никита– Боже мой! Кого я воспитала!? Настя, ты бессовестная, бездушная! Эгоистка, каких поискать! Как ты могла, как ты посмела сдать бабушку в интернат?! Она воспитывала тебя! Ночами не спала, когда ты была маленькая, а теперь что? Как только она заболела, ты сразу же сдала её в психушку? Управилась и довольна?! Ты хоть знаешь, в каких условиях там содержат несчастных стариков? Нет, ты мне объясни, кто дал тебе право так поступать с близким человеком?
Анастасия отдалила трубку от уха, но всё равно слышала каждое слово разгневанной матери. Маргарита, всегда такая сдержанная и интеллигентная, в этот раз не могла сдержать эмоций и кричала на дочь, пытаясь достучаться до её совести.
Настя поморщилась. Да, бабушка, в самом деле, нянчилась с ней, пока она была маленькая, но это ведь совсем другое. Насте вдруг вспомнился день, когда её, тогда ещё четырёхлетнюю девочку, мама и папа привезли к бабушке в деревню, чтобы оставить там на целый месяц, пока они отдыхают с друзьями на побережье:
– Настюша, ты поживёшь пока с бабушкой. А потом мы с папой приедем и привезём тебе подарки!
– Я тоже хочу на море-е-е!!! – расплакалась девочка и затопала ногами. – На море-е-е… На море-е-е…
– Настя, Настенька… – бабушка Тоня присела перед маленькой внучкой и протянула к ней руки: – Солнышко моё, да пусть они едут, куда хотят. А мы с тобой будем здесь делами заниматься. У меня поросятки маленькие есть, курочки. И козочка. Хочешь, я покажу тебе козочку?
– Я хочу на море-е-е… – орала Настя на всю деревню. Она раскраснелась, по лицу вместе со слезами текли струйки пота. Дыхание стало перехватывать от безудержного крика, и тогда мать взяла её за руку и повела к умывальнику, висевшему на старой яблоне.
Она быстрым движением несколько раз приподняла звякнувший клапан умывальника и её ладонь тут же наполнилась водой:
– Прекрати так себя вести, – строго потребовала Маргарита, умывая дочь и не заботясь, что расплёскивающаяся вода мочит платье девочки. – Что ты мне устроила тут истерику? Я тебе ещё дома объяснила, почему ты не можешь поехать с нами! Мы будем жить в палатках! Это неудобно даже для взрослых и потому никто из нас не берет с собой детей! С кем ты там будешь играть? Или ты хочешь, чтобы я весь отдых нянчилась с тобой?! Извини, дорогуша, не выйдет. Я целый год ждала этот отпуск, и ты мне его не испортишь, можешь не стараться.
– Ма-а-ма, я хочу с вами… – всхлипывала девочка, но мать не собиралась потакать её капризам. Она быстрыми движениями убрала со лба дочери мокрые, прилипшие пряди, отряхнула и поправила платье, а потом сказала, наклонившись к её лицу:
– Даже не вздумай снова начинать свою истерику, понятно?
Икнув, девочка кивнула. Но когда машина родителей скрылась за поворотом, снова всхлипнула:
– Ма-а-ма…
Бабушка Тоня подошла к ней сзади и положила тёплую ладонь на плечо:
– Настенька, ты не расстраивайся так. Нам с тобой будет хорошо, вот увидишь.
***
Это был самый необыкновенный месяц в жизни Насти. Бабушка Тоня, добрая и весёлая, рассказывала маленькой внучке сказки, пела песни и на ходу придумывала смешные стишки, которые девочке очень нравились.
Вместе с бабушкой они управлялись по хозяйству, потом ходили на озеро или в лес, гуляли по окрестностям деревни, собирая букеты полевых цветов. Насте очень нравились оладьи, блины, пироги и всякие плюшки, которые пекла для неё бабуля. Девочка с аппетитом ела вообще все, что та ставила перед ней на стол. А какой ароматный чай заваривала бабушка! Настя до сих пор помнила его земляничный, немного терпкий вкус.
Она больше не плакала из-за того, что её не взяли на море, которое никогда не видела. И вообще не вспоминала родителей. Наверное, сейчас Настя даже не расстроилась бы, если бы узнала, что мать обманула её и друзья, три семейные пары, с которыми родители уехали отдыхать, взяли с собой всех своих детей, даже полуторогодовалого Антошу.
– Рит, – не выдержал в первый же вечер Николай, глядя, как весело плещутся в набегающих на берег волнах чужие ребятишки, – зря мы оставили Настю у твоей матери. Не понимаю, как я дал тебе уговорить себя. Ну что, помешала бы она нам, что ли? Сейчас бы тоже купалась и загорала вместе со всеми.
– Ты приехал на отдых Коля? – Маргарита приподнялась на шезлонге и, посмотрела на мужа поверх солнцезащитных очков. – Так вот. Я тоже хочу просто отдыхать, а не бегать за ребёнком, как сумасшедшая мамаша. Это ведь не твоя забота накормить Настю, следить, чтобы она не обгорела на солнце, не перекупалась, не замёрзла или чтобы не наглоталась воды и не съела что-нибудь немытое. А если у неё заболит живот или поднимется температура? Ты будешь нянчиться с ней или я?
– Ну что ты сразу начинаешь? – пожал плечами Николай. – Если, если, если… Почему тогда Лариса с Аней и Галей не подумали об этом и успевают отдохнуть и за детьми присмотреть?
– Потому что они давно-давно превратились в семейных клуш, которым плевать на самих себя, – мягко улыбнулась мужу Маргарита и снова откинулась на шезлонг, удобнее устраиваясь на нём. – А я не такая. И не приставай ко мне с этим больше. Я Настю не в детский дом отдала, а оставила у своей матери. Мама всю жизнь проработала нянечкой в детском саду. Как ты думаешь, справится она с одним ребёнком, тем более, своей единственной любимой внучкой?
Маргарита была права. Антонина с удовольствием занималась Настей, и девочка ни в чём не нуждалась, получая столько внимания и заботы, сколько никогда не видела от родителей. Как и большинство детей, она была беспечной и легкомысленной, а потому не замечала, как иногда бабушка, торопливо достав коробочку, в которой у неё хранились лекарства, трясущимися руками капала из пузырька в ложку какую-то неприятно пахнувшую жидкость и тут же запивала её водой. А потом долго стояла, тяжело опираясь одной рукой на старенький невысокий комод, а другой растирая левую сторону груди, как раз там, где находилось сердце.
Не знала Настя и того, из-за чего каждый раз болело сердце бабушки. А повод для этого у Антонины был, и звали его Константин.
Костя – старший сын Антонины и брат Маргариты, всегда отличался неугомонным, но слабовольным характером. Он легко попадал под влияние дурных компаний, малодушно признавал авторитет других людей, подчиняясь им и выполняя всё, что они требуют. Ему было всего семь лет, когда он впервые попался на мелком воровстве, и с тех пор Антонина постоянно проливала слёзы из-за своего непутёвого сына.
В школе он учился плохо, кое-как переходил из класса в класс и даже не краснел, когда мать вызывали в школу и отчитывали её при нем за его прогулы и неуспеваемость.
– Весь в отца! – плакала и жаловалась соседкам Антонина, вспоминая свою первую любовь Анатолия, который так и не стал ей мужем. – Знала б, что так будет, лучше б камень на шею да в омут. Так нет же, хотелось пожить, как все люди живут!
– Молодая ты была, глупая, вот и поддалась на Толькины сладкие речи, – сочувственно качали головами сердобольные соседки. – Все мы бабы – дуры, а мужики этим и пользуются. Им-то хоть бы что, поматросили и бросили, а нам потом на всю жизнь головная боль, как тебе с твоим Костиком. Ох, Тонька, бедная ты, бедная…
Нашёлся и ещё один человек, который пожалел Антонину. Это был Валентин, холостяк-столяр из соседнего села, часто приезжавший на базар в её деревню. Несколько раз Антонина покупала у него то табуретку, то держак для лопаты или граблей, то ступку или ещё какое-нибудь нужное в хозяйстве деревянное изделие. Руки у Валентина были золотые, и он мог делать вообще всё, что угодно.
Пару раз перекинувшись с ним словами, Антонина вдруг заметила, что он смотрит на неё как-то по-особенному.
– Да ну! – осекла она сама себя, не позволяя таким мыслям укрепиться в голове. – Глупости все это. Зачем я ему нужна? Мало ли баб вокруг него вьётся?
Но Валентин и в самом деле приметил её, и решил, что обязательно женится на ней. Несколько месяцев он старательно ухаживал за симпатичной селянкой и однажды сердце Антонины дрогнуло. Каждому хочется пожить в счастье, и она не стала исключением. Вот только Константин не принял отчима и пообещал матери, что если тот переступит порог их дома, он навсегда уйдёт и уже никогда не вернётся туда.
– Костенька, – ахнула Антонина. – Да как же это, сынок? Я ведь ребёночка жду. Понимаешь? Сестрёнка у тебя будет или братик. А Валя, он хороший. Ты ведь всегда мечтал об отце. Подружись с ним, Костя.
– Во-о-от оно что! – насмешливо протянул Константин. – Забеременела уже, значит! Ну поздравляю тебя, мать! Быстро же ты мне замену нашла. Ладно, живи, как знаешь. А я уйду. Мне отчим не нужен, я и без него не пропаду.
– Сынок, – заплакала несчастная мать. – Тебе ведь даже пятнадцати лет нету. Как же ты уйти собираешься?
В ответ Костя только усмехнулся, а через несколько дней пропал, сгинул, как будто и не было его никогда на свете.
***
Прошло много лет. Маргарита уже оканчивала школу, когда однажды среди ночи в их с матерью дом постучали.
– Мам, кто это? – испуганно встрепенулась Рита.
– Не знаю, – не меньше дочери удивилась та. – Сейчас посмотрим.
Она сама вышла встретить нежданного гостя и вдруг закричала пронзительно и громко:
– Костя!!! Костенька мой! Сыно-о-ок…
– Ну-ну, – пробасил незнакомый Маргарите голос. – Хватит рыдать, мать! Вернулся я, вернулся…
Дрожащая, испуганная Рита быстро накинула халат и вышла в сени.
– Доченька, – тут же метнулась к ней рыдающая от счастья Антонина. – Костя это, наш Костя! Брат твой родной. Что же ты стоишь, глупенькая!? Подойди, поздоровайся с ним. Сынок, это Рита…
Константин оглядел сестру с головы до ног и присвистнул:
– Ничего такая! Ну, здравствуй, сестричка. Не ждала меня? А я вот он. Прошу любить и не жаловаться. Ладно, мать, хватит выть. Есть что дома пожрать? Я почти сутки в поезде трясся, кроме чая да сухих бубликов ничего не ел.
Антонина всплеснула руками и засуетилась на кухне. Рита принялась резать хлеб, а Костя вдруг поднял голову и глубоко втянул воздух:
– Мужиками у вас не пахнет. Где ж отчим? Бросил что ли вас?
– Умер он два года назад, – вздохнула Антонина. – Сердце у Вали слабое было. Сколько лекарств извели, сколько он по больницам лежал. Даже операцию делали ему. Ничего не помогло. Два приступа один за другим и все, не стало человека.
– Туда ему и дорога, – усмехнулся Константин, принимаясь за дымящийся суп.
Рита поёжилась, как будто ей было холодно. Не таким она представляла своего брата, о котором так любила рассказывать мама. Девушка думала, что он совсем молодой, симпатичный и улыбчивый, а потому с испугом и недоверием смотрела на взрослого небритого мужчину, жадно откусывавшего крупные куски хлеба и шумно хлебавшего горячий суп.
Антонина же не замечала ничего. Она радовалась тому, что сын, наконец-то вернулся домой и теперь у них все обязательно будет хорошо.
***
Константин пожил у матери около месяца, а потом сказал, что снова хочет уехать.
– Откормила ты меня, – похлопал он себя по слегка округлившимся щёкам. – А я не привык к такой жизни. Волка ноги кормят. Что мне делать тут в деревне? Жиреть? Так я не хочу.
– Куда же ты, Костя? – ахнула Антонина.
– Недалеко в этот раз. В город поеду. Там жить буду. Да не бойся, мать. Буду я тебя навещать, буду! А здесь не останусь. Скучно! Да и деньги закончились.
Он вылил в стакан остатки самогона, бутылку которого каждый день покупал себе, выпил и поморщился:
– Да и пойло это уже в печёнках сидит. Приличного чего-нибудь хочется. Эх, мать, как ты тут живёшь всю жизнь? Болото ведь! Тоска!
– Женился бы ты, Костя, – покачала головой Антонина.
– На ком? На Таньке-доярке? Или Верке-почтальонке? – расхохотался Константин. – Так их и без меня жизнь потрепала. Нет, я уж лучше в город. Там не такие крали обитают. Ритка вон скоро школу окончит, пусть тоже в город едет. Нечего ей тут трактористов всяких развлекать. А там может быть, кто подходящий подвернётся. Если надо, я помогу ей. А то обрюхатит её какой-нибудь Ваня на сеновале и будет она всю жизнь как ты навоз ногами месить.
– Где родился, там и сгодился, – вздохнула Антонина. – А ты б, сынок, меньше пил самогон этот проклятый. Он никого ещё до добра не доводил.
Рита, слушавшая разговор матери и брата, прикусила уголок нижней губы. Она и сама подумывала о том, что после школы ей нужно уезжать из деревни, но не знала, как сказать об этом маме. Теперь же она решила во что бы то ни стало оставить родной дом и искать своё счастье в городе. Конечно, Костю о помощи она просить не стала бы, брата Рита боялась и недолюбливала, но ведь не она первая, не она последняя поедет учиться и жить в городе. И обязательно останется там навсегда.
В конце лета Рита и в самом деле собрала свои вещи и простилась с матерью.
– Не волнуйся, мама, у меня все будет хорошо. Я буду приезжать к тебе на каникулах, – пообещала она и очень быстро забыла о своём обещании, закрутившись в водовороте новой, такой яркой и необыкновенной жизни.
***
Шло время. Антонина жила одна и сильно тосковала по забывшим её детям. Она знала, что сразу после учёбы Рита вышла замуж за Николая, а когда ей исполнилось двадцать семь, родила дочку Настеньку. К себе Рита мать не приглашала, сама к ней тоже не приезжала, лишь в редких письмах писала о том, что происходит в её жизни и жаловалась, что у неё совсем нет времени на то, чтобы встретиться с ней.
– А Костя совсем спился, – жаловалась она матери. – Приходил как-то, клянчил денег на выпивку, но я ему не дала. Он тут сошёлся с одной пьянчужкой, вот пусть она ему водку и покупает. А вообще, мама, мне так стыдно, что у меня такой брат и я не могу тебе простить, что ты так воспитала его. Я вот Настей занимаюсь, и она будет хорошей и послушной девочкой.
Антонина читала письма дочери и вздыхала, платком вытирая набегавшие на глаза слезы. Она уже не верила в счастье и просто доживала свой век, забывая радоваться солнцу и ясному небу. А счастье уже готовилось войти в её дом.
Оно появилось однажды вместе с шумом подъехавшей машины, откуда вышла Рита, такая молодая и красивая. Она вела за руку хорошенькую девочку лет четырёх и, увидев выбежавшую из дома мать, улыбнулась ей:
– Мамочка, здравствуй, дорогая! Познакомься, это Настя, твоя внучка, а это мой муж Николай. Мам, тут такое дело. Мы хотим поехать на море, а Настю оставить не с кем. Присмотришь за ней?
– Конечно! Да вы проходите в дом! – засуетилась Антонина.
– Нет-нет, нам нужно ехать, – замахала руками Маргарита. – Зайдём, только в следующий раз. А теперь нам пора. Извини.
Но уехать быстро у них не получилось, Настя устроила настоящую истерику, и только бабушке удалось хоть как-то успокоить девочку.
***
После отдыха на море Маргарита не сразу приехала за дочерью. Она прислала матери телеграмму о том, что собирается сделать в квартире ремонт и если мама не против, то пусть присмотрит за Настей ещё немного. Антонина не возражала. Она привязалась к маленькой внучке и была ей очень рада.
Омрачал счастье женщины только Константин. Он стал часто приезжать к ней, почти всегда бывал пьян и всегда требовал деньги, которых у Антонины никогда не было. Пенсии ей едва хватало на то, чтобы прокормить себя и внучку, а ещё нужно было оплачивать свет, воду и газ, ежемесячно выделяя на это приличные суммы.
Тогда Костя решил по-другому. Теперь он появлялся в день пенсии и забирал её у матери всю до копеечки, а если она пыталась сопротивляться, мог поднять на неё руку, и силой взять то, что ему требовалось.
Антонина, уставшая бороться с сыном, не выдержала и пожаловалась на него дочери:
– Может быть, твой Коля поговорит с ним по-мужски, а? – робко просила она Риту, позвонив ей на домашний телефон от соседки.
– Не выдумывай, мама, – отмахнулась та от матери. – Коле не до твоих проблем! Он заболел, и я не знаю, что с ним делать. Похоже на воспаление лёгких, но какое-то очень уж странное. Задыхается он сильно и температура высокая. Я повезу его в больницу. Так что пока не звони, мне все равно будет некогда.
И Антонина больше не звонила. Неудобно тревожить Риту, у неё и без того проблем хватает.
– Добрая ты слишком, Тоня! – ругалась на неё соседка Наталья. – На тебе все ездят, а тебе и дела мало. Дочь девчонку на тебя повесила, сын и вовсе ноги вытирает. Откуда опять синяк на виске? Костиных рук дело? Вызови ты милицию, пусть заберут его за дебоширство и посадят на пятнадцать суток. Может быть, тогда образумится?
– Сын ведь, – вздыхала и вытирала слезы Антонина. – Жалко.
– Себя бы ты лучше пожалела… – махнув рукой, в сердцах говорила ей Наталья. – Эх ты, мямля…
Антонина понимала справедливость слов Натальи, но ничего поделать с собой не могла. Она безропотно принимала удары судьбы и искренне жалела дочь, которая вскоре осталась вдовой. Николай так и не перенёс своей болезни, оставив жену и маленькую дочь без средств к существованию.