— Мама, я же тебя просила не давать Егорке телефон! Неужели так трудно выполнить мою просьбу?
Света ходила из угла в угол и со злостью собирала с пола игрушки. Елена стояла молча в проходе, скрестив руки на груди, и только успевала недовольно цокать языком закатывать глаза.
— Ты же видишь, что Егорка после гаджетов становится неуправляемым и диким. Но нет, ты все равно каждый раз включаешь ему эти дурaцкие видео и идешь заниматься своими делами, – не унималась Света.
Она злилась. И на себя, и на мать, и на отца Егора, и на жизненные обстоятельства и трудности. Но уже не знала, как объяснить матери, что нельзя давать ребенку телефон, от которого он просыпается по ночам с криками, нельзя кормить арахисом, на который у него аллергия, нельзя покупать леденцы с красным красителем, из-за которого у мальчика щеки покрываются сыпью…
Хуже всего, что Света была вынуждена просить мать о помощи, потому что больше было некого. Но мириться с тем, что Елена игнорировала советы дочери по отношению к собственному сыну, Света больше не могла.
— Он дикий, потому что мать не видит, – холодно сказала Елена, все так же скрестив руки на груди. – А от телефона за полчаса с ним ничего не будет.
-Как это ничего не будет? Одно дело, если бы он видел в нем что-то полезное. Но ты ведь даже не контролируешь, что он смотрит. Открой, открой свой телефон прямо сейчас и посмотри. Взрослые люди танцуют в странных костюмах под безумную музыку. Это нормально? А видео-пугалки, видела? Это тоже подходит для психики четырехлетки? Ты сама посмотри часок-другой подобное, и через полчаса у тебя давление подскочит! – Света почти что кричала.
Елена ухмыльнулась и придвинулась ближе к дочери. Позади нее тихо стоял маленький мальчик, который привык к скaндалам и просто ждал, когда женщины разойдутся по разным сторонам. Света заметила, что сын наблюдает за ними, и тут же осеклась и убавила тон.
— Знаешь что, моя дорогая? – Елена посмотрела на дочь. – Ты сейчас не в том положении, чтобы меня учить, как сидеть с твоим сыном и как воспитывать его в твое отсутствие. Думать раньше надо было, прежде чем рожать от непонятно кого, чтобы на мать ребенка не скидывать.
От слов матери у Светы подкосились ноги. Она была безмерно благодарна за то, что та вызвалась ей помочь, когда пришлось сбежать от мужа-тирана. Света благодарила Бога за мать, которая предоставила ей с Егором крышу над головой и перехватывала мальчика во время простуд.
Сама Света никогда не ленилась. Подрабатывала, пока Егорка был совсем маленьким, а при первой возможности отдала его в ясли. Основную часть времени мальчик проводил в саду, и Елена в большинстве случаев была скорее подушкой безопасности на случай внезапных соплей.
В благодарность Света взяла на себя все основные расходы – оплачивала квартплату, покупала продукты и обеспечивала содержание сына. Иногда выгадывала и подкидывала лишнюю копеечку маме, несмотря на то, что Елена продолжала работать.
Света отшатнулась от матери, как от огня, наклонилась к ящику с игрушками и, не поворачивая лица, чтобы не показывать слез и дрожащих губ, произнесла:
— Я не прошу тебя его воспитывать. Я сама с этим прекрасно справляюсь. И Егорка, слава Богу, растет умным, адекватным и воспитанным ребенком. Он, в отличие от большинства детей, тебя даже не напрягает… Сидит играет спокойно сам, с пониманием относится к нашим делам, лишний раз не плачет. «Удобный», да, мам? Но за этим удобством скрывается другое. Я тебе говорила, что Егор очень чувствительный, плохо переносит все наши ссоры. А знаешь, как это сказывается потом на нем? Он плохо спит, плохо ест, становится апатичным. И все, что я тебя прошу, это не нагружать его психику телефоном, не перекармливать сладким, не пихать ему в нос какие-то непонятные мази с запахом керосина. Как мать прошу. А ты, как бабушка, делаешь ровно наоборот. Для чего? Неужели это так сложно? – холодно, почти шипя, произнесла Света.
Она встала, максимально сдержано поставила ящик с игрушками на полку и пошла к сыну, который все это время выглядывал из-за дверного косяка. Взяв малыша за руку, она повела его в спальню. Но остановилась на полпути и повернулась к матери.
— Я тебя уже просила не тыкать и не попрекать меня твоей помощью. Да, я родила, как ты выражаешься, непонятно от кого. Да, я взяла маленького ребенка в охапку и бежала от этого… – Света посмотрела на сына и вяло улыбнулась, а затем взглянула матери в глаза, – Этого тирaна. И да, ты предложила мне помощь сама, клялась и божилась, что никогда не будешь тыкать меня в мои же ошибки. Я что, по-твоему, не стараюсь? Я пашу, как лошадь. Я оплачиваю коммуналку, я покупаю продукты. Егор почти все время в саду. И в те дни, когда я прошу его перехватить, ты как будто специально начинаешь делать все наперекор мне.
Света развернулась и слегка подтолкнула сына в сторону спальни.
— Пойдем, котенок, книжку почитаем.
Из гостиной донесся голос матери:
— Если тебе что-то не нравится, ты всегда можешь сидеть со своим сыном сама! Посмотрела бы я тогда на тебя, как ты справилась. За душой ничего, кроме ребенка, а еще пальцы гнет: телефон, видите ли, не нравится, что ребенку даю. Я без тебя знаю, что надо давать, а что нет! – Елена, в отличие от дочери, без стеснения повышала голос.
Света тяжело вздохнула, но ничего больше не стала говорить. Мальчишка послушно зашел в спальню, выбрал с полки книжку и протянул маме.
— Почему вы с бабушкой ругаетесь? – Егорка посмотрел на Свету своими большими глазами.
Света не знала, что сказать сыну. Когда она забеременела Егором, то уже понимала – нормальную жизнь его отец не даст. Но гордость не позволила идти к матери и просить помощи. Была только одна причина: мать всегда осуждала Свету, и девушка изо всех сил пыталась сохранить самостоятельность. И эта самостоятельность привела к тому, что она выскочила замуж за очень импульсивного человека, который впоследствии стал увлекаться играми и, как это часто бывает, начал агрессивно себя вести по отношению к жене.
Елена, однажды увидев дочь с синяками, тут же забрала ее к себе. И клялась, что никогда и ни за что не упрекнет дочь в этом.
Света всячески пыталась исправить свою «ошибку». Егорка был ее движком, огромнейшей зоной ответственностью, благодаря которой она просыпалась на рассвете, чтобы сделать дела по дому, собрать сына в сад, отвести его и бежать на работу, а там выкладываться на все сто ради оклада и хороших премий. В этом она видела свой долг нерадивой дочери и перед матерью-спасительницей, и перед сыном.
— Взрослые часто ругаются, – вяло улыбнулась Света.
— Как вы с папой? – тихо спросил Егор.
— Да, котенок. Но ты этого не помнишь, ты был очень маленьким.
Егорка пожал плечами, а затем лег на живот и стал рассматривать картинки в книжке, пока мама ее читала. Света глазами бежала от строчки к строчке на каком-то автопилоте, а сама в это время размышляла о том, что она устала конфликтовать с Еленой. Хотя нет, это было больше похоже на «бодание», нежели на конфликт.
Когда Егор уснул в своей кровати, Света вышла из спальни. Елена всегда ложилась спать поздно, и после девяти вечера можно было застать ее на кухне за чаем и конфетами.
— Вода только вскипела, наливай себе, если хочешь, – как ни в чем не бывало сказала Елена.
— Нет, спасибо. Я тоже пойду спать, – неуверенно произнесла Света, а затем все-таки решилась сказать то, о чем давно думала. – Мы с Егоркой будем переезжать. Хочу попросить тебя помочь мне с ним еще около месяца, пока я подыскиваю жилье и обустраиваюсь. После – я тебя не побеспокою. Спасибо за твою помощь.
Света обернулась и захотела поскорее уйти в спальню, но Елена ее остановила.
— И куда вы пойдете? Нищенствовать? Хорошо быть гордой, когда тыл есть. А без меня куда денешься? На вечных больничных ты его не прокормишь.
Света со злостью посмотрела на мать.
— На каких вечных больничных, мама? Когда он болеет, то чаще я таскаю его с собой на работу, потому что ты тоже работаешь. Но почти всегда сопли он переносит в саду. Не замечала, что на больничные ребенок ходит раз в три-четыре месяца?
Елена фыркнула.
— Что? Что ты хочешь мне еще сказать? Что ты все время фырчишь, как лисица? Знаешь, мама, я молчала, но больше не хочу. Я была так благодарна, что ты согласилась мне помочь, но сейчас это невыносимо. Напомнить тебе, как ты отдала меня бабушке и я росла с ней почти до совершеннолетия? Напомнить, как я просила тебя побыть со мной, а ты все время спешила на работу? Напомнить, как после восьмого класса ты начала ругаться с бабушкой, потому что она полностью взялась за мое воспитание и ты уже была не в авторитете? Я так не хочу. Да, я родила непонятно от кого, как ты выразилась, но и ты меня принесла к бабушке младенцем. И я хотя бы всегда присутствую в жизни ребенка! Всегда! И стараюсь восполнить то, к чему привело мое безрассудство, когда я выскочила замуж за Сашу, – Света скривилась при воспоминаниях о бывшем муже. – А ты восполнила те пробелы? Или будем только меня упрекать в моих «промахах»? Спасибо, но с меня хватит.
Света демонстративно поклонилась и ушла в спальню. Рухнув на кровать, она лежала и думала о том, почему не высказала все матери раньше. Ведь она действительно изо всех сил пыталась не быть такой, как она, чтобы не бросать сына на бабушку. Делала все, что возможно, но не думала, что будет еще с боем защищать интересы ребенка: Егору категорически нельзя было много сладкого – Елена покупала конфеты, игнорируя мольбы Светы. Егор плохо спал после телефона – Елена упрямо вручала ребенку гаджет «чтобы привыкал».
Света, проснувшись как обычно на рассвете, вышла из спальни. Елена уже не спала и ждала ее на кухне. Свете даже показалось, что мать вовсе не ложилась.
— Доброе утро, – буркнула она матери.
— Доброе утро, – произнесла Елена голосом с новыми нотками — нотками раскаяния. – Света, давай поговорим.
— О чем? – Света исподлобья посмотрела на мать.
— О том, как быть дальше, разумеется. Присядь, пожалуйста. Я тебе сейчас кофе налью, и поговорим. Точнее, я буду говорить, а ты выслушай меня.
И Елена, стараясь не смотреть дочери в глаза, рассказала о том, что всю жизнь жалела об упущенных годах. Что была вынуждена отдать полугодовалую дочь бабушке на воспитание, потому что времена были тяжелые и работать приходилось за копейки. Еще и в трех местах. А когда Света подросла, то уже перестала видеть в Елене мать. Она была скорее какой-то приходящей женщиной, которая почему-то, вопреки родной бабушке, всегда пыталась учить и воспитывать. И начались конфликты. К окончанию начальной школы Елена сдалась и уступила бабушке в воспитании. А когда в восьмом классе попыталась отвоевать дочь, то было уже поздно…
— Когда у тебя с Сашей начались проблемы, то я не могла пройти мимо. Я ведь помню, как было мне страшно оставаться одной с грудным ребенком на улице и без поддержки. И помню, как было стыдно идти к матери.
— И поэтому ты решила вести себя так же, как она, отнимая у меня сына? К слову, я тебя никогда не обвиняла в том, что меня воспитывала бабушка. Ни разу не сказала, что ты плохая мать… И тем более никогда не говорила, что ты родила меня непонятно от кого!
— Да не отнимаю я у тебя Егорку, не говори глупостей. Просто… Я не могу это объяснить. Я ведь бабушка, не мама, и не хочется его воспитывать в строгости. Мне его жаль, что он без отца, еще и тебя не видит…
— Телефон и конфеты с орехами ему в этом явно не помогут, как ты не поймешь,мама, – Света со слезами на глазах посмотрела на Елену.
— Да знаю я, понимаю. Я прошу, пожалуйста, оставайтесь здесь сколько хотите. Я клянусь, я не буду больше идти тебе наперекор. Ты мать и тебе виднее.
Света с недоверием посмотрела на Елену.
— Во всяком случае телефон точно давать не буду… Насчет конфет не обещаю, я же бабушка, – попыталась пошутить Елена.
Света снова кинула на мать строгий взгляд, но Елена тут же улыбнулась, и лицо дочери смягчилось.
— Насчет конфет не обещаю, но точно без арахиса!
