Лена тяжело дышала. Никогда в жизни с ней никто не позволял себе так разговаривать! Что она о себе думает?! Почему всегда должно быть так, как хочет эта женщина? Как можно быть такой грубой и бездушной?!
Лена познакомилась с Толей в магазине, куда зашла после работы. Они потянулись за последней оставшейся на полке пачкой чая, а потом долго не могли решить, кому она достанется.
— Возьмите вы.
— Нет, вы! Я настаиваю! Я вспомнил. У меня дома совершенно точно есть ещё одна.
Лена чувствовала, что молодой человек неуклюже врет и уступила только потому, что сцена эта стала совсем уж неловкой и другие покупатели стали оборачиваться на молодых людей, которые никак не могли решить, кому достанется пачка чая.
Она любила пить чай. Ей нравился его запах, нравилось, как чашка согревает озябшие руки. В эту промозглую погоду чай был ей просто необходим и она была благодарна этому долговязому незнакомцу в вязаной шапке за его поступок. Еще ей запомнилась его улыбка. «Она была добрая и теплая,» подумала про себя Лена стараясь не упасть на скользких ступеньках выходя из магазина.
— Позвольте я вам помогу. — услышала она знакомый голос. Она и не заметила, что они вышли из магазина вместе. — Здесь очень скользко. Держитесь за мою руку.
Говорил он немного сбивчиво. Запыхался. «Значит он торопился, чтобы догнать меня,» поняла Лена.
Оказалось , что жили они совсем рядом, на соседних улицах и Толя проводил её до самой парадной. Пока они шли от магазина он успел рассказать ей, что здесь вырос, сейчас работает с базами данных, а зовут его Толиком. Когда Лена остановилась перед дверью, а он отдал её пакет с покупками, и было пора прощаться, Толя спросил:
— Может быть я могу пригласить вас куда-нибудь? — И добавил. — Попить чаю.
— Хорошо, — улыбнулась Лена. — Чай я люблю.
Им было хорошо вместе, они могли говорить о чем угодно. Ему нравилась её наивность, а ей его рассудительность. Когда через год он сделал ей предложение, она не раздумывала потому, что ответ давно знала.
Теперь предстояли предсвадебные хлопоты, приятные, но пугающие.
— Ну что, голубки, как планы? — спросила мама Лены, когда они всей семьёй собрались за праздничным столом. Глаза её сияли, она была очень рада видеть свою дочь счастливой.
— Мам, мы сами ещё не всё решили, — мягко ответила Лена, переглядываясь с Толей. — Много денег тратить не хочется. Да и нет их у нас.
— Ну, мы поможем, если что, — поддержал отец. — Главное, чтобы вам нравилось. На нас, стариков не оглядывайтесь. Это ваш праздник!
Лена поймала себя на мысли, что её родители ведут себя совсем иначе, чем её будущая свекровь. Зинаида Степановна уже успела составить подробный список гостей на свадьбу, выбрать ресторан и даже примерно представляла, какое платье должно быть у невесты.
— Тебе обязательно нужно кремовое платье с длинным шлейфом, — заявила она однажды, размахивая журналом мод. — Я сама выходила замуж в таком, и все гости были в восторге!
Лена попыталась возразить, что современные тенденции несколько другие, но свекровь прервала её:
— Дорогая, я же знаю, что говорю. Тридцать лет работаю в ателье. И потом, мужчины любят классику.
По любому поводу у Зинаиды Степановны был готовый совет. Спорить с ней было бесполезно. У неё всегда была наготове развернутая аргументация. Возражения в стиле “Мне просто не нравится” ею в принципе не рассматривались. Она считала, что нужно поступать обдуманно и рационально. А “не нравится” считала слабой, а следовательно, проигрышной позицией.
После этого разговора Лена долго не могла заснуть. Она понимала, что Зинаида Степановна хочет как лучше, но постоянное вмешательство в их жизнь начинало давить.
— Толя, может объяснишь маме, что это наша свадьба? — осторожно начала она однажды вечером. — Я совсем не могу с ней спорить. Она меня не слышит. Совсем. Я не знаю, как ей объяснить, что это наш праздник, что мы устраиваем его не для гостей. Их мнение для нас не имеет большого значения.
— Леночка, ну что ты так упрямишься? Мама действительно много знает о моде, о банкетах. Это с нас снимает столько проблем. И вообще, она обычно права — проверено временем, — отмахнулся Толя, уткнувшись в телефон.
— Но это же такой важный день в нашей жизни! Он бывает один раз в жизни. Я хочу, чтобы всё было так, как хочется нам, а не кому-то другому. И мы справимся сами, даже если будет трудно. Мы вполне можем обойтись без посторонней помощи.
— В том-то и дело, что она не посторонняя. Мы теперь одна семья. А в семье принято помогать друг другу. Мы же одна команда!
Эти слова стали своеобразным девизом их семейной жизни. Каждый раз, когда Лена пыталась отстоять свою точку зрения, Толя повторял эту фразу: «Мы же одна команда.» И постепенно Лена стала сдаваться — то ради мира в семье, то чтобы не обидеть свекровь.
Годы шли своим чередом. Молодые снимали квартиру в центре города, много работали, мечтали о том, что когда-нибудь купят собственную квартиру. Мечтали, как обставят её, как там будет уютно.
Зинаида Степановна заезжала редко, чаще звонила. Как обычно, чувствуя себя ответственной за счастье молодоженов, требовала подробных рассказов об их жизни и успехах. Так как своего мальчика она теперь отдала Лене, то и общалась чаще с ней. Тем более, что мальчик её обычно отделывался дежурными “Да всё нормально, мам!”. Лена же вежливо поддерживала разговор, делилась новостями и слушала советы свекрови.
— Хорошо, что отдельно живём. — говорил Толя. — Маме бы только командовать. А так — мы сами по себе.
— Ты уж постарайся с мамой побольше общаться. А то я и не знаю, как от её заботы отделаться. Я же не могу сказать, что устала и хочу собой наконец заняться. Приходится сначала отчитываться, а потом слушать её комментарии.
— Ты у меня такая умница! — льстил ей Толик. — Как же хорошо, что я тебя встретил!
Как часто бывает в жизни, ты планируешь одно, а судьба готовит тебе совсем другое.
Внезапно не стало Лениной бабушки, доброй и милой старушки, которая любила баловать внучку в нечастые её визиты. Лена хотела бы навещать бабушку почаще, но квартира бабушки находилась на самом краю города и от метро до неё нужно было ехать еще несколько остановок на автобусе. И эта квартира теперь досталась Лене.
Жить в ней Лене с Толей было бы очень неудобно. Время на дорогу до работы у обоих увеличивалось втрое. И как обычно бывало, без готового решения от Зинаиды Степановны им было не обойтись.
— Я перееду в твою двушку, а тебе с мужем и в однушке будет нормально!
Лена опешила. Такого поворота она не ожидала.
— Зинаида Степановна, это моя квартира… — начала она.
— Ну конечно, дорогая! Поэтому я и предлагаю такой разумный вариант. Мне скоро на пенсию, ездить никуда не надо будет. А вам молодым — одно удовольствие жить в центре! Так ведь?
— Простите, но я не согласна, — твёрдо сказала Лена.
Свекровь буквально потеряла дар речи. За все годы их знакомства Лена впервые так категорично отказалась следовать её советам.
— Вы должны понять — это моя квартира. И я решу, что с ней делать.
— Дорогая, но мы же семья! У нас всё общее — радости и проблемы тоже. Я предлагаю тебе прекрасный вариант, а ты уперлась. У нас не делят на твоё и моё. Это некрасиво!
— Мам, может, хватит давить? — не выдержал Толя. — Это действительно Ленина квартира.
— Что значит “давить”? Как ты с матерью разговариваешь? Вырастила на свою голову. Неблагодарный!
— Мама, ну что ты в самом деле! Лена подумает над твоим предложением. Спасибо!
То, что было дальше Лена уже помнит плохо. Свекровь настаивала, что предложенное ей решение единственно возможное. Лена пыталась объяснить, что она взрослая женщина и не позволит решать за неё. Зинаида Степановна обиделась и обвиняла детей в предательской неблагодарности. Лене казалось, что ещё чуть-чуть и они перейдут на взаимные оскорбления в лучших базарных традициях. Обидно было только, что Толя, её муж не встал на её сторону. Сначала вяло пытался погасить конфликт, а потом совсем бросил её в этой ссоре одну!
— Знаете что? Я устала, — Лена поднялась со стула. — От всей этой ситуации. От постоянного контроля. От того, что мне никогда не позволяли принимать самостоятельные решения. — обида душила Лену, и она не удержалась. — Если ты, Толя, не можешь встать на мою сторону — может, нам стоит расстаться?
В комнате повисла тишина. Даже часы на стене, казалось, перестали тикать. Зинаида Степановна побледнела, Толя сидел опустив глаза.
— Ты не понимаешь, что говоришь, — прошептал он. — Как можно разрушать семью из-за какой-то квартиры?
— Это не просто квартира. Сейчас для меня это символ моей свободы. Моего права самой решать, как жить. Если ты этого не понимаешь…
— Да как ты смеешь! — не выдержала Зинаида Степановна. — После всего, что я для вас сделала!
— Что именно? — спокойно спросила Лена. — Выбрали ресторан для нашей свадьбы? Да. Но это был ваш выбор, а не наш. Вы советовали, как жить, во что одеваться, куда ходить… Но это была ваша жизнь, а не наша.
— Значит, вот как ты заговорила? После стольких лет?
— Просто я наконец поняла, что нельзя всю жизнь жить чужими решениями. Прости, Толя. Если ты не готов принять это — нам действительно лучше расстаться.
Она повернулась и вышла из комнаты, чувствуя, как дрожат колени. Впервые за долгое время она почувствовала себя по-настоящему свободной — и одновременно ужасно одинокой.
Следующие дни превратились в кошмар. Телефон разрывался от звонков — Зинаида Степановна требовала встречи, упрекала в неблагодарности, рассказывала всем знакомым, какую змею они пригрели. Толя молчал — то ли соглашаясь с матерью, то ли просто не зная, что сказать.
Лена поселилась в новой квартире. Добираться до работы занимало почти два часа и столько же обратно. И то, если автобус придет вовремя. Но она не жаловалась. Впервые в жизни она могла устраивать свой быт так, как хотела. Не нужно было советоваться по каждому поводу, оправдываться за свои решения. Не нужно было ни с кем считаться.
Однако счастье свободы быстро сменилось гнетущим одиночеством. По вечерам, сидя в полупустой квартире среди коробок с вещами, она часто вспоминала их совместную жизнь с Толей. Как они вместе готовили ужин, смеялись над старыми фильмами, строили планы на будущее…
«Может, это была ошибка?» — думала она, глядя на городские огни за окном. «Может, нужно было уступить?»
Но внутренний голос упрямо твердил: ты всё сделала правильно. Нельзя всю жизнь жить чужими решениями. Рано или поздно это приводит к взрыву. Она выбрала трудный путь — путь к самостоятельности и свободе.
Прошло несколько месяцев. Квартира постепенно обживалась, появились первые цветы на подоконнике, фотографии на стенах. Но чего-то важного всё равно не хватало. Того самого человека, с которым хотелось делить эти простые радости бытия.
Как-то вечером, вернувшись с работы, Лена увидела пропущенный вызов от Толи. Не услышала, пока шла домой. За всё это время он ни разу не звонил. Неожиданно для себя Лена разволновалась.
— Привет, — раздался в трубке его такой знакомый голос — Я хотел бы поговорить. Я могу приехать?
— Конечно, — выдохнула она, чувствуя, как учащается пульс.
Когда он вошёл, она едва узнала его — осунувшийся, с тёмными тенями под глазами, словно совсем забросил себя.
— Я думал о тебе всё это время. — начал он, не глядя на неё. — О нас… А ещё о том, что ты сказала тогда. И знаешь что? Ты была права.
— Толя…
— Дай договорить. Я понял, что всю жизнь жил под её контролем. И что мне так было удобно. Я знал, что она обо всём подумает, ничего не забудет и напомнит, если забуду я. Но получилось так, что вместо своей семьи создал продолжение её правил и её решений. И потерял тебя из-за этого.
— Я тоже по тебе скучала, — улыбнулась Лена.
— Я больше не хочу терять тебя. Позволь начать всё сначала.
— Хорошо. Но с одним условием.
— Каким?
— Никто из наших родителей не имеет права говорить нам, как жить. Ни твои, ни мои. Это будет только наша жизнь. Наш выбор. Наша семья.
Толя согласно качнул головой.
Лена почувствовала, как слёзы наворачиваются на глаза. Именно этого она и ждала все эти месяцы — не просто примирения, а настоящего понимания.
— Я согласна, — прошептала она. — Только обещай, что больше никогда не позволишь никому вставать между нами.
— Обещаю, — он взял её за руку. — Никогда.
За окном медленно падал первый снег, и в этот момент Лена поняла, что свобода — это не только право делать свой выбор, но и умение поддержать тех, кто уважает этот выбор.
А квартиру Лена с Толей поменяли с небольшой потерей в площади на квартиру ближе к центру. Предложил это Толя. Он утверждал, что идея эта его собственная, и никто ему не подсказывал.
