Каждый месяц одно и то же: выдал жалкие крохи на семью — и корчит из себя кормильца! А ты крутись как хочешь: готовь, убирай, стирай, по магазинам мотайся, за ребенком следи. Так еще и искренне возмущается, почему на столе не фаршированная утка. Вот и выслушиваешь каждый вечер, что другие жёны умеют и вкусно готовить, и деньги экономить.
— Опять эти сосиски? — Андрей отодвинул тарелку с таким видом, будто я подала ему живых дождевых червей.
— Я тебе большие деньги на продукты даю, ты что, не можешь нормальную еду готовить? Я один тяну семью на себе, а ты только ноешь и транжиришь мои деньги – возмутился он. — Суп на мясе вообще когда последний раз был?
Я замерла у раковины, где домывала сковородку. Знаете это чувство, когда внутри будто натягивается тонкая струна? Ещё чуть-чуть — и лопнет.
— Ах один! Большие деньги, говоришь? — я медленно вытерла руки полотенцем. — А давай посчитаем?
— Что считать-то? — фыркнул муж, демонстративно отхлёбывая чай. — Всё и так понятно — не умеешь ты с деньгами обращаться.
О, эта его манера говорить свысока! Как будто я не жена, а нерадивая подчинённая на совещании.
— Значит, так, — я достала телефон и открыла заметки.
— Смотри: молоко, хлеб, фрукты для Кирюши в школу — это минимум три тысячи в неделю. Умножаем на четыре — уже двенадцать. Мясо по той цене, что ты помнишь, уже полгода как не продают. Килограмм нормальной говядины на суп — восемьсот рублей, и это если повезёт. На две кастрюли борща — уже полторы тысячи. А ещё овощи, крупы, яйца, сыр…
— Ну хватит уже! — Андрей поморщился. — Что ты мне тут концерт устраиваешь?
— Концерт? — я почувствовала, как та самая струна внутри наконец лопнула. — Ладно. Знаешь что? Ты прав. Я и правда, видимо, не умею распоряжаться деньгами. Поэтому справляйся сам.
— В смысле? — он наконец оторвался от телефона и посмотрел на меня с недоумением.
— В прямом. Проживи-ка ты сам на свои копейки! Мы с Кириллом поживём у родителей. А ты покажешь класс домоводства и финансового планирования. Готовь, убирай, стирай — делай всё сам. И посмотрим, как далеко ты уедешь на эти двадцать тысяч.
— Да запросто! — он даже рассмеялся. — Подумаешь, большое дело! Я себе и стейки буду жарить, и суп варить каждый день.
— Вот и отлично, — я начала методично собирать сумки. Моющие средства, порошки, свою косметику — всё полетело в пакеты.
— Ты что делаешь? — в голосе мужа появилось беспокойство.
— Забираю свои вещи. И свои «неправильные» траты тоже забираю. Чистящие средства, порошки, мыло — это же всё копейки, правда? Купишь себе новые.
— Маш, ты что, серьёзно? — он следил за моими сборами с таким видом, будто впервые меня видит.
— А ты серьёзно считаешь, что я транжирю деньги? Вот и проверим. Кстати, — я остановилась в дверях, — интернет через три дня оплатить надо. И за машину твою часть кредита — пятнадцать тысяч. И остальные расходы тоже пополам — так уж и быть. Вот только боюсь ты даже себя одного не сможешь содержать и радостно стоять у плиты по два раза в день.
Хлопнув дверью, я почувствовала странное облегчение — будто сбросила с плеч тяжёлый рюкзак с камнями. Кирилл семенил рядом, то и дело поглядывая на меня с любопытством, но вопросов не задавал. Умный мальчик, весь в маму — чувствует, когда лучше помолчать.
Родители встретили нас без удивления. Мама только головой покачала, помогая разбирать сумки, а отец хмыкнул: «Ну наконец-то». Видимо, они давно ждали, когда эта бомба замедленного действия рванёт.
Я как раз раскладывала вещи по полкам, когда телефон в кармане завибрировал. Андрей. Нет, дорогой, рано ещё. Пусть помаринуется в собственном соку и пустом холодильнике. Только я собралась отключить звук, как пришло сообщение:
«А что на завтрак готовить?» Губы сами растянулись в ухмылке. Вот оно, начинается. Самое интересное, что он даже не понял иронии своего вопроса — ведь ещё час назад все эти готовки были «парой пустяков».
Еще один звонок раздался через час.
— Маш, а где у нас порошок для стирки лежит?
— У нас — нигде. Я свой забрала. Купи себе, — я помолчала секунду. — И не забудь кондиционер для белья. А то рубашки будут как наждачка. Но это же копейки, правда?
Выключив телефон, я посмотрела на сына. Кирилл сидел с телефоном, но явно прислушивался к разговору.
— Мам, а пап правда научится суп варить?
— О, милый, — я улыбнулась, — папа у нас много чему научится. Главное — не мешать учебному процессу.
Забавно наблюдать, как самоуверенный мужчина превращается в растерянного мальчишку, когда сталкивается с реальностью быта.
Первые три дня он держался молодцом — ещё бы, ведь в морозилке оставались контейнеры с моей готовкой. Я специально их не забрала, чтобы контраст между «до» и «после» был особенно ярким. И он был.
К четвергу от его самоуверенности не осталось и следа. Звонок раздался, когда мы с Кириллом корпели над математикой.
— Маш, а где… — в трубке звучала растерянность пополам с раздражением, — где у нас нормальная сковородка?
— У нас? — я даже отложила карандаш. — У тебя, дорогой. Я свою забрала.
— А эта что? — судя по звону, он тряс той древней сковородкой, которую мы держали для блинов.
— О, это раритет! Главное, не пытайся на ней яичницу жарить — она намертво прирастает. Проверено.
В трубке раздалось что-то среднее между рычанием и стоном.
— И что мне теперь делать? — в его голосе сквозило отчаяние вперемешку с раздражением.
— Купить новую? — предложила я с деланным простодушием. — В том магазине, где ты недавно говорил, что я «слишком много трачу на какую-то посуду», есть отличный выбор. Правда, теперь цены ещё выше.
— Да ты издеваешься! — судя по звукам, он с грохотом бросил многострадальную сковородку в раковину.
— Ничуть. Просто делюсь опытом ведения хозяйства, — я старалась говорить максимально серьёзно, хотя внутри всё распирало от смеха. — Кстати, не забудь потом отмыть раковину. След от ржавчины на эмали — это такая… особая радость для домохозяйки.
Он что-то пробурчал и отключился. Я представила, как он стоит посреди кухни, растерянно глядя на гору немытой посуды и убитую сковородку, и впервые за долгое время почувствовала удовлетворение. Иногда лучший учитель — это собственные грабли, на которые так настойчиво хочется наступить.
А потом начались счета. Один за другим.
— Маш, — в голосе Андрея впервые появились растерянные нотки, — слушай, а ты всегда платила столько за интернет? — Конечно. Просто ты не замечал, — я старалась говорить спокойно. — И за коммуналку большую часть тоже я платила. Квитанции уже пришли?
— Да… — он помолчал. — Слушай, может…
— Нет, — перебила я. — Не может. Живёшь один — плати сам. Всё честно.
Кредит за машину — пятнадцать тысяч его часть — был, конечно, в его ежемесячных тратах и раньше. Но теперь, когда добавились расходы на продукты, бытовую химию и прочие «копейки», которые почему-то складывались в весьма внушительные суммы, эти пятнадцать тысяч стали ощущаться совсем иначе.
Через пару дней новый звонок:
— Слушай, тут в школе праздник какой-то…
— Да, подарок учительнице. Две тысячи.
— А ты не могла бы…
— Что, привычные «копейки на школу» оказались не такими уж копейками? — я даже не пыталась скрыть иронию.
— И кстати, Кириллу костюм новый нужен. В старом уже как пугало ходит.
— В смысле… прямо сейчас? — А ты думал, дети по расписанию растут? Раньше я просто покупала что нужно, а ты и не замечал этих трат.
К середине второй недели наша квартира превратилась в наглядное пособие «Как не надо вести хозяйство». Андрей, похоже, объявил негласное соревнование всей бытовой технике разом – и безнадежно проигрывал.
Пылесос он доставал дважды — первый раз героически убрал половину квартиры и устал, второй раз просто погонял пыль из угла в угол и забросил это гиблое дело.
Стиральная машина не спешила признавать в нём хозяина. Белые рубашки после первой же стирки приобрели какой-то странный серый оттенок, а футболки сели так, будто их носил подросток. Впрочем, это ещё цветочки — после второй стирки, когда он загрузил всё вперемешку, новые джинсы окрасили половину вещей в нежно-голубой цвет.
С готовкой история вышла особенно показательная. После эпопеи со сковородкой Андрей всё-таки раскошелился на новую — правда, взял самую дешёвую, какую нашёл — к ней всегда все пригорало, сколько бы масла он не пытался в нее влить.
Макароны получались то резиновыми, то склеивались в один большой ком. А его попытка сварить суп закончилась тем, что в кастрюле плавало нечто, больше похожее на жидкий цемент с редкими островками овощей.
После недели таких экспериментов он не выдержал и перешёл на доставку еды. Правда, быстро выяснилось, что ресторанная еда способна сожрать зарплату быстрее, чем голодная собака — сосиску. Особенно когда выяснилось, что одной порции ему мало, а за доставку тоже нужно платить. Он снова позвонил:
— Маш, это нормально, что доставка ужина стоит как корзина машину на пол бака заправить?
— И это только на тебя одного, — усмехнулась я. — А нас трое. Думаешь, мне нравилось каждый вечер после работы у плиты стоять? Просто на доставку денег не хватало, вот и крутилась как могла.
— А ты правда каждый день готовила? Ну, в смысле… Это же сколько времени уходит?
— А то! — хмыкнула я. — Особенно когда приходишь с работы в семь, а в холодильнике шаром покати. И это ещё повезёт, если все продукты купила заранее, а не надо с сумками через весь район тащиться.
— Слушай… — он помолчал. — А может, я тебе денег на продукты добавлю? Ну, когда вернёшься…
— О, теперь двадцати тысяч уже не хватает? — я не удержалась от сарказма. — А как же «все жёны нормально управляются»?
В трубке повисла тишина. Похоже, прозрение наступало быстрее, чем я ожидала.
За три дня до получки Андрей приехал к родителям. Как говорится, гордый муж пришёл с повинной. Сидел на кухне выглядел так, будто проглотил лимон.
— Ты знаешь… — начал он. — Я тут подсчитал… В общем, не хватило до зарплаты. Пять дней ещё, а денег уже нет. И это я только на себя трачу…
Мой отец, присевший рядом, только усмехнулся:
— Добро пожаловать в реальный мир, зятёк. Я тоже когда-то думал, что деньги в доме просто так крутятся. Пока твоя тёща мне мозги на место не вправила. Два месяца продержался, между прочим. Ты быстрее сдался.
Андрей сидел, как нашкодивший школьник, не зная, куда деть глаза. Было видно — гордость ещё борется с реальностью, но реальность уже побеждает.
— Знаешь, что самое обидное? — наконец выдавил он. — Я ведь реально думал, что у меня получится лучше. Что это всё… ну, просто.
Я молчала. Пусть выговорится.
— А оно… — он махнул рукой. — Вот эта беготня по магазинам каждый день. То соль кончилась, то туалетная бумага, то ещё что-то. И вечно что-то надо стирать, готовить, убирать. И всё стоит каких-то космических денег.
— Космических? — я приподняла бровь. — А как же «копейки на продукты»?
— Маш, — он поднял на меня глаза, — я реально не понимал. Вот честно. Думал — ну что такого, покупаешь продукты и готовишь. А там… Одна сковородка нормальная — две тысячи. Порошок, кондиционер, всякие чистящие средства — ещё три. Продукты… — он поморщился. — Я в первый раз в магазине минут десять стоял, пытаясь понять, почему обычный кусок мяса может столько стоить.
Тут в разговор снова вступил отец:
— А ты думал! Я когда первый раз сам пошёл закупаться, чуть инфаркт не схватил. Всё время казалось, что меня обманывают. Потом пытался готовить… — он усмехнулся. — Помнишь, мать, как я суп варил?
— Ещё бы не помнить, — мама выглянула из кухни. — Три дня потом кастрюлю отмачивали.
— Вот-вот, — кивнул отец. — А теперь, видишь, на кухне помогаю. И с уборкой, и с магазинами. Потому что один человек всё это не потянет. Особенно если работает.
Андрей сидел притихший. Было видно — переваривает информацию.
— Маш, — наконец произнёс он. — Может, вернёшься? Я всё понял. Правда.
— Что именно понял?
— Что ты… что вы с Кириллом — не статья расходов. Что всё это — и готовка, и уборка, и беготня по магазинам — это реальная работа. И деньги… твоя зарплата… она ведь вся в дом уходила, да?
Я кивнула.
— В общем… — он встал. — Я дурак был. Прости. Давай вернёмся домой и всё поделим. И дела, и расходы. Честно.
— И не будешь возмущаться, если на ужин будет гречка с сосисками?
— Не буду, — он невесело усмехнулся. — Знаешь, после недели доставки и своей готовки я понял — твоя гречка с сосисками была просто королевским ужином.
