— Марина Николаевна, к вам там водитель пришёл новый. Принимать будете?
Марина оторвалась от документов. День выдался суматошным — три сделки на грани срыва, а у клиентов по загородным домам вечно претензии к каждой трещинке.
— Давай сейчас, Лена, проведи. Только быстро, у меня через час встреча.
Дверь открылась, и Марина невольно выпрямилась. Молодой мужчина вошёл уверенно, но без наглости. Высокий, подтянутый, с тёмными внимательными глазами — совсем не похож на тех шоферов, которых она перебрала за последние полгода.
— Сергей Русаков, — представился он, протягивая документы. — По рекомендации Михаила Степановича.
Марина помнила этого клиента — солидный бизнесмен, купил через неё два объекта в прошлом году. Хороший знак.
— Опыт работы? — она пролистала его резюме.
— Шесть лет. А до армии участвовал в гонках, — он улыбнулся краешком губ. — Так что машину чувствую.
Она подняла взгляд. В его глазах мелькнуло что-то — не дерзость, но уверенность человека, знающего себе цену.
— Хорошо, Сергей. Испытательный срок месяц. Если справитесь — официальное оформление, зарплата как договаривались. Начинаете с завтрашнего дня.
— Нет, скажи мне, что ты в нём нашла? Он же тебе даже не пара! — Ольга, школьная подруга, смотрела на Марину с нескрываемым изумлением. — Тебе сорок, ему двадцать девять. Да он тебя просто использует!
Марина отпила вино и с усмешкой посмотрела на подругу.
— А не рановато ли ты меня в старухи записала? Да, я старше. Но мы взрослые люди. Он не мальчик, который не знает, чего хочет.
— Маринка, ты с ума сошла! Ты, с твоим бизнесом, могла бы выбрать кого угодно. Целого агентства недвижимости хозяйка! А связалась с водителем, который годится тебе… ну, не в сыновья, конечно, но почти!
— А тебе не приходило в голову, что я просто влюбилась? — Марина резко поставила бокал на стол. — Сергей не просто водитель. Он умный, внимательный. Умеет слушать. Знаешь, сколько среди наших ровесников тех, кто только и делает, что говорит о себе?
Ольга покачала головой.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Только не удивляйся потом, когда выяснится, что ему нужны только твои деньги.
— Да ты знаешь, сколько я в месяц зарабатываю? — орала на весь стол Елена Петровна, мать Сергея. — Больше, чем ты! А куда деньги уходят? На хлеб да воду! А эта твоя… — она выплюнула слово, как ругательство, — … разъезжает на иномарках! И ты туда же! Променял мать на… на…
Марина сидела белее мела. Свадьба — момент, который должен был стать счастливейшим в жизни — превратилась в кошмар.
— Мама, прекрати, — голос Сергея звучал устало. Он бросил испуганный взгляд на Марину. — Ты пьяна. Это наш праздник.
— Какой праздник? Это позорище! — Елена Петровна вскочила, расплескав вино. — Ты же ей в сыновья годишься! Она тебя купила с потрохами!
Марина резко встала. Гости застыли, кто с вилкой, кто с бокалом. Сейчас бы развернуться и уйти… Но она сделала глубокий вдох.
— Елена Петровна, вы оскорбляете не только меня, но и сына. Это наш выбор. Или вы уважаете его, или покидаете праздник.
Мать Сергея побледнела, схватила сумку и, пошатываясь, направилась к выходу. У дверей обернулась:
— Ты ещё пожалеешь, что связался с ней! Помяни моё слово!
Телефон зазвонил, когда Марина вышла из кабинета врача. Она медлила отвечать — в горле стоял комок. Диагноз был как приговор. Климакс, начало кистозных изменений… И главное — беременность практически невозможна.
— Да, — наконец ответила она.
— Марин, ты где? — голос Сергея звучал раздражённо. — Ужин отменяется?
— Сергей, я… — она запнулась. — Я в клинике. Нам нужно поговорить.
Пауза.
— Что-то серьёзное?
— Просто приезжай, пожалуйста.
Ровно год спустя Марина лежала в той же клинике, но уже с панкреатитом. Измотанная процедурами и лекарствами, она думала о том, как всё изменилось за эти месяцы. Сергей словно отдалился. Всё чаще задерживался, ссылаясь то на друзей, то на мать, которой якобы нужна помощь.
«Детей мы так и не завели. А ведь он так хотел… Может, в этом всё дело?» — крутилось в голове.
На тумбочке завибрировал телефон. Сообщение от Сергея: «Буду поздно, мама плохо себя чувствует».
Марина горько усмехнулась. Елена Петровна, судя по всему, страдала хроническим недомоганием исключительно по вечерам, когда Сергей должен был возвращаться домой.
Всплыло воспоминание, как свекровь на пороге их дома три месяца назад буквально прошипела: «Что, бабьего счастья нет? Так мой сын для продолжения рода, а не для твоих развлечений!»
Такую ненависть Марина раньше только в фильмах видела.
Дом встретил её тишиной. Она вернулась на день раньше — врач неожиданно выписал, посчитав, что дальнейшее лечение можно продолжить амбулаторно.
Что-то было не так. Марина почувствовала это сразу, едва переступив порог их загородного дома. Лампочка в прихожей перегорела? Нет, дело не в этом. Она включила свет и замерла. Из гостиной пахло чужими духами.
На диване валялась женская сумочка. Дешёвая, безвкусная, точно не её. Марина медленно прошла в спальню. Постель была смята, а на полу лежала заколка — ярко-розовая, с блёстками.
Чувствуя, как немеют пальцы, она открыла шкатулку с драгоценностями. Пусто. Кинулась к сейфу — замок был взломан, деньги исчезли. Не меньше пятидесяти тысяч долларов, не считая фамильных украшений.
Марина опустилась на кровать, пытаясь собраться с мыслями. В этот момент хлопнула входная дверь.
— Марина? — голос Сергея звучал растерянно. — Ты уже дома? А я думал…
Она вышла в коридор. Сергей выглядел нелепо с букетом цветов и пакетом продуктов. За его спиной маячила девица лет двадцати — крашеная блондинка с вульгарным макияжем.
— Как её зовут? — тихо спросила Марина.
— Ольга, — машинально ответил Сергей, затем спохватился. — Марин, это не то, что ты…
— Долго это продолжается? — перебила она.
— Три месяца, — пискнула девица, испуганно глядя то на Сергея, то на Марину.
— И кто додумался обчистить сейф? Ты или она?
Сергей побледнел.
— Какой сейф? О чём ты?
— Не усугубляй, — процедила Марина. — Камеры всё записали. Дома, в кабинете. Могу прямо сейчас вызвать полицию. Или ты сам мне всё расскажешь.
Это был блеф — камер в спальне не было. Но Сергей дрогнул.
— Марин, я верну всё до копейки. Просто мне нужны были деньги.
— А драгоценности моей матери тоже вернёшь?
Ольга попятилась к двери.
— Я… я, пожалуй, пойду.
— Стоять! — рявкнула Марина. — Никто никуда не пойдёт, пока я не вызову полицию. Или вы оба сейчас же не вернёте всё, что украли.
— Всё равно не верю, что ты заявила на собственного мужа в полицию, — Ольга-подруга покачала головой. — Я бы просто выгнала его без скандала.
— И осталась бы без денег и без маминых украшений? — Марина горько усмехнулась. — Нет уж. Пусть получит по заслугам.
— А что там с его мамашей? Она же вроде невзлюбила тебя сразу?
— Представляешь, эта старая карга имела наглость прийти ко мне и требовать забрать заявление! Орала, что я подставила её сына. Что он бы никогда… — Марина фыркнула. — Будто не она науськивала его всё это время. Знаешь, что она сказала? «Ты сама виновата, что не можешь родить ему ребёнка!» Как тебе такое?
Ольга покачала головой.
— И что будет с ними теперь?
— Условный срок и возврат украденного, — Марина пожала плечами. — Я не настаивала на тюрьме. Мне просто хотелось, чтобы они оба получили по заслугам. И знаешь что? Эта девица, Ольга, оказывается, была знакома с его матерью. Соседская дочь или что-то в этом роде. Елена Петровна её и подсунула.
— Господи, какая мерзость… — Ольга поморщилась. — И что теперь? Ты в порядке?
Марина посмотрела в окно. Во дворе её нового дома, купленного после продажи того, где она жила с Сергеем, распускались первые весенние цветы.
— Знаешь, как ни странно — да. Я в порядке. Развод уже оформлен, агентство процветает. И… — она улыбнулась, — у меня свидание сегодня.
— Да ладно! — Ольга подалась вперёд. — И кто он?
— Михаил Степанович. Помнишь, я рассказывала о клиенте, который рекомендовал мне Сергея? Вот ирония. Полгода назад он овдовел, а недавно пришёл в агентство и пригласил меня на ужин.
— И сколько ему?
— Пятьдесят два. На восемь лет старше меня, — Марина рассмеялась, видя выражение лица подруги. — Да, на этот раз я выбрала мужчину постарше. Так что можешь не волноваться — меня никто не использует.
— Ладно, умница. За тебя, — Ольга подняла бокал. — За новую главу в твоей жизни. Без водителей и злобных свекровей.
Марина улыбнулась. Время утекало, как песок сквозь пальцы, но теперь она знала: любовь приходит и уходит, а самоуважение должно оставаться всегда.
— Мариночка, я тебя умоляю! Он же мой сын! — Елена Петровна стояла на пороге, вцепившись в дверной косяк. — Забери заявление! Ну, ошибся парень! С кем не бывает? Ты же знаешь, какие сейчас времена!
— Елена Петровна, а где ваше возмущение было, когда вы своему сыну любовницу подсовывали? — Марина скрестила руки на груди. — Я прекрасно знаю, что идея обокрасть меня появилась не просто так. И что Ольга эта — ваша протеже.
— Да что ты такое говоришь? — женщина фальшиво всплеснула руками. — Какая протеже? Они сами познакомились!
— Правда? А сын ваш мне другое рассказал. На очной ставке, между прочим. Под протокол.
Лицо Елены Петровны исказилось.
— Ты… ты всегда была слишком стара для него! И детей родить не смогла! Что ему было делать? Всю жизнь с тобой куковать? Я своему сыну счастья хотела!
— А я своим деньгам — целости и сохранности, — отрезала Марина. — Так что советую вам, Елена Петровна, идти домой. Если в суде ваш сын получит реальный срок — вините только себя.
— И как ты думаешь, почему ты выбрала мужчину младше? — Михаил задумчиво смотрел на неё через стол. — Не обижайся на вопрос, просто интересно.
Марина отложила вилку. Ресторан был полон, но за их столиком будто существовал отдельный, интимный мир.
— Наверное, хотела почувствовать себя молодой, — она усмехнулась. — Знаешь, когда тебе за сорок, начинаешь замечать первые признаки старения. И тут появляется красивый молодой мужчина, который смотрит на тебя с восхищением.
— Это я могу понять, — Михаил кивнул. — Лесть и восхищение — сильные наркотики.
— А ты почему пригласил меня? — парировала Марина. — Неужели все твои ровесницы заняты?
Он рассмеялся.
— Знаешь, после смерти жены… — Михаил помедлил. — Я встречал разных женщин. Но ты единственная, с кем мне интересно говорить. У тебя глаза горят, когда ты рассказываешь о работе. Ты настоящая.
Марина почувствовала, как к щекам приливает кровь. Она давно не краснела.
— А возраст? Тебя не смущает, что я ненамного моложе?
— В нашем возрасте это уже не имеет значения, — он накрыл её руку своей. — Важно, что мы чувствуем.
