— Да он же как банкомат ходячий, только кнопку нажми! — смеялась Зинаида Михайловна в трубку. — И главное, ничего не спрашивает, молчит, как… ну, как эти его сородичи в кино. Только поют да пляшут!
Максим Дмитриевич замер у окна дачного домика. Он пришел по просьбе тещи обсудить очередную «срочную» трату, а услышал такое… Значит, за пять лет брака он для Зинаиды так и остался банкоматом с экзотической внешностью?
Воспоминания нахлынули болезненной волной. Как он радовался, когда Вера представила его родителям. Как старался понравиться, помогал с ремонтом, дарил подарки. После смерти тестя взял на себя все заботы о теще. Построил этот дом, купил мебель, машину менял, лечение оплачивал. И все это время она считала его дураком?
— Мама, я пришел, — позвал он, стараясь сохранить спокойствие.
Зинаида выкатилась из дома с привычной улыбкой:
— Максимочка! Как хорошо, что ты приехал. Тут такое дело…
— Какое дело? — коротко спросил он.
— Крышу бы подновить. Соседи новую сделали, такую красивую! А у меня старая какая-то стала выглядеть…
Максим посмотрел на крышу. Три года назад он сам выбирал материал, нанимал рабочих. Металлочерепица блестела, как новая.
— Крыша нормальная, — сказал он. — Менять нечего.
Теща опешила. За пять лет он ни разу не отказал, даже вопросов не задавал. Что случилось?
— Но ведь можно же обновить, для красоты…
— Нет, — сказал Максим и развернулся к калитке.
— Постой! — растерянно окликнула его Зинаида. — А деньги переведешь?
— Не переведу.
Максим ушел, а теща бросилась звонить дочери. Что происходит? Почему зять взбунтовался?
Дома Вера встретила мужа холодно:
— Мама звонила. Сказала, ты нагрубил ей.
— Не нагрубил. Просто отказал в деньгах.
— Впервые за пять лет! — Вера сложила руки на груди. — Что случилось?
Максим хотел рассказать о подслушанном разговоре, но передумал. Зачем расстраивать жену? Может, теща одумается, поймет, что зашла слишком далеко.
— Устал просто. Кризис, заказов меньше стало.
— Но ведь не настолько же! — возмутилась Вера. — Мама старая, одинокая. Ей нужна поддержка.
— Поддержка — это одно, а выбрасывать деньги на ветер — другое.
Вера промолчала, но Максим почувствовал — жена не на его стороне.
На следующий день теща пришла сама. Накануне дождь размыл дорожку в саду, и Максим выравнивал землю граблями.
— Максим, — начала она миролюбиво, — может, обсудим мирно? Я понимаю, трудные времена…
— Да какие там трудные, — буркнул он, не поднимая головы. — Банкомат же, разве бывают трудные времена у банкоматов?
Зинаида побледнела. Значит, он слышал тот разговор? Но виду не подала:
— Что за глупости? Я тебя очень уважаю, ты же знаешь…
— Уважаете? — Максим наконец поднял глаза. — Настолько, что называете меня банкоматом за глаза?
— Да откуда ты взял такое?
— Слышал вчера. Все слышал.
Теща растерялась на секунду, потом взяла в наступление:
— Ну и что? Разве я неправду сказала? Пять лет ты мне деньги даешь, не спрашивая зачем! Сам себя банкоматом сделал!
— Значит, не отрицаете?
— А что отрицать? — она разошлась не на шутку. — Ты же сам любишь изображать богатого покровителя! Тебе нравится, когда тебя благодарят, когда ты чувствуешь себя важным!
Максим опустил грабли. В словах тещи была доля правды. Он действительно любил дарить, помогать. Это придавало ему уверенности, особенно в первые годы брака.
— Может, и так, — сказал он тихо. — Но называть меня банкоматом за глаза — это подло.
— Подло? — взвилась Зинаида. — А что подлого? Я с подругой разговаривала, пожаловалась… Каждый имеет право…
— Имеете. И я имею право не давать деньги тому, кто меня не уважает.
— Да что ты будешь делать? — презрительно усмехнулась теща. — Дом-то на твоей земле стоит, но я в нем живу! Попробуй выгони!
Максим молча пошел в дом. Вера сидела на кухне, мрачная.
— Слышала? — спросил он.
— Слышала. Мама права — ты сам приучил ее к подачкам.
— Подачкам? — изумился Максим. — Я помогал семье!
— Помогал, но без меры. А теперь требуешь благодарности.
— Я требую уважения!
— Уважения к чему? К тому, что ты швыряешься деньгами? — Вера встала, лицо ее исказилось. — Думаешь, мы тебе должны за каждый потраченный рубль?
Максим понял — жена полностью на стороне матери. Пять лет он считал, что строит крепкую семью, а оказался всего лишь кошельком на ножках.
— Хорошо, — сказал он. — Тогда давайте жить честно. Завтра подаю в суд на выселение твоей матери.
— Что?! — Вера побледнела.
— Земля моя, в строительство я вложил больше ваших родителей. Документы есть.
— Ты сошел с ума! Это же мама!
— Это женщина, которая пять лет паразитировала на мне и еще смеет оскорблять.
— Если подашь в суд, я от тебя уйду!
— Как знаешь.
Суд длился два месяца. Максим выиграл — документы говорили сами за себя. Зинаида должна была либо выкупить дом, либо съехать.
— Денег нет, — твердила она на заседании. — Куда мне идти?
— Это не мои проблемы, — отвечал Максим.
Вера сидела рядом с матерью, не глядя на мужа. После оглашения решения она подошла к нему:
— Поздравляю. Добился своего.
— Добился справедливости.
— Справедливости? — горько усмехнулась она. — Ты просто отомстил старой женщине за неосторожные слова.
— Я защитил свое достоинство.
— Разрушив семью.
На следующий день Вера забрала вещи и уехала к матери. Через неделю Максим получил документы на развод.
Он остался один в пустом доме, глядя на второй участок за забором. Соседи перешептывались, показывали пальцем. История разлетелась по всему садовому товариществу.
Максим получил то, что хотел — справедливость. Теща съехала, унизившие его люди исчезли из жизни. Но почему же так больно? Почему победа оказалась горше поражения?
Он думал о Вере, о том, как они познакомились, как строили планы. О тесте, который его любил. О том, что его щедрость была не только желанием помочь, но и способом купить любовь.
Теща была права — он сам превратил себя в банкомат. А потом обиделся, что к нему так относятся.
Поздно вечером, сидя в пустом доме, Максим понял — в этой истории не было победителей. Только проигравшие. И самый большой проигрыш — не деньги и не дом, а разрушенная семья и потерянная вера в то, что щедрость может сделать человека счастливым.
Он выиграл суд, но проиграл жизнь.
