Свадьба Яны и Андрея прошла без лишнего шума и помпы — просто расписались в ЗАГСе и устроили скромный ужин для самых близких. Они встретились три года назад на конференции разработчиков в Петербурге. Яна выступала с докладом о внедрении нейронных сетей в бизнес-аналитику, а Андрей сидел в третьем ряду, не сводя с неё глаз.
Когда-то давно ей нравились такие парни — высокие, с копной русых волос, в очках, немного неловкие в общении. Но к тридцати годам она научилась отличать застенчивость от нерешительности, а милую неуклюжесть от отсутствия внутреннего стержня. Андрей, к её удивлению, оказался не только умным, но и целеустремлённым, твёрдым в своих убеждениях человеком. Именно это её и привлекло.
— Никогда не думала, что выйду замуж, — призналась Яна подруге накануне свадьбы. — Зачем мне это было нужно? Я зарабатываю достаточно, чтобы содержать себя и помогать родителям, у меня интересная работа, свобода передвижения. А теперь…
— А теперь ты влюбилась, — засмеялась Марина. — Просто признай это, наконец.
Яна действительно влюбилась. Но не так, как это бывало раньше — с головокружительным чувством падения и потерей контроля. С Андреем всё было по-другому: спокойно, надёжно, без сомнений и страха. Будто наконец нашла свою недостающую деталь.
Проблемы начались после свадьбы, когда им пришлось переехать в родной город Андрея. Яне предложили возглавить региональный филиал айти-компании, а ему — место преподавателя в местном университете. Зарплаты несопоставимые, но Андрей настоял: для него важнее передавать знания, чем гнаться за деньгами.
В однокомнатной квартире они прожили недолго — через полгода купили просторную трёшку в новостройке. И тут в их жизни появилась Людмила Петровна, мать Андрея.
— Чей ремонт, тот и хозяин, — эту фразу она произнесла, впервые переступив порог их новой квартиры. — Андрюша, я тебе и обои выбрала, и магазин нашла недорогой, ламинат со скидкой. Сегодня же поедем, закажем всё.
Яна в тот момент стояла у окна, разговаривая по телефону с подрядчиком. Она медленно обернулась, прикрыла трубку рукой и спокойно ответила:
— Извините, но дизайнер уже всё подобрал и согласовал с нами. Завтра начинают работы.
Людмила Петровна замерла, сощурив глаза — маленькие, цепкие, с тем особым блеском, который бывает у людей, привыкших всё контролировать.
— Какой ещё дизайнер? На какие шиши? Андрюша, ты что, кредит взял?
— Мама, я потом объясню, — Андрей заметно нервничал, переминаясь с ноги на ногу.
— Ничего страшного, — Яна улыбнулась. — Я зарабатываю достаточно, чтобы мы могли позволить себе хороший ремонт без кредитов.
Это был первый бой. Людмила Петровна отступила, но не сдалась.
Людмила Петровна работала завучем в школе уже больше тридцати лет. В местном образовательном сообществе она имела репутацию жёсткого, но справедливого руководителя. «Петровна» — так её называли коллеги за глаза, вкладывая в это прозвище смесь уважения и страха.
Она вырастила сына одна — муж ушёл, когда Андрею было пять. Работала на две ставки, экономила на всём, чтобы мальчик ни в чём не нуждался. Когда сын показал математические способности, наняла репетитора, затягивая потуже пояс. Радовалась, когда он поступил в столичный вуз, гордилась его успехами. Именно поэтому она была уверена, что имеет полное право участвовать в его жизни. И в жизни его жены — тоже.
— Яну не интересует мнение старших, — жаловалась она соседке. — Образованная слишком. На каблуках ходит, костюмчики дорогие носит. А я ведь только добра желаю, опыта у меня больше.
Андрей находился между двух огней. Он любил мать, понимал, через что ей пришлось пройти ради него. Но и Яну любил — за ум, целеустремлённость, за то, что она никогда не давила на него, не требовала стать другим.
— Ты должен поговорить с матерью, — сказала Яна однажды вечером. — Она приходит без звонка, перекладывает вещи, критикует всё, от моей работы до того, как я заправляю постель. Я уважаю её как твою мать, но это наш дом.
— Она просто беспокоится, — вздохнул Андрей. — Ей трудно принять, что я вырос.
— Ей трудно принять, что ты вырос с женой, которая зарабатывает больше, чем ты.
Андрей промолчал. Яна была права — его мать привыкла быть главной женщиной в его жизни. И дело было не только в деньгах, хотя этот факт задевал самолюбие Людмилы Петровны. Главное — контроль. Власть над сыном ускользала, и это вызывало у женщины почти физическую боль.
Всё изменилось, когда Яна забеременела. Врачи назначили постельный режим — были осложнения, угроза выкидыша. Андрей разрывался между работой и домом, но делал всё возможное, чтобы поддержать жену. И тут Людмила Петровна решила взять ситуацию в свои руки.
— Я перееду к вам временно, — заявила она сыну. — Ты не справишься один, а ей нужен присмотр.
Яна пыталась протестовать, но Андрей впервые не встал на её сторону:
— Милая, давай хотя бы первое время. Мне так будет спокойнее, когда я на работе.
Людмила Петровна переехала с двумя огромными чемоданами. И началось.
— Яночка, тебе нельзя эти фрукты, от них изжога.
— Яночка, выключи компьютер, от него излучение.
— Яночка, эти таблетки плохие, моя подруга в аптеке работает, говорит — от них только вред.
Яна стискивала зубы и терпела. Ради ребёнка. Ради Андрея, который был искренне благодарен матери за помощь и не замечал, как она методично вытесняет его из роли мужа и будущего отца.
Апогей наступил, когда Людмила Петровна начала перестраивать детскую — ту самую, которую они с Яной так тщательно планировали.
— В углу будет кроватка, здесь шкаф, а пеленальный столик возле окна, — командовала она бригадиром строителей.
— Мы планировали всё иначе, — тихо сказала Яна.
— Деточка, ты в этом ничего не понимаешь. Я двоих внуков у дочери подруги помогала растить. Поверь моему опыту.
— У меня всё распланировано иначе, и мы с Андреем…
— Андрюша согласен со мной, — отрезала свекровь. — Правда, сынок?
Андрей, зашедший в комнату, замялся:
— Мам, мы вообще-то обсуждали с Яной другое расположение…
— Что? — глаза Людмилы Петровны опасно сузились. — Ты теперь против родной матери? Я, значит, всё для тебя, всю жизнь без отца растила, а ты…
— Хватит, — голос Яны был тих, но в нём звенела сталь. Она с трудом поднялась с кровати. — Хватит манипулировать сыном. Это наш дом, наш ребёнок, наша жизнь. Вас никто не просил перекраивать всё под себя.
— Да как ты смеешь! — Людмила Петровна задохнулась от возмущения. — Я здесь ради сына стараюсь! Чтобы всё было как надо, по-человечески! А ты только о своей работе думаешь. Какая из тебя мать, если ты днями в ноутбук пялишься? Андрюша, скажи ей!
И тут Яна произнесла те самые слова, которые давно крутились у неё на языке:
— Зарабатываю я в разы больше, чем ваш сын, так что будьте добры помолчать. Это наш дом, который куплен на мои деньги. И наш ребёнок, которого мы воспитаем так, как считаем нужным.
В комнате повисла оглушительная тишина. Людмила Петровна побелела, потом покраснела, открыла рот и закрыла его, не найдя слов. Рабочие деликатно вышли из комнаты.
— Ян, ты не должна была… — начал Андрей.
— Должна, — оборвала она. — Я терпела три месяца. Ради тебя. Но хватит. Или ты муж и отец, или вечный сын. Выбирай.
Она развернулась и вышла из комнаты, оставив Андрея наедине с матерью.
Людмила Петровна собрала вещи в тот же день. Уходя, бросила сыну:
— Ты выбрал. Что ж, увидимся, когда она тебя бросит.
Андрей не ответил. Он сидел на кухне, обхватив голову руками. Когда хлопнула входная дверь, он поднялся и пошёл к Яне.
Она лежала, отвернувшись к стене.
— Ты плачешь? — спросил он тихо.
— Нет, — она повернулась. Глаза были сухими. — Я злюсь. И мне больно видеть, как она манипулирует тобой.
Андрей сел на край кровати.
— Я не знаю, как всё исправить, — признался он. — Я люблю вас обеих.
— А я не прошу выбирать между нами, — Яна взяла его за руку. — Я прошу научиться расставлять границы. Твоя мать всегда будет частью нашей жизни. Но не тем, кто эту жизнь определяет.
Они долго говорили в тот вечер — впервые так откровенно. О страхах Андрея разочаровать мать. О гордости Яны, которая не позволяла ей просить о помощи. О том, что им обоим предстоит научиться быть родителями, совершая ошибки и исправляя их.
На следующий день Андрей поехал к матери. Разговор был тяжёлым. Людмила Петровна обвиняла, плакала, угрожала разрывом отношений. Но Андрей впервые в жизни не поддался.
— Мама, я люблю тебя. Ты дала мне жизнь, вырастила одна, и я никогда этого не забуду. Но я взрослый человек. У меня своя семья.
— Эта женщина настроила тебя против меня!
— Нет, мама. Яна никогда не говорила о тебе плохо. Она просто хочет уважения. Как и любой человек.
Когда он уходил, Людмила Петровна спросила:
— А если я не смогу? Не смогу быть такой, какой вы хотите?
Андрей обернулся:
— Тогда ты потеряешь не только сына, но и внука.
Это был первый раз, когда он говорил с матерью как мужчина, а не как ребёнок. И она услышала.
Максим родился здоровым и крепким мальчиком. Когда Яна с Андреем привезли его из роддома, на пороге квартиры их ждала корзина с детскими вещами и запиской: «Поздравляю. Можно прийти познакомиться с внуком?»
Яна взглянула на мужа:
— Приглашай. Это твоя мать.
Людмила Петровна пришла с тортом и неловкостью во взгляде. Она уже не командовала, не указывала — только спрашивала: «Можно подержать? А так правильно? А памперс не туго?»
И когда Яна передала ей внука на руки, что-то дрогнуло в лице пожилой женщины. Что-то настоящее, живое проступило сквозь маску постоянного контроля.
— Спасибо, — тихо сказала она. — Он… совсем как Андрюша в детстве.
— Хотите чаю? — спросила Яна. — И расскажете, каким был Андрей маленьким. Мне интересно.
Это было перемирие. Не идеальное, не окончательное — с оговорками, осторожностью, иногда с срывами. Людмила Петровна не могла изменить себя полностью. Но она пыталась. Ради внука, ради сына. А может быть, немного и ради Яны, которая оказалась не такой уж плохой невесткой.
Когда Максиму исполнился год, они устроили праздник. Среди гостей были родители Яны, друзья, коллеги Андрея по университету. Людмила Петровна тихо сидела в углу, наблюдая за внуком, который уже уверенно ходил, хватаясь за мебель.
— Вам не нравится торт? — Яна присела рядом с ней. — Я могу предложить что-то другое.
— Нет-нет, всё прекрасно, — Людмила Петровна замялась. — Я хотела сказать… Я была не права. Тогда.
Яна молчала, давая ей возможность договорить.
— Ты хорошая мать, — продолжила Людмила Петровна. — И хорошая жена. Лучше, чем я.
— Вам было тяжело одной, — мягко сказала Яна. — Я не могу представить, как это — растить ребёнка без поддержки.
В глазах свекрови блеснули слёзы.
— Знаешь, я всегда боялась за Андрея. Боялась, что его обидят, используют, что он будет один. А теперь он счастлив. И я…
— А теперь вы можете просто быть бабушкой, — Яна улыбнулась. — И иногда помогать советом. Если мы попросим.
Это не было идеальным «долго и счастливо». Людмила Петровна всё ещё иногда пыталась командовать. Яна всё ещё иногда срывалась на резкость. Но они научились уважать границы друг друга. А когда через два года родилась Варвара, Людмила Петровна стала первой, кому Яна позвонила из роддома.
— Мальчик был похож на Андрея, — сказала она, глядя на новорождённую внучку. — А эта — вылитая ты.
И в её голосе не было ни капли разочарования. Только тихая гордость за семью сына, частью которой она, наконец, смогла стать.
