никитаБыло страшно и холодно. Уже начало темнеть, и с неба сыпалась мелкая и обжигающая крупа, все гуще и гуще. Он бежал по, казалось бы, знакомой улице, где знал наизусть каждый метр. Но теперь эта улица казалась холодной и чужой.
Он свернул за угол и подошел к небольшому магазину. За прилавком работал знакомый продавец. Он должен его узнать, должен… Узнать и помочь.
Однако мужчина средних лет, плотный, с подернутыми сединой волосами и уже четкой лысиной в центре головы, был занят своими делами.
Постояв у стеклянных дверей магазина, он дождался, когда внутрь войдет покупатель, и прошмыгнул внутрь и дал о себе знать. Но, вопреки ожиданиям, хозяин магазинчики, он же продавец, пристально посмотрел на него. Возникла пауза.
Ничего не сказав, продавец ушел в подсобку, откуда вернулся с увесистой костью.
— Бери и иди отсюда, — сказал мужчина, сунул кость ему прямо в пасть и открыл дверь, в ожидании, когда названный посетитель покинет его владения.
Пришлось подчиниться. Косточка была вкусной и очень помогла утолить голод, хотя бы временно.
А дальше? Куда теперь идти, и что делать? Конечно, он знал множество всевозможных укромных уголков в этом районе, где скрывались его нежелательные обитатели. Как правило, они были расположены поближе к помойкам.
Он направился по наиболее изученному направлению, куда они совсем недавно ходили вместе со Степаном Игнатьевичем выбрасывать мусор. Да, вот она… До боли знакомый запах…
Однако не успел он пробежать даже половину пути, как ему навстречу, словно ниоткуда, с громким лаем выбежали собаки разных мастей. Они остервенело кидались на него с явной угрозой порвать в клочья при первой же попытке пересечь «красную линию» их владений, в которые, помимо подвалов, входила и помойка – так сказать, столовая.
Силы были слишком не равны, пришлось ретироваться.
Он уже не помнил, сколько времени бежал вот так. Милостиво подаренная косточка давно переварилась, и голод безжалостно окутал и тело, и сознание.
Мокрая крупа с неба все увереннее перерождалась в снег, липкий и навязчивый, который намертво спивался в шерсть, проникал внутрь и пробирал до самых костей.
Вскоре он понял, что от холода и голода уже начинает сходить с ума. Путь в никуда, без конечной цели, казался бесконечным.
Он обессиленно прилег прямо на холодную и припорошенную снегом землю. От голода и холода было нестерпимо больно…
Лучше бы он остался там, в том страшном помещении, где пахло отчаянием и смертью.
Его привели туда на толстой веревке, потому что добровольно идти он отказывался, отчаянно вырывался и кричал… Ему хотелось домой, обратно, где тепло и сытно, где Степан Игнатьевич.
В тот день его хозяин слишком долго спал. Обычно он вставал чуть свет, но время уже приближалось к обеду, а хозяин и не думал просыпаться. Ни громкий лай, ни покусывание руки не помогали. Да и рука почему-то была непривычно холодной. Даже ледяной…
Он тогда понял, что еду придется подождать, и тоже решил поспать.
Его разбудили какие-то незнакомые люди, голоса, шаги… Степана Игнатьевича положили на носилки, накрыли покрывалом и куда-то унесли.
— Куда этого? – услышал он грубы мужской голос прямо над своим ухом.
— Туда же, — ответил женский и немного знакомый, — Мне он не нужен.
И его силой притащили в то ужасное здание, пропитанное криками, страхом и болью. Он видел, как человек в синей униформе готовил стеклянные ампулы, наполняя их странной жидкостью. Стало совсем страшно.
На его счастье, перетянуть морду должным образом у незнакомых людей не получилось, и он освободился. А затем перегрыз веревку, которой его привязали к батарее, и кинулся прочь. Подальше оттуда… Он слышал крики за своей спиной, но бежал, не останавливаясь…
И вот теперь он здесь. Еще тогда, там он интуитивно понял, что его хотят убить. А теперь думал, что это мог быть лучший выход…
Степан Игнатьевич… Как же остро и больно он скучал по нему.
— Ты где спрятался, паршивец? – строго прозвучал голос хозяина, и его рука с зажатой и основательно подранной тапкой нависла в проеме между кроватью и полом, — А, ну, вылезай!
Он бы сейчас отдал все на свете, чтобы вернуться туда.
«Я хочу к хозяину» — подумал он и закрыл глаза.
Почему-то он подумал, что если пустить все на самотек и просто лежать вот так, то скоро все закончится, все страдания и мучения. И они со Степаном Игнатьевичем снова будут вместе…
Постепенно становилось теплее… Ой, как хорошо… Ему показалось, что он сейчас взлетит…
Однако что-то помешало ему закончить начатое. Вдалеке он слышал странный звук, который заставил его насторожиться и поднять голову. Он не мог понять, что это за звук и откуда он доносится, но почему-то начал сильно беспокоиться.
Тьма уже густо окутала мир, снег валил стеной. Он находился на каком-то пустыре, чуть вдалеке темнела лесополоса. Кругом – ни души…
Он осмотрелся, пытаясь понять, откуда доносится тот самый звук. Интуиция повела его в сторону зарослей. Он не ошибся. Звук становился все громче и громче, и вскоре стало ясно, что это детски плач…
Он бежал среди деревьев, которые все увереннее обрастали сугробами. Плач звучал то ближе, то дальше.
Он остановился, чтобы получше прислушаться. Затем несколько раз подал голос. Плач стих.
Он прилег в ожидании, понимая, что скоро и сам превратится в сугроб, если и дальше будет лежать вот так, без движения. Но ему было все равно.
Что-то внутри подсказывало, что кому-то грозит куда бОльшая опасность.
Вскоре плач возобновился, совсем рядом. И он осторожно пошел вперед, обнюхивая пространство перед собой.
Внезапно его нос уперся во что-то странное, колючее… Что это, шапка? А затем она почувствовал прикосновение маленькой руки и увидел перед собой испуганные и заплаканные голубые глаза.
— Песик… — произнес детский голос.
Как же он боялся детей! Это было совсем недавно.
Маленькие монстры постоянно норовили дернуть за хвост или кинуть чем-то. А еще постоянно дразнили, за что им доставалось от Степана Игнатьевича.
Но этого малыша он почему – то не боялся.
— Песик… — повторил незнакомый ребенок.
Мальчик увяз в сугробе по пояс и не мог выбраться. Подумав, наш герой ухватил его за шиворот и выволок на снежную поверхность. Но затем понял, что и в таком положении малыш долго не протянет. Нужно было что-то делать.
Он вновь подхватил мальчика, вцепившись зубами в капюшон его курточки, и поволок.. Он сам не понимал, куда. Наверное, нужно на открытую поверхность, где было больше шансов, что ребенка увидят.
Но нет… Он вспомнил, сколько времени пролежал на том пустыре, не заметив ни одной живой души на расстоянии видимости.
Внезапно за густой снежной пеленой оказались нечеткие очертания какого-то строения. Что-то похожее на гараж, какой был у Степана Игнатьевича. Там он хранил свой старый мотоцикл в коляске. Как же весело было запрыгивать в нее и ехать вместе с хозяином на рыбалку…
Нет, нельзя отвлекаться. Он продолжал тащить малыша волоком, а тот и не думал сопротивляться. Лишь вцепился своими маленькими ручонками в его шерсть и молчал.
Это был заброшенный сарай. Но у него хотя бы была крыша, и ничего не сыпалось сверху.
Оказавшись внутри, он уже отпустил малыша, и тот сам встал на ноги. Ребенок был страшно измучен. На полу сарая валялась какая-то циновка, грязная и рваная. Но и она пришлась по нраву малышу. Он улегся на нее и свернулся калачиком, чтобы было теплее. Подумав, он прилег рядом и покрепче прижался к маленькому тельцу в дутой курточке. Они уснули вместе. Сквозь сон он почувствовал, как ручки маленького незнакомца доверчиво обняли его за шею.
Утром он проснулся первым, почувствовав непреодолимый зов природы. Малыш крепко спал. Поначалу его кольнуло беспокойство. Он вспомнил то утро, когда его хозяин не проснулся, и ткнул носом в личико мальчика. Оно было теплым, и из едва приоткрытых губ доносилось дыхание.
Он выскочил наружу. От вчерашнего снегопада не осталось и следа. Солнце щедро поливало землю ярким, морозным светом, щедро переливаясь в каждой крупинке свежего снега.
Сделав свои дела, он уже хотел, было, вернуться обратно, как вдруг заметил вдалеке группу людей, которая двигалась цепочкой в сторону лесополосы. Подумав, он начал истошно лаять. И не замолк до тех пор, пока не убедился, что люди спешно направились в их сторону.
— Он здесь! – крикнул мужчина в униформе, увидев малыша, который сонно хлопал глазками.
Мужчины уносили мальчика по заснеженному пустырю в сторону машин, которые стояли вдалеке. А он спешил за ними, чтобы убедиться, что с малышом все будет в порядке.
Возле машин к мужчинам бросилась измученная женщина.
— Степа! – закричала она и прижала малыша к себе, заливаясь слезами.
К ним тут же поспешил мужчина, бледный, синяками под глазами, который обнял сразу обоих.
— Песик! – сказал малыш и потянул ручки к своему спасителю…
Родители пятилетнего Степана остановились на заправке, неосмотрительно оставив малыша одного в незакрытой машине. Степе стало скучно, и он решил немного прогуляться…
Обо всем этом Дружок, как назвали пса новые хозяева, узнал, уже оказавшись в новом доме.
Сытый, в тепле, он чувствовал себя снова самым счастливым на свете. Но больше всего его радовало, когда пятилетний Степан подбегал к нему, укладывался рядом и доверчиво обнимал за шею.
Дружку на тот момент было 9. В доме Степана и его родителей он прожил еще пять лет и тихо умер во сне. К тому времени десятилетний Степа безудержно рыдал на могиле своего лучшего друга. А он наблюдал за ним с радуги и мысленно говорил: «Я вернусь, я обязательно вернусь! Ведь ты же ко мне вернулся».