1982 год
Лиза задумчиво разглядывала маленькую старую чёрно-белую фотокарточку. Это всё, что осталось у неё от отца.
Прошло около двенадцати лет с тех пор, как она в последний раз его видела. Ей было всего лет шесть, когда он исчез из её жизни.
Сколько раз пыталась Лиза узнать хоть какие-то подробности об отце, но мать отмалчивалась, или переводила разговор на другую тему.
Однажды, просматривая старые фотографии, Лиза наткнулась на письмо, адресованное матери. В нем отец просил выслать фото детей, писал, что скучает и жалеет о том что всё так сложилось.
И сейчас, получив диплом об окончании техникума, она наконец решилась.
— Поехали вместе, — позвала она мать. — Я хочу увидеть отца.
— Блажь какая-то, — с досадой возразила Ирина. — Зачем ворошить это всё? Как тебе в голову такое взбрело? Он уже забыл давно о нашем существовании. И семья у него, наверное, другая, и дети. Да и меня с работы никто не отпустит, отпуск зимой только по графику. Сейчас, летом работать, как всегда, некому.
— А я всё равно поеду. Не успокоюсь, пока не увижу его и не поговорю. Скажи мне адрес точный.
— Хочется унижений? Да ради бога! Только пожалуйста, без меня. Адрес у тебя в свидетельстве о рождении. И район, и станица, всё указано. А номер дома не помню. Ногами, может, и найду, а цифры не помню. Столько лет прошло. Нечего делать там.
— Если не поедешь, я сама найду. У всех подряд буду спрашивать, во все дома стучаться, но найду. И мне кажется, помню — улица к реке выходит, дом по левую руку. Рядом клуб?
— Там наверняка за столько лет всё изменилось. Проблем хочешь на свою пятую точку? Нарвёшься ещё на каких-нибудь неадекватов.
— Я с тобой поеду, — заявил вдруг Васька, сидевший до этого молча. Ему недавно исполнилось шестнадцать, он паял что-то в своем старом магнитофоне и, казалось, не слушал и не интересовался этими разговорами.
Но, на самом деле, хотел увидеть отца не меньше, чем Лиза. Ведь у него не было даже минимального представления об отце, он был слишком мал, когда родители развелись.
— Делайте, что хотите, — отмахнулась Ирина, — гляжу, сами с усами, меня не слушаете. Только знайте, ненавидят они нас. И меня, и вас. Зря едете, ничего хорошего там не увидите.
— За что ненавидят? Что мы им сделали?
— За тридцать седьмой год.
— Ой, не смеши, сейчас восемьдесят второй. Вспомнила!
— Вот сама увидишь.
— Ну и ладно, хочу сама. Денег нам только надо, — неуверенно посмотрела на мать Лиза. — У меня есть немного от подработки, но боюсь, маловато будет.
— Ну конечно, взрослые вы мои!
Мать проворчала, но всё же дала денег на эту поездку.
— Позвоните или телеграмму дайте, как доедете. И билеты обратные сразу берите. Долго там не задержитесь.
Она до последнего момента надеялась, что они передумают, отговаривала, как могла. Но денег не пожалела. Помогла купить билеты на поезд, собрала в дорогу продукты. Ехать предстояло три дня поездом до Краснодара и дальше рейсовым автобусом до станицы.
…
Нагулявшись по Краснодару, добрались брат с сестрой до станицы.
Лиза шла по улицам, где когда-то играла в детстве. Все казалось знакомым и чужим одновременно.
Сердце замирало при мысли о том, как отец их встретит.
Вася шел рядом молча, тоже волнуясь, с интересом разглядывая всё вокруг.
Они свернули на улицу, ведущую к реке, прошли клуб. Он немного изменился, но молодёжь всё также толпилась у входа.
И вот, недалеко от клуба она увидела тот самый дом, который жил в её памяти все эти годы.
С каждым шагом у Лизы возрастала уверенность, что она на правильном пути, но одновременно закрадывались сомнения. Что если он не захочет их видеть? Что если всё, о чем она мечтала, окажется иллюзией?
Наконец, она остановилась перед калиткой. Она помнила и этот дом, и палисадник, и двор, который уже могла разглядеть в щёлочку, и постройки. Всё выглядело немного по-другому, но было узнаваемо. Она теперь уже не сомневалась, что это тот самый дом.
Лиза сделала глубокий вдох и робко постучала.
— Чего ты царапаешься? Звонок же есть, — Вася нажал на кнопку.
— Хто? — послышался скрипучий старческий голос по ту сторону калитки.
Засов заскрипел, и в приоткрывшуюся щель выглянула абсолютно седая, сгорбленная старушка.
— Кого надоть?
Лиза немного растерялась, она готовилась к встрече с отцом.
— Здравствуйте, извините пожалуйста, а Николай Васильевич дома?
— И шо?
— Мы к нему по важному делу, поговорить. Можем его увидеть?
— Щас кликну, — она прикрыла калитку и неспеша зашаркала к дому.
Лиза проскользнула во двор, увлекая за собой брата.
Ей казалось, что здесь мало что изменилось с тех пор, как они уехали. Справа огород, где она любила искать колючие огурчики, напротив курятник, где собирала яйца в корзинку. А вон там в сарае стояла корова, которую она очень боялась и обходила всегда стороной.
— Вы к кому? — послышался с крыльца мужской недовольный голос.
Лиза вздрогнула, повернулась, но из-за слепящего солнца могла разглядеть лишь силуэт.
На мгновение оба замерли. Лиза чувствовала, как сердце бешено колотится, и все слова, которые она так долго готовила, разом вылетели из головы.
— Я… Мы… Здравствуйте! Я Лиза, а это Вася…
Она вцепилась брату в рукав, не зная, что ещё сказать. Дыхание перехватило. Она не так представляла себе эту встречу.
— Лиза? — произнес он с недоумением, внимательно всматриваясь в её лицо.
Она кивнула, наблюдая за ним.
Он медленно спустился с крыльца, подошёл ближе. И только теперь она смогла его разглядеть. Густые волнистые волосы с проседью, глубоко посаженные глаза смотрели настороженно из-под нахмуренных кустистых бровей, нос с горбинкой, тяжёлый подбородок, плотно сжатые губы добавляли лицу суровости. Казалось, он совсем не рад был гостям.
— Откуда вы? Что здесь делаете? — он смотрел на Василия. Уже понял, кто перед ним, но не мог поверить своим глазам. — А мать где? — спросил он дрогнувшим голосом.
— Дома. Работает.
— Так что… В дом, что-ли? — показал он рукой на дверь.
Они вошли. Лиза осматривалась, надеясь увидеть хоть что-то, что сохранилось в памяти, но вся обстановка дома была чужой, незнакомой. В глубине комнаты в кресле перед телевизором сидела старушка.
Они присели за пустой стол.
— Случилось что?
— Нет, просто… Познакомиться. И вообще… Мы с Васей решили вот…
— Вася? — старушка повернула голову, вытянув шею и щурясь в их сторону. — Вася?
Вдруг в дом с шумом вошла высокая дородная женщина с полным ведром абрикосов и удивлённо остановилась в дверях.
— Гости? Кто это у нас? — она поставила ведро в угол, подошла к столу, переводя взгляд с Лизы на Васю и обратно. — Кольк?
Николай кашлянул, выпрямился, улыбнулся. Лицо сразу преобразилось, стало даже красивым, приветливым.
— Так ведь, выходит, мои. Наши, Дусь. От Ирины вот…
Она опустилась на стул, не сводя глаз с гостей.
— А стол пустой чего? — спохватилась она и засуетилась, доставая чашки, включая чайник, — долго ехали? Голодные?
— Три дня в поезде, — сказала Лиза.
— А что ехали? Жить негде? Так у нас тоже…
— Дусёна! — грозно осадил ее Николай.
— Повидаться просто. Соскучились. Хотелось увидеться, — Лиза покраснела, опустила глаза. — Мы хорошо живём. Хотели посмотреть, как у вас тут. Родня, всё-таки.
Она рассердилась на её слова и осмелела.
— Нам от вас ничего не надо. Интересно стало. Я письмо у мамы нашла. Отец там о любви пишет. Мама тоже любит его. А почему развелись? Если оба любят?
— Ух, языкастая! Разбалакалась! Ты глянь, всё ей выложи.
— Так вся в тебя. Это сестра моя, Евдокия, — кивнул Николай Лизе. — Вон дом соседний. Помнишь? Часто бегала.
— Кажется, припоминаю. Тётя с косой была.
— Вот она, тётя с косой.
— Глянь-ко, помнит.
Дуся достала абрикосовое варенье, налила чай, нарезала ломтями домашний хлеб.
— А может картохи? Борща?
— Нет, спасибо. Я абрикосовое варенье очень люблю.
— А хлопец? Есть будешь? Чего молчишь? Как кличут?
— Василий я.
— Василий! — позвала старушка опять, — Вася!
Она подошла поближе, всмотрелась, провела по его волосам рукой, присела рядом на стул.
— Похож. Похож на Васю, шибко похож! — из её глаз потекли слёзы, она их не вытирала, смотрела, не отрываясь на внука.
Лиза с братом переглянулись.
— Бабушка ваша, баб Нюра— сказал Николай. — Отец мой Василий был…
…
1937 год
В семье Григорьевых было пятеро детей, шестой на подходе. Самой старшей, Дусёне только что исполнилось десять.
В ту ночь Нюре не спалось, ребенок в утробе пинал мать, уже готовился к выходу. Тревожно ворочалась она с боку на бок. Рядом тихонько похрапывал муж Василий. Дети посапывали в соседней комнате, слышно было, как покашливает трехлетний Стёпка. Надо вести к доктору.
Вдруг ночную темень разрезал свет фар от подъехавшей к дому машины. Загремел цепью Пират, залаял на чужаков.
Нюра приподнялась, всматриваясь в окно, толкнула мужа:
— Вась, слышь, Вась! Кто там до нас?
Василий открыл глаза, резко сел, спустил ноги.
— А, и до нас добрались! — вскочил и опять сел. Сердце гулко заколотилось о рёбра.
В дверь громко забарабанили:
— Хозяева, открывайте!
— Тикай, Вася! — метнулась Нюра к окну, выходящему в сад, — тикай, меня с дитями не тронут.
— Не мельтеши, — приказал он хриплым шепотом, толкнув её на кровать. — Пошто тикать? Нет вины на мне.
Он открыл дверь. Дом наполнился вооруженными людьми в форме.
— Григорьев Василий Николаевич, имеем постановление на ваш арест, — протянул бумагу Кириллов Алексей. — Собирайся.
— Ты, Лёшка, чего такое балакаешь? — вскочила Нюра, выставив вперёд живот, словно пытаясь им прикрыть мужа. — Вы же ж друзья, голяком в речке ныряли! В тридцать третьем нас обобрал, и зараз опять явился! Ты ж знаешь Ваську, он враг?
— Приказ. Собирайся.
Василий молча натянул штаны, накинул рубаху. Двое подхватили его под руки, потащили к машине.
— Не бойсь, Нюра, возвернусь скоро, нет вины на мне! — крикнул он напоследок, высунув голову из «воронка».
— Вася! Васенька! — кинулась за машиной Нюра. Но резко остановилась, схватилась за живот, застонала, кое-как вернулась в дом, держась за стену.
— Мама! — подскочила к ней Дуся. — Куды батька наш?
— Рожаю, Дусёна, кажись…
— Я баб Галю кликну, — девочка метнулась было.
Но мать ухватила за руку:
— Не ушли ещё?
— Со двора тащат, — выглянула в окно Дуся, — и корову! Милку нашу!
На всю улицу в ночи разнеслось мычание Милки.
Дуся опять кинулась к двери, но мать выгнулась на полу, взвыла:
— Подсоби, Дусёна…
Девочка опустилась на колени возле матери, не понимая, что делать, и оплакивая корову:
— Милку нашу, Милку! Как мы без Милки?
Крик новорожденного перекрыл шум за окном.
— Кто? — выдохнула Нюра.
— Мальчик, — рыдая ответила Дуся.
— Коленькой… батя просил…
Стоял ноябрь, наступили холода, а в доме не осталось почти ничего съестного, всё вынесли — весь урожай, всю живность.
Младенца кормить было нечем. Молока у матери не было.
Нюра послала Дусю к соседям, попросить хоть какой-то еды.
Вернулась девочка с пустыми руками, пряча заплаканные глаза. Не дали. Боятся помогать семье врага народа.
Двухлетний Ванятка хныкал, просил кушать, грыз грязные кулачки.
Пятилетние близнецы Пашка и Тимка бегая по улице, находили себе какое-то пропитание, выпрашивая у соседей. Иногда приносили домой то червивое яблочко, то сухую корочку хлеба.
Но вскоре не стало трехлетнего Стёпки, забрала хворь непонятная.
Председатель предложил отдать Ваню, Пашу и Тимку в детдом.
Нюра сначала испугалась, запротестовала, но подумав, поняла, что не выжить им дома, так хоть какая-то надежда есть, что спасутся.
Мальчиков увезли, и осталась Нюра с младенцем и со старшенькой Дусей.
Но зачах и маленький Коленька. Нюра плакала, понимая, что недолго ему осталось. Не было сил смотреть.
Одним поздним вечером, завернула его в одеялко, пошла к мосту через реку. И на самой середине моста перекрестилась, наклонилась вперёд, вытянув руки с младенцем.
Вдруг на мосту показались люди. В темноте она и не разглядела, кто. Испугалась, прижала к себе ребенка, развернулась, пошла домой торопливым шагом, и радуясь, что не совершила грех, и плача от безысходности.
Коля уже не кричал, только тихо поскуливал. Нюра раскачивалась, сидя дома с ним у окна, не понимая, что теперь делать.
Помощи ждать неоткуда. Люди шарахаются от неё, как от прокаженной. А ведь ещё недавно совсем по-другому себя вели…
Кто-то тихонько стукнул по раме. Она вздрогнула. Стук повторился.
Нюра вышла на крыльцо. Никого вокруг не было видно, только ветер качал голые ветки деревьев.
Уже хотела захлопнуть дверь, как в углу ступени заметила узелок. Схватив его вернулась в дом, заглянула.
Баночка молока, кусок хлеба, четыре варёных яичка… Даже руки задрожали от такого богатства!
С тех пор каждую ночь подбирала она на крыльце узелок с чем-нибудь съестным и с обязательной баночкой молока.
Постепенно и соседи со всех сторон помогать стали. Кто одеждой, кто продуктами, кто цыплят дал, кто семена для посадки. Понемногу наладилась жизнь. Отдала Колю в ясли, пошла мать работать. Через год вернула близнецов из детдома в семью. Только Ванятку уже усыновил кто-то, не удалось отыскать.
…
Выжила семья. Войну пережили, хоть и много хлебнуть пришлось горюшка.
Подрос Коленька, окреп, возмужал на радость матери. Только жениться не торопился, хоть и заглядывались девчата на красивого парня.
И ведь надо было такому случиться, что именно в Ирку, дочку Алексея Кириллова, влюбился Николай. Что в ней нашел? Ни красотой, ничем она особо не выделялась. Как мать ни объясняла, как ни противилась, расписались они и стали жить вместе, привёл в дом молодую жену.
Нюра смотреть на нее не могла, не разговаривала, выдворила молодых во времянку. Гнала со двора.
Шесть лет выдержали Николай с Ириной.
Но постепенно перетянула мать его на свою сторону. Испортились отношения.
А дом Кирилловых, тем временем, подпалил кто-то. Многим станичникам, видимо, он был поперёк горла. Отомстил народ.
Вот после этого собрались они всем семейством, и уехали из станицы аж на Урал, к родственникам. Да и Ирину с детьми прихватили.
Уже не могла больше Ира терпеть злобные взгляды свекрови и ядовитые речи золовки. Да и с мужем ругаться стали, совсем всё разладилось.
С тех пор и не видели дети отца, и он ничего не знал об их жизни.
…
— А я всегда дедом Алексеем гордилась, — сказала задумчиво Лиза, когда Дуся закончила свой рассказ, — Удивлялась, что ничего не знала о втором деде. А вы всё ещё на нас злитесь?
— Да уж, — отмахнулась Евдокия, — не одни мы такие, всех жизнь колотила. И Николай до сих пор Ирку любит, я знаю. Так больше и не женился. И ваш Васятка на деда Василия вон как похож.
— На отца он похож, — сказала Лиза.
— Наша кровушка.
Бабушка Нюра улыбалась сквозь слёзы, глядя на внука, шептала что-то беззубым ртом. Он смущённо ухмылялся в ответ. Она протянула к себе его, обняла крепко, перекрестила.
— А к нам почему не приехал? — посмотрела на отца Лиза. — хоть повидаться бы.
— Ирина написала, что замуж вышла. Чтобы не приезжал.
— Ну да? Ничего подобного, не было у неё никого.
Николай посмотрел недоверчиво, хотел уточнить, но неожиданно донёсся звонок от калитки.
— Кого там? Коль, отвори-ка, — попросила тётка.
Он вышел во двор и замер у раскрытой калитки, увидев Ирину.
— Мама! — выскочили во двор Лиза с Васей. — Ты здесь откуда?
— Просила же дать телеграмму из Краснодара, как доедете. Волнуюсь, чего только не передумала. Самолётом вот прилетела разыскивать вас.
— Ну слава те, вся семья в сборе, — засмеялась Дуся, — обнимайтесь, целуйтесь, мешать не буду, к себе пойду. Приходите в гости потом, как намилуетесь.
…
Они не захотели уже расставаться, всей семьёй поселились в станице.
Василий закончил техникум, женился и живёт на соседней улице.
Лиза вышла замуж, переехала к мужу в Краснодар, родила близнецов и часто возит их деду с бабушкой.
Николай и Ирина, наконец, счастливы вместе, несмотря ни на что. Научились ценить каждую минуту, проведенную вместе, и находить радость в любых мелочах.
Прошлое изменить невозможно, но оно осталось позади и больше не имеет власти над их настоящим.
