— А вот здесь надо перевесить полотенца. И вообще, зачем столько? Два комплекта на человека — более чем достаточно, — Валентина Сергеевна методично перебирала содержимое шкафа в ванной.
— Это мои вещи, — Анна стояла в дверном проеме, чувствуя, как внутри все сжимается от раздражения. — И я сама решу, сколько полотенец мне нужно.
— Ну что ты, девочка, я же для вас стараюсь. Вот видишь, какой беспорядок? — Валентина достала очередное полотенце. — И цвета не сочетаются. В доме должна быть система.
Анна глубоко вдохнула. Система. Это слово преследовало ее последние восемь месяцев — с того самого дня, как они с Максимом вернулись из свадебного путешествия. Система хранения, система уборки, система закупки продуктов, система «правильной жены».
— Валентина Сергеевна, пожалуйста, оставьте мои вещи, — голос Анны звучал спокойно, хотя внутри все кипело.
— Максим! — вдруг позвала свекровь. — Иди сюда, посмотри, что я нашла.
Через минуту появился Максим, на ходу вытирая руки полотенцем:
— Что случилось, мам?
— Посмотри, как твоя жена хранит вещи. Разве может быть столько беспорядка в приличном доме? Я вот всегда…
— Так, стоп, — Анна резко развернулась к мужу. — Максим, это уже переходит все границы. Твоя мама каждый день приходит в наш дом без предупреждения, роется в наших вещах, указывает, как мне жить. Ты считаешь это нормальным?
— Мама просто хочет…
— Нет, — Анна подняла руку, останавливая его. — Не говори сейчас про «мама хочет помочь». Я спрашиваю — ты считаешь нормальным, что посторонний человек приходит в наш дом и командует?
— Я не посторонний человек, — возмутилась Валентина. — Я его мать!
— Именно. Вы — его мать. Не моя. И не хозяйка этого дома.
Валентина прижала руку ко лбу и начала свое представление:
— Максим, ты слышишь, как она со мной разговаривает? А я ведь только добра вам желаю. Я же вижу, что она не справляется…
— С чем именно я не справляюсь? — Анна почувствовала, как от злости начинают гореть щеки. — С тем, что работаю ведущим архитектором? Или с тем, что не позволяю превращать себя в прислугу?
— Вот! — торжествующе воскликнула Валентина. — Вот оно! Какая же ты хозяйка, если только о работе думаешь? Максим, я же говорила тебе…
— Что говорила? — Анна повернулась к мужу. — Что еще она тебе говорила обо мне?
Максим переводил растерянный взгляд с матери на жену:
— Давайте все успокоимся…
— Нет, я хочу знать. Что еще обсуждается за моей спиной? Как я неправильно складываю твои рубашки? Или как ужасно, что я не встречаю тебя с горячим ужином, когда ты возвращаешься с работы?
Три года назад все было совсем по-другому. Анна помнила их первую встречу в офисе — она тогда защищала проект перед руководством компании. Максим, новый программист в команде, сидел в последнем ряду и не сводил с нее глаз.
После презентации подошел, сказал, что никогда не видел, чтобы кто-то так увлеченно говорил о работе. Это было именно то, что ее зацепило — его искренний интерес к ее делу, уважение к ее профессионализму.
Потом было время свиданий — долгие разговоры о проектах, мечтах, планах на будущее. Он восхищался ее независимостью, называл «своим вдохновением». Даже знакомство с его матерью поначалу не предвещало проблем — Валентина Сергеевна улыбалась, расспрашивала об архитектуре, хвалила «современный подход к жизни».
Первые звоночки появились сразу после свадьбы. Сначала это были невинные советы — как лучше организовать кухню, какие продукты покупать. Потом — настойчивые рекомендации по поводу одежды, косметики, прически. «Жена должна выглядеть достойно», «мужчине важно гордиться своей женой». А затем…
— Знаешь что, — Анна посмотрела на Валентину, потом на мужа. — Я так больше не могу. Это просто невыносимо. Каждый день одно и то же — проверки, упреки, замечания. Я чувствую себя не женой в собственном доме, а какой-то… — она запнулась, подбирая слова.
— Вот видишь, Максим, — подхватила Валентина. — Она даже выразить свои мысли толком не может. А все потому, что…
— Нет, мама, хватит, — неожиданно твердо сказал Максим. Впервые за весь разговор в его голосе появились жесткие нотки. — Дай Ане договорить.
Валентина осеклась на полуслове, удивленно моргнула.
— Спасибо, — Анна кивнула мужу. — Я просто хочу понять: когда все изменилось? Когда ты перестал видеть во мне человека, с которым хотел построить семью? Помнишь, как мы мечтали вместе работать над проектами? Как планировали путешествовать? Где тот Максим, который говорил, что ему нужна именно сильная и независимая женщина?
Максим провел рукой по волосам — жест, который появлялся у него только в моменты сильного волнения:
— Я не изменился, Ань. Просто… ну, семейная жизнь — это другое. Нужно уметь уступать, прислушиваться к советам старших…
— К советам? — Анна горько усмехнулась. — Это не советы. Это диктат. Полный контроль над каждым аспектом нашей жизни. Я не могу даже решить, какой салат приготовить, чтобы не услышать, что «так делать неправильно».
В этот момент зазвонил телефон. Максим достал мобильный:
— Это Дмитрий… Алло? Да, привет… Сейчас не очень удобно…
— Конечно, возьми трубку, — сказала Анна. — Ты всегда найдешь причину прервать важный разговор.
Она вышла из ванной, прошла через гостиную и остановилась у панорамного окна. Город внизу жил своей жизнью — люди спешили по своим делам, горели окна в соседних домах, каждое из которых хранило свои истории и свои драмы.
Через несколько минут она услышала шаги за спиной.
— Дмитрий приглашает нас на выходные, — сказал Максим. — У них новоселье.
— Правда? — Анна повернулась к нему. — И что, твоя мама одобрит такую поездку? Не будет говорить, что «приличные жены» в гостях не ночуют?
— Перестань…
— Нет, это ты перестань, — Анна подошла ближе. — Помнишь, как мы познакомились с семьей Димы? На том корпоративе, где я впервые увидела твою настоящую улыбку. Не ту вежливую, которую ты сейчас постоянно носишь, а живую, искреннюю. Помнишь, как Дима рассказывал про их с Леной первый год брака? Как они учились уважать пространство друг друга?
Максим молчал, глядя в пол.
— А знаешь, что сказала твоя мама после того вечера? Что Лена «распустила» мужа. Что «настоящая жена» должна создавать для мужчины особые условия. И я тогда не придала этому значения… — Анна покачала голова. — А сейчас понимаю, что это был первый сигнал. Первый намек на то, какое будущее она планировала для нас. Я устала быть служанкой в собственном доме. У тебя неделю — выбирай или твоя мама, или я.
В комнату вошла Валентина, все еще держа в руках злополучное полотенце: — Максим, ты не можешь позволять ей так со мной разговаривать. Я же…
— Валентина Сергеевна, — перебила ее Анна, — у меня к вам просьба. Сядьте, пожалуйста. И вы, Максим, тоже. Нам действительно нужно поговорить. Без криков и обвинений. Просто поговорить.
Валентина медленно опустилась в кресло, расправив складки на юбке. Максим сел на диван, Анна осталась стоять.
— Давайте начнем с самого начала, — Анна скрестила руки. — Валентина Сергеевна, я хочу понять. Что именно вас не устраивает? Только, пожалуйста, без общих фраз про «правильную жену». Конкретно — что не так?
Валентина выпрямила спину:
— Ты не создаешь для Максима домашний уют. Вечно на работе, по выходным за компьютером. Разве так можно? У вас даже режима питания нормального нет.
— А что такое «нормальный режим питания»? — спросила Анна. — То, что вы каждый день приносите продукты и готовите обеды, которые мы не просили? Или то, что вы выбрасываете те продукты, которые я покупаю, потому что они «неправильные»?
— Я забочусь о здоровье сына!
— Нет, — Анна покачала головой. — Вы не заботитесь — вы контролируете. И не только питание. Вы контролируете каждый аспект нашей жизни. Как мы одеваемся, как проводим время, с кем общаемся…
— Максим, — Валентина повернулась к сыну, — неужели ты позволишь ей…
— Мама, — он поднял руку, останавливая ее. — Дай Ане закончить.
— Знаете, что самое интересное? — продолжила Анна. — Когда мы только познакомились, вы были совсем другой. Помните тот вечер, когда я впервые пришла к вам в гости? Вы рассказывали о своей работе директором школы, о том, как важно давать детям свободу развиваться…
Валентина слегка смягчилась:
— Да, я помню. Ты тогда так увлеченно рассказывала о своих проектах…
— Именно! И вы слушали с интересом. Спрашивали о современных технологиях в архитектуре. Говорили, что рады видеть рядом с сыном образованную, целеустремленную девушку.
— Но это было до…
— До свадьбы? — Анна подошла ближе. — Что изменилось, Валентина Сергеевна? Почему после свадьбы моя работа вдруг стала проблемой? Почему мое образование превратилось из достоинства в недостаток?
Максим наблюдал за обеими женщинами, и в его глазах читалось растущее понимание.
— Мам, — вдруг сказал он, — а ведь Аня права. Ты действительно изменилась после свадьбы.
— Что? — Валентина резко повернулась к нему. — Я просто хочу, чтобы в твоей семье все было правильно!
— А что такое «правильно»? — спросил Максим. — Как у нас с папой? Когда он месяцами пропадал в командировках, а ты… — он запнулся.
— А я что? — В голосе Валентины появились опасные нотки. — Я отдала тебе всю свою жизнь! Все для тебя делала!
— Вот именно, — тихо сказала Анна. — Все для него. И теперь вы хотите, чтобы я поступала так же. Потому что для вас это единственная правильная модель семьи — где женщина существует только для мужчины.
В комнате повисла тяжелая тишина. За окном начинало темнеть, и первые звезды проступали на вечернем небе.
— Я… — Валентина вдруг осеклась, ее плечи поникли. — Я просто не хочу, чтобы мой сын чувствовал себя одиноким. Как его отец…
— Но я не одинок! — воскликнул Максим. — У меня есть Аня, и она… — он посмотрел на жену. — Она делает меня счастливым именно такой, какая она есть. Со своей работой, со своими увлечениями, со своим характером.
Валентина смотрела на сына широко раскрытыми глазами: — Но я же… я всегда думала…
Звук открывающейся входной двери прервал ее. На пороге стоял Павел Николаевич, отец Максима. В руках у него был небольшой чемодан.
— Папа? — Максим вскочил с дивана. — Ты же должен был вернуться через неделю.
— Решил сделать сюрприз, — Павел окинул взглядом напряженные лица присутствующих. — Но, кажется, у вас тут и без меня достаточно сюрпризов.
— Паша, — Валентина привстала, — ты как раз вовремя. Представляешь, наша невестка…
— Валя, — мягко перебил ее муж, — я все слышал. Стоял за дверью несколько минут.
Он прошел в комнату, поставил чемодан у стены: — Знаешь, последние пятнадцать лет я много думал о нашей семье. О том, почему мы с тобой стали такими чужими. И сейчас, слушая этот разговор, я начинаю понимать.
— О чем ты? — В голосе Валентины появилась тревога.
— О контроле, Валя. О том, как ты пыталась все контролировать. Мою работу, мои командировки, мое расписание. А когда не получилось — переключилась полностью на Максима.
— Я хотела как лучше! — В глазах Валентины заблестели слезы.
— Знаю, — кивнул Павел. — Но посмотри, что получилось. Ты не заметила, как из любящей матери превратилась в надзирателя.
Анна тихо подошла к Максиму, взяла его за руку:
— Может, нам стоит оставить их…
— Нет, — Павел покачал головой. — Останьтесь. Это касается всех нас. Валя, помнишь, какой ты была в молодости? Когда мы познакомились?
Валентина медленно опустилась обратно в кресло:
— При чем тут это?
— При том, что ты была совсем другой. Яркой, свободной, с мечтами о собственной школе. Но потом… потом что-то сломалось. Ты решила, что если не можешь контролировать свою жизнь полностью, то будешь контролировать жизнь близких.
— Я просто хотела, чтобы все было идеально, — прошептала Валентина.
— Но жизнь не бывает идеальной, — мягко сказала Анна. — И любовь не измеряется количеством правильно сложенных полотенец или приготовленных обедов.
Максим сжал ее руку:
— Знаете, а ведь я только сейчас понял. Мама, ты так боялась, что я буду несчастлив, что едва не сделала несчастными всех нас.
— Что ты имеешь в виду? — Валентина подняла на него покрасневшие глаза.
— Помнишь, как у нас с Аней все начиналось? Какие мы были счастливые, когда просто могли быть собой? Без правил, без системы, без постоянного контроля. Просто два человека, которые любят друг друга и поддерживают в любых начинаниях.
— Но семья… — начала было Валентина.
— Семья — это не тюрьма, Валя, — сказал Павел. — Это место, где каждый может быть собой. Где любят не за соответствие правилам, а просто так.
Валентина закрыла лицо руками. Ее плечи задрожали:
— Я все испортила, да?
Анна подошла к свекрови, присела рядом с креслом:
— Ничего непоправимого не случилось. Просто… давайте попробуем по-другому? Без претензий на идеальность, без постоянного контроля. Просто будем общаться, узнавать друг друга заново.
Валентина подняла голову:
— А ты… ты сможешь меня простить?
— Если вы сможете принять меня такой, какая я есть. Не пытаясь переделать или подогнать под какой-то стандарт.
Максим смотрел на них, и впервые за долгое время его лицо озарила та самая, живая улыбка, которую так любила Анна.
Павел положил руку на плечо сына:
— Знаешь, что самое важное в семье? Уметь вовремя остановиться и начать разговаривать. По-настоящему разговаривать.
За окном совсем стемнело. Огни города рисовали причудливые узоры на стенах комнаты. В этом свете все казалось немного нереальным — словно они все вместе пережили какое-то важное превращение.
— Может, — неуверенно начала Валентина, — может, в следующие выходные просто соберемся вместе? Без проверок и советов. Просто… поговорим?
Анна улыбнулась:
— А у меня есть идея получше. Давайте все вместе поедем к Диме на новоселье? Познакомимся с другими семьями, посмотрим, как живут другие люди…
— Отличная мысль, — поддержал Павел. — Валя, помнишь, как мы сами когда-то начинали? Без чьих-либо советов, просто пробовали, ошибались, учились…
Валентина медленно кивнула:
— Да… да, наверное, вы правы. Все правы.
Она поднялась с кресла, неуверенно огляделась:
— Пожалуй, мне пора домой. И… Аня, извини за полотенца. Это действительно твой дом, и только тебе решать, как здесь все организовать.
Когда за Валентиной и Павлом закрылась дверь, Анна повернулась к мужу:
— Кстати, я ведь серьезно говорила про ультиматум. Я действительно не смогла бы так жить дальше.
Максим привлек ее к себе:
— Я знаю. И… спасибо, что не сдалась. Что заставила нас всех посмотреть правде в глаза.
В этот момент они оба понимали — это только начало. Впереди еще много разговоров, сложностей, моментов притирки. Но теперь у них появился шанс построить что-то настоящее. Без масок, без навязанных ролей, без страха быть собой.
А за окном продолжал жить своей жизнью большой город, в котором каждая семья проходила свой путь к пониманию простой истины: любовь живет не по правилам, а по сердцу.
