— Наследство от деда достанется мне, — кричал Павел на мать и сестру. — Я единственный наследник фамилии. Я!
Танька замуж выскочит, ее дети будут под фамилией мужа. А моя семья — продолжение нашего рода.
Я, между прочим, единственный мужчина в семье.
— Деда-то ты рано списал, он тоже мужчина в нашей семье, — спокойно прокомментировала мать.
Она привыкла к таким высказываниям сына, его крикам и требованиям, поэтому особого внимания не обратила.
— Ой, да сколько ему осталось? Год, два? Может, от силы три, ну не больше, — уже спокойнее проговорил Павел. — Так что его квартира достанется мне.
А там, может, еще и деньги на счету какие-нибудь будут. Дед же у нас экономный.
— Очень интересно, а с чего квартира достанется только тебе? — Таня до этого момента молчала, но теперь решила вступиться. — Я тоже не откажусь.
Валентина Дмитриевна, мама, сидела молча. Она считала, что отец даже завещания писать не будет и в любом случае всё перейдет ей, как дочери.
А она уже решит, что и кому. Хотя… У нее были свои планы на этот счет.
Она планировала сдавать квартиру и уволиться с работы, пожить в свое удовольствие, так сказать.
— Ты меня совсем не слушала? Мне надо невесту куда-то привести, а тебя должен мужик обеспечивать, — не унимался брат.
Конфликт с каждым днем все разрастался. Даже ходили к дедушке по очереди и просили, чтобы тот написал завещание.
— Какое завещание? — хмыкнул Вениамин Петрович. — Даже не думал об этом…
— Дедушка, ты не переживай, я тебя не тороплю, — спокойно говорил Павел. — Ты всё обдумай как следует.
Лет тебе немало, знаешь сам, всякое может случиться. Нотариуса я оплачу.
— Я подумаю, Пашка.
— Думай, конечно, дедуль. Но не забывай, что время идет. Потом может потребоваться заключение от специалистов, что ты вменяем…
— Пашка… — дед был недоволен таким поведением внука, хотел высказаться по этому поводу, но лишь махнул рукой. — Тебе бы дожить еще до этого возраста.
Павел не обращал внимания на слова деда. Всё ему рассказывал о своих планах, о том, что он наследник фамилии, продолжатель рода и вообще настоящий мужчина.
— Что-то ты мне много внимания начал уделять, продолжатель рода, — усмехнулся дед. — Разве нет у тебя дел по продолжению фамилии и по рождению наследников?
— Дед, ну какие могут быть дела? Сам посуди, кому я нужен без квадратных метров?
— Той, которая тебя полюбит.
— Не, дед, та, которая меня полюбит без квартиры, не настоящая женщина. Будет встречать меня дома в растянутом халате с пучком на голове. И что?
Какие от нее наследники? Мне нужна дама, понимаешь? Статная, красивая. Вот как бабушка была, — Пашка показал на фотографию на стене.
— Не всё так просто, Пашка. Твоя бабушка… С ней было сложно, не надо тебе такую.
Лучше спокойную, простую, домашнюю. А бабушка твоя, — дед тяжело вздохнул. — Была очень требовательна. Никому такого не пожелаю…
Дед собирался что-то рассказать, но Павел его перебил.
— Ой, да ладно тебе жаловаться. Зато она красивой очень была.
— Так! — Таня тихо прошла к деду в квартиру, так что он даже вздрогнул. — Ты, Павел, хватит тут сказки рассказывать. Красивой ему подавай. Ты бы сначала с долгами своими разобрался.
— Какие у меня долги? — Павел резко развернулся к сестре.
— Ты мне не рассказывай. Кредитки твои кто закрыл в прошлом месяце? Мама закрыла! Квартиру он хочет — себя обеспечь сначала.
Павел вспыхнул:
— Я всё для семьи! Я с дедом за грибами, за рыбой езжу, по больницам его таскаю! А ты где была?
— Да успокойтесь вы оба! — не выдержал дед. — Позорище.
— Дедушка, ты сам скажи, ты что хочешь? Хочешь, чтоб Павел один всё получил?
Пусть он всё у тебя заберёт, пусть тогда тебя и досматривает. Я не против, только хочу, чтоб всё честно было. — Таня старалась выглядеть хорошей в глазах деда.
— Честно! — передразнил её брат. — Честно она хочет! Ты вон годами от родителей деньги брала на эти свои курсы и курортные поездки, а теперь квартиру хочешь и о честности говоришь.
— Да заткнись ты! — Таня бросила взгляд на мать, которая тоже поднялась в квартиру к деду, но в спор не вступала.
Валентина Дмитриевна приподняла глаза:
— А что ты хочешь, Таня? Решение деда, пусть он решает.
— А что тут решать? — дед тяжело поднялся со стула. — Всё у вас решено давно. Только мне никто не сказал.
Павел — наследник, Таня — в обиде, ты, Валя, хочешь сдавать мою квартиру, чтоб на море ездить. Так? Ну, сидите и делите!
Он пошёл к двери, опираясь на старую трость. Павел рванул за ним:
— Дед, ты куда? Давай обсудим!
— Некогда мне с тобой обсуждать! — дед не обернулся. — Я к соседу пойду, хоть с нормальным человеком посижу.
— Дед, подожди! — Таня вскочила, но дверь уже хлопнула, и они остались втроём в квартире деда.
— Ну вот, — сказал Павел, повернувшись к матери. — Довела ты его.
— Я? — мать посмотрела на сына и горько усмехнулась. — Вы оба какой день у него сидите? По очереди бегаете, а я виновата.
Все вышли из квартиры деда, мама закрыла дверь на ключ, занесла ключи отцу к соседу, и они спустились на свой этаж.
А на следующий день всё повторилось.
Павел с матерью с утра пораньше поднялись к деду, Таня заметила и пошла следом.
Таня сидела в прихожей на старом стуле, подперев голову рукой. Из кухни снова доносились обрывки голосов — мать шёпотом жаловалась деду на Павла, Павел в ответ что-то выкрикивал, перебивая её и дедовы вздохи.
— Ну кто ж так разговаривает с родными? — пробурчал дед, поднимаясь со скрипучего табурета. — Валя, не выгораживай ты его, не мальчик уже.
— Папа, я не выгораживаю, — устало сказала Валентина Дмитриевна. — Но ты ж знаешь, какой он. Он же сердцем горячий…
— Горячий он у тебя, — дед сплюнул в раковину. — Гнилой он у тебя, Валя. Гнилой.
Таня усмехнулась. Она давно уже не пыталась объяснять матери, что Павел всегда был таким: хватал всё под себя, шумел, обещал, но ничего не доводил до конца. Теперь вот — квартиру деда захотел. Вцепился, как клещ.
Павел выскочил в прихожую, увидел сестру:
— Ты чего тут сидишь? Подслушиваешь, да?
— Тебя, Паша, можно и не подслушивать. Ты и так орёшь на весь дом, — спокойно ответила Таня.
— Смотри, не злись сильно, — ухмыльнулся он, наклонился к её лицу. — Всё равно тебе ничего не перепадёт. Я всё заберу. Ты со своим мужем живи где хочешь, но не здесь.
— Мужа у меня нет, ты забыл, — Таня оттолкнула его. — Зато у меня совесть есть. А ты деда живьём хоронишь.
— Хороню? — Павел засмеялся громко, чтобы слышали в кухне. — Да я о нём забочусь!
Кто ему таблетки носит? Кто ему в больнице капельницы оплачивал? Я! Не ты! Ты хоть копейку дала?
— Таблетки ты оплачивал? — Таня поднялась, глядя прямо в глаза брату. — Ага. Деньгами, что мама с пенсии тебе отдает. Или с дедовых заначек, которые ты же и выпросил.
Павел замахнулся рукой, но тут дед встал в дверях кухни, опираясь на косяк:
— Опусти руку, Паша. На женщину замахнулся — так себе наследник?
— Да я… Да это она! — Павел резко повернулся к деду. — Ты послушай, что она говорит за спиной.
Она тебе плохое желает. Она против меня настроить хочет, она сама тебе завещание писать не даёт! Боится, что я всё получу, вот и плетет интриги.
— Интриги? — Таня рассмеялась устало. — Это ты всем соседям рассказываешь, что я сожителя приведу сюда жить, если ты вдруг квартиру не оттяпаешь.
Я к тёте Гале вчера за солью зашла, так она мне это слово в слово повторила. Ты…
— Тише вы оба, — Валентина Дмитриевна подняла руки. — Люди слышат.
— Пусть слышат! — Павел вдруг выпрямился и заговорил на весь дом. — Пусть весь дом знает, что если б не я, дед давно бы на тот свет ушел.
Я кормлю его, я с ним в больницу! А она? Она к мужикам бегает!
— Да хватит! — крикнул дед и сел прямо в коридоре на старый сундук. — Хватит, Пашка. Ты не для меня это делаешь, а из-за квартиры.
— Для тебя, дед, для тебя! — Павел присел перед ним на корточки. — Ты ж знаешь, кто ещё, кроме меня, о тебе подумает?
Таня? Она ж тебя завтра сдаст в дом престарелых! Мама? Она всё на меня скинула!
Валентина отвернулась к стене. Таня молчала, только губы поджала.
— Ладно, — дед выдохнул. — Идите к себе. Только знай, Паша… Правду всё равно все знают.
— Правду? Да я сам её расскажу! — Павел вскочил и ударил кулаком по дверце шкафа. — Всю правду расскажу! Кто чего стоит в этой семье!
Таня посмотрела на мать, на деда, потом снова на брата.
— Не волнуйся, дед, — сказала она тихо. — Пусть говорит. Ты пока живой, квартира твоя, а нам своё всё равно вернётся — с ним или без него.
Дед только махнул рукой и ушёл в свою комнату, не закрывая дверь. Павел же стоял в прихожей, тяжело дыша, и тихо выругался себе под нос.
Прошло чуть больше месяца споров и конфликтов, постоянной ругани, которая, казалось, никогда не закончится… Только дед однажды не проснулся.
Павел радовался, Таня тихо плакала, мама всё организовывала. Похороны прошли, и через несколько дней Павел прибежал домой, словно ошпаренный.
— Ты слышала?! — Павел буквально ворвался на кухню, где Таня тихо резала хлеб. — Всё! Всё моё! Я же говорил! Дед всё мне оставил, всё правильно сделал!
Таня уставилась на брата с ножом в руке.
— Не ори, Павел. Дед ещё тёплый был, ты уже бутылку шампанского открыл?
— Да хоть бы и так! — Павел выхватил со стола кусок хлеба и тут же откусил. — Ты думала, ты умнее всех? Мама думала, сдавать будет? А вот фиг вам!
Он ткнул хлебом в сторону зала, где сидела Валентина Дмитриевна — бледная, с красными глазами.
— Мамочка, ты что плачешь? Ты на себя посмотри! Всю жизнь на мне ездили! Теперь всё! Закончились ваши халявные деньки! Я хозяин!
— Господи, Павел… — выдохнула мать. — Ты что несёшь…
— То, что есть! — Павел запустил руку в карман и достал бумагу. — Вот, смотрите! Завещание официально! Квартира на меня, счёт на меня, всё на меня!
Я знал! Всегда знал, что дед был нормальный мужик! Род продолжать доверил настоящему мужчине!
— Да заткнись ты хоть раз… — Таня встала, бросила нож в раковину с таким грохотом, что мать вздрогнула. — Дед месяц практически не вставал.
Ты хоть раз к нему приходил не из-за квартиры? Только нотариуса за руку таскал. Ты *****, Павел.
— А ты злая завистливая ****! — заорал он ей в спину. — Скажи спасибо, что я сегодня добрый.
— Очень, — пробормотала Таня.
— Ну-ну! — Павел засмеялся, но глаза у него бегали. — Завтра начну всё оформлять. Деньги со счёта сниму, квартиру продам или сам в ней жить буду, посмотрим!
На Канары махну! А тебе и маме ничего нового не предвидится, так и будете жить, как раньше!
Мать только закрыла лицо ладонями. Таня отвернулась и вышла во двор, хлопнув дверью так, что в коридоре посыпалась старая штукатурка.
Через полгода Павел пришёл к нотариусу. Бумаги лежали на столе, аккуратно перевязанные бечёвкой.
— Ну что, Павел Вениаминович, поздравляю. — Нотариус натянуто улыбнулся. — Всё, как написано.
— Я ж говорил! — Павел треснул по столу кулаком. — Я всегда знал! Знал, что всё мне!
— Но есть ещё один конверт. — Нотариус подвинул к нему белый пакет. — Это личное письмо от Вениамина Петровича, просил передать только вам.
— Да хоть десять! — Павел выхватил конверт, разорвал. Внутри оказалось всего пару листков.
«Пашка.
Ты хотел всё, больше всех старался, получай. Долги за старый кредит на ремонт, за больницу, за мою операцию, всё оформлял на себя.
Ты у меня мужчина, продолжатель рода. Ну, теперь и отвечай, как мужик.
Квартира твоя, но за неё ещё два года платежей банку. Счёт твой, но на нём минус.
Хочешь быть хозяином, будь им по-настоящему. Думай, Пашка. Думать полезно.
Дед.»
Павел перечитал трижды и резко поднял глаза на нотариуса:
— Это что за бред?!
— Всё по закону, Павел Вениаминович. — Нотариус развёл руками. — Вы сами всё подписали. Дедушка ведь не хотел писать завещание, чтобы кредиты никому не достались. Они в общей сумме как раз по стоимости квартиры выйдут.
— Да не могло так быть! — Павел вскочил, лицо его побелело. — Я что, теперь должен?!
— Вы теперь всем должны. Можете выплачивать долги и жить в квартире, можете просто продать и раздать долги.
Он вышел от нотариуса на ватных ногах, подошел к дому, там Таня у подъезда сидела, увидела его и усмехнулась:
— Ну что, хозяин, ключи получил?
Павел только опустил глаза и прошёл мимо, он не стал ничего рассказывать, пусть завидуют.
