— Верочка, для мамы нужны достойные похороны, — Сергей Иванович сжимал телефон так, что его голос дрожал от напряжения.
Вера молчала, глядя в окно своей съемной квартиры. Дождь барабанил по стеклу, словно отсчитывая время до неизбежного разговора.
— У бабули наверняка отложены деньги на эти цели, — наконец ответила она. — Всю жизнь экономила, копила…
— Много ты понимаешь! — взорвался отец. — Какие там отложения при пенсии в двенадцать тысяч? А цены сейчас какие, сама знаешь.
Вера закрыла глаза. Сколько помнила себя — бабушка Нина Петровна постоянно ругала отца за расточительность, а тот, наоборот, пенял на ее скупость. Теперь старушки не стало, но спор продолжался через поколение.
В детстве Вера не понимала, кто из них прав. Отец покупал ей красивые платья и игрушки, водил в кафе. Бабушка морщилась, считая потраченные копейки, но именно она оплачивала Верины кружки и репетиторов. Когда девочка попыталась завести копилку, отец смеялся: «Зачем откладывать? Деньги должны работать!» Бабушка же одобрительно кивала, видя, как внучка считает монетки.
— Ладно, пап, — вздохнула Вера. — Сколько нужно?
— Ну, тысяч сто пятьдесят на двоих будет достаточно. Гроб приличный, цветы, поминки…
Вера быстро прикинула. Половина ее месячной зарплаты. Но отец потерял мать, и она не могла ему отказать.
Взяла кредит в банке, надеясь выплатить за полгода. Похороны действительно получились торжественными. Отец плакал у гроба, принимал соболезнования, выглядел убитым горем.
Полгода спустя, когда Вера все еще выплачивала кредит, пришло сообщение от отца. Фотографии мраморного памятника с золотыми буквами, кованой ограды, редких цветов и дорогой лавочки.
«Посмотри, как красиво получилось! Мама была бы довольна».
Вера уставилась на экран. В голове зазвучал бабушкин голос: «Сергей, ты что творишь! На эти деньги можно было квартиру отремонтировать, продать подороже…»
Но промолчала. Зачем ссориться с отцом в такой момент?
Гром грянул еще через полгода. На зарплатную карту пришло уведомление об аресте до погашения долга по коммунальным платежам. Сумма заставила Веру похолодеть — почти двести тысяч рублей.
— Папа, что за долги? — кричала она в трубку, стоя посреди офиса. — Почему с моей карты списывают?
— Ну подзабыл немного, дочка, чего ты начинаешь…
— Как подзабыл? Я каждый месяц переводила свою часть за квартплату!
— А, то есть ты все заплатишь? Хорошо.
В этом спокойном «хорошо» было что-то такое, от чего у Веры зазвенело в ушах.
— Папа, что значит «хорошо»? Я в той квартире даже не живу! Какого черта должна платить за то, чем не пользуюсь?
— Ну такие у нас законы, что поделать…
Вера бросила трубку и помчалась к подруге-юристу. Та объяснила суть солидарной ответственности и посоветовала, как действовать дальше.
— Понимаешь, Верка, — говорила Люда, листая документы, — по закону с вас могут взыскивать в любых пропорциях. А разбираться между собой вы будете уже потом.
— То есть он может вообще не платить?
— Если официально не работает, то с него взять нечего. А у тебя белая зарплата…
Вера поехала домой. Отец встретил ее на пороге, довольный и сытый, с тарелкой красной рыбы.
— О, дочка приехала! Давно тебя не видел. А я вот машинку купил, посмотри!
Он указал на окно рукой с зажатой рыбиной. За стеклом стояла серебристая иномарка, явно не из дешевых.
Веру накрыла волна бешенства.
— То есть коммуналку ты оплатить не можешь, а машину себе купил?
— Ой, дочь, ну что ты начинаешь… Подумаешь, несколько тысяч вовремя не заплатил. Жить надо так, чтобы было что вспомнить!
— Хорошо, папа. Завтра иду за выделением своей доли в натуре. Врежу замок в свою комнату и выставлю на продажу.
Отец побледнел.
— Что ты несешь?
— А еще разделю лицевые счета. Будешь сам за свои развлечения платить.
— Ой, дочь, ну прямо как бабка-покойница… — Сергей Иванович перекрестился. — Ладно, хочешь — продадим квартиру. Отдам тебе твою треть и иди с миром. Только что ты на нее купишь — одному богу известно.
— Куплю спокойствие, — отрезала Вера.
Квартиру продали за три месяца. Отец обиделся и при каждом разговоре попрекал дочь скандальностью и скупостью.
Вера на свою долю купила однокомнатную квартиру на окраине областного центра. Небольшую, но свою. Больше не нужно было снимать жилье и переживать за чужие долги.
Отец иногда звонил, рассказывая о новых финансовых проблемах и намекая на дочерний долг. Вера помогала изредка, но только тогда, когда это не било по ее собственному бюджету.
— Жадная стала, — вздыхал Сергей Иванович. — Совсем как твоя бабка.
— Возможно, — соглашалась Вера, глядя на квитанции за коммунальные услуги, которые теперь приходили только на ее имя. — Но зато сплю спокойно.
Она научилась отличать любовь от манипуляций. И поняла, что бабушкина «скупость» была просто умением планировать будущее. А отцовская «щедрость» — неспособностью отвечать за свои поступки.
Вера больше не хотела оплачивать чужое неумение жить по средствам. Даже если этот чужой — родной отец.
В кошельке лежала старая фотография бабушки Нины Петровны. На обороте неровным почерком: «Верочке — чтобы помнила, что главное богатство это не деньги, а умение ими распоряжаться».
Теперь Вера понимала, что бабушка имела в виду.
