— Откуда у тебя эти деньги, Марина? — недоверчиво спросила соседка Валентина Ивановна, заглядывая в пакеты с продуктами.
— Подработка, — коротко ответила девушка, проходя мимо неё к своей двери.
Валентина Ивановна скептически хмыкнула и скрылась в своей квартире. А Марина тяжело вздохнула, закрывая за собой дверь. Если бы соседка знала, какой ценой достались эти деньги…
Три месяца назад в их районную больницу привезли мужчину после автомобильной аварии. Сорок восьми лет, множественные травмы, дорогие часы и костюм. Владимир Олегович Семёнов — так значилось в документах. Марина не сразу его узнала. Двадцать пять лет — срок немалый, да и повреждения лица были серьёзные.
Но когда он очнулся после операции и заговорил… Этот голос она помнила с трёх лет. Именно этот человек разрушил её детство, оставив её с матерью без средств к существованию.
— Как дела, красавица? — весело поинтересовался он, когда Марина в очередной раз проверяла его капельницу.
— Нормально, — сухо ответила она.
— А ведь ты мне кого-то напоминаешь… — задумчиво произнёс Владимир Олегович. — Не скажешь кого?
Марина молча продолжала свою работу. Не время ещё. Пусть поправляется. А там посмотрим.
За эти месяцы она много узнала о его жизни. Жена Елена Петровна — ухоженная женщина средних лет, приходила каждый день с домашней едой и заботой. Дочь Кристина — двадцатилетняя студентка, папина принцесса. Мебельный бизнес процветал, семья ни в чём не нуждалась.
— Мне повезло с семьёй, — как-то признался он Марине. — Хотя… был один грех в молодости. Роман с замужней женщиной. Она родила от меня дочь, но я тогда был молод и глуп. Подумал, что жизнь ещё впереди, зачем связываться…
— И что с ними стало? — тихо спросила Марина.
— Не знаю. Уехал в другой город, начал новую жизнь. Иногда думаю о них, но… поздно уже что-то менять.
— Поздно, — эхом отозвалась Марина.
Тогда-то у неё и созрел план. Владимир Олегович любил рассказывать о своих делах, и Марина узнала, что у него есть партнёр — Игорь Семёнович, с которым они не только ведут бизнес, но и… развлекаются. Корпоративы с молодыми секретаршами, командировки, во время которых жёны остаются дома.
— Оксана, — обратилась Марина к подруге-медсестре, — мне нужна твоя помощь.
— Опять что-то задумала? — настороженно спросила та.
— Не что-то, а кое-что конкретное.
План был прост. Марина выяснила номер телефона Елены Петровны и отправила ей несколько анонимных сообщений о том, что её муж изменяет ей с секретаршей. Фотографии Владимира Олеговича с корпоративов, которые она нашла в социальных сетях, и несколько намёков на то, где и когда проходят эти встречи.
Эффект превзошёл все ожидания. Через неделю в палату ворвалась разъярённая Елена Петровна в сопровождении дочери.
— Двадцать три года брака! — кричала она. — Двадцать три года я была идеальной женой!
— Лена, милая, это не то, что ты думаешь…
— Не то? А что тогда? Ты можешь объяснить, откуда у твоей секретарши деньги на новую машину? Почему вы втроём с Игорем снимали люкс в отеле на прошлой неделе?
Кристина плакала, Владимир Олегович пытался оправдываться, но было поздно. Елена Петровна уже приняла решение.
— Развод. И не вздумай просить половину имущества. После того, что ты делал, ты получишь только то, что заслуживаешь.
Они ушли, хлопнув дверью. Владимир Олегович остался один. Даже деловой партнёр перестал навещать его — видимо, скандал затронул и бизнес.
— Знаешь, — сказал он Марине через несколько дней, — может, это и к лучшему. Сколько можно было жить во лжи?
— Сколько? — переспросила она.
— Всю жизнь. Я ведь так и не рассказал им о той женщине… о дочери. Думал, зачем портить всем настроение.
— А может, не зачем было и рассказывать?
— Нет, надо было. Она ведь где-то есть, эта девочка. Уже взрослая, наверное. Интересно, как её жизнь сложилась…
Марина молчала. Внутри что-то болезненно сжалось.
— Плохо сложилась, — наконец произнесла она. — Очень плохо.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что эта девочка — я.
Владимир Олегович резко повернул голову. Лицо его побледнело.
— Люся? Ты дочь Люси?
— Людмилы Сергеевны. Да. Твоя дочь.
Несколько минут они смотрели друг на друга молча.
— Господи… — прошептал он. — Как ты меня нашла?
— Не я тебя нашла. Судьба свела. Я работаю здесь медсестрой уже четыре года.
— А мама? Как Люся?
— Мамы нет. Умерла семь лет назад. От цирроза печени.
Владимир Олегович закрыл глаза.
— Из-за меня?
— Из-за тебя. После того как нас выгнали, она начала пить. Сначала понемногу, потом… Я пыталась её лечить, тратила все деньги на врачей, лекарства. Ничего не помогло.
— Марина… я не знал…
— Знал бы — что изменилось? Приехал бы? Помог бы деньгами? — в голосе девушки звучала злость. — Или просто узнал бы и забыл снова?
— Я… я был молодой и глупый…
— А теперь старый и умный? — Марина встала. — Поздравляю. Теперь ты знаешь, что случилось с той женщиной и ребёнком. Спи спокойно.
Она направилась к двери.
— Марина, подожди!
— Что?
— Я хочу… я хочу как-то искупить свою вину.
— Никак. Мама мертва. Детство не вернуть. А твоя семья разрушена.
— Ты… это ты отправила те сообщения Елене?
Марина остановилась у двери, но не обернулась.
— А ты как думал? Что справедливость сама придёт? Что кто-то другой накажет тебя за то, что ты сделал с нами?
— Значит, это была месть?
— Была. А теперь всё кончено. Мы квиты.
Марина вышла из палаты и больше к нему не подходила. Дежурство в этом отделении она перевела на коллег, ссылаясь на личные обстоятельства.
Через месяц Владимира Олеговича выписали. Он остался один — без семьи, без большей части имущества, с испорченной репутацией. Остался только маленький дом на окраине города да немного денег.
А Марина получила то, чего хотела. Месть свершилась. Но почему-то облегчения не было. Наоборот — внутри поселилась странная пустота.
— Думаешь, правильно поступила? — спросила Оксана, когда они сидели в кафе после смены.
— Не знаю, — честно ответила Марина. — Он получил то, что заслуживал. Но мне от этого не легче.
— А может, потому что месть никого не делает счастливее?
— Философ нашёлся, — усмехнулась Марина, но в глазах стояли слёзы.
Через полгода она узнала, что Владимир Олегович попал в больницу с инфарктом. Одиночество и стресс сделали своё дело. Навещать его было некому.
Марина долго стояла у входа в кардиологическое отделение. Заходить или нет? Зачем? Месть состоялась, справедливость восторжествовала. Но ноги сами несли её по знакомым коридорам.
— Как дела? — тихо спросила она, заходя в палату.
Владимир Олегович поднял на неё удивлённые глаза.
— Марина? Ты… зачем пришла?
— Не знаю, — села на стул рядом с кроватью. — Может, потому что больше никто не придёт?
— Я заслужил это одиночество.
— Заслужил, — согласилась она. — Но мама всегда говорила, что месть — это яд, который отравляет того, кто его пьёт.
— Умная была женщина.
— Слишком добрая. Поэтому и спилась.
Они помолчали.
— Марина, я хочу, чтобы ты знала… Я думаю о вас каждый день. О том, какой была бы жизнь, если бы я остался. Поддержал тогда Люсю, женился на ней…
— Поздно думать.
— Поздно. Но я всё равно думаю.
Марина посмотрела на этого человека — своего отца. Седые волосы, усталые глаза, дрожащие руки. Не монстр, не злодей. Просто слабый, эгоистичный человек, который наконец понял цену своих поступков.
— Мне нужно идти, — встала она.
— Марина… Прости меня. Пожалуйста.
Она остановилась у двери.
— Я не могу тебя простить. Но и ненавидеть больше не могу. Устала.
— Это уже что-то.
— Да. Это уже что-то.
Больше они не виделись. Владимир Олегович умер через три месяца от повторного инфаркта. На похоронах было всего несколько человек — коллеги по работе, соседи.
Марина пришла, когда все разошлись. Положила на могилу скромный букет ромашек.
— Мама любила ромашки, — сказала она тихо. — Говорила, что они символизируют надежду.
Ветер подхватил её слова и унёс куда-то далеко. А Марина стояла у свежей могилы и думала о том, что месть, которую она так долго планировала, оказалась горькой и пустой. Справедливость восторжествовала, но счастья это никому не принесло.
Только теперь она поняла слова матери о яде мести. Но было уже поздно что-то менять.
