потом подходит и обнимает меня.
— Какой же ты глупый, — шепчет она. — Почему молчал?
— Боялся.
— Чего?
— Что ты не готова. Что я буду запасным вариантом. Утешением.
Маша отстраняется, смотрит мне в глаза.
— Игорь, ты никогда не был запасным вариантом. Ты был единственным, кто видел настоящую меня. Кто принимал меня такой, какая я есть. С моим спокойствием, с моей рациональностью, с моими странностями.
Она касается моего лица ладонью.
— Я не знаю, можно ли это назвать любовью. Но я хочу быть с тобой. Хочу просыпаться рядом. Хочу готовить для тебя пироги. Хочу делить с тобой жизнь.
Я обнимаю ее. Крепко-крепко. И чувствую, как внутри растет что-то теплое, светлое, настоящее. Не мимолетное увлечение, не страсть, не одержимость.
Любовь. Простая, тихая, спокойная. Как она сама. Как я сам.
— И знаешь что? — говорит Маша, отстраняясь. — Пирог может подождать.
Она берет меня за руку и ведет в спальню. И я иду за ней. Как шел всегда. Как буду идти всегда. Рядом, вместе, до конца.