— Алла, здравствуй, родная! Я к тебе на выходных собралась, соскучилась! — голос тётки в трубке звучал как всегда бодро и решительно.
Аллу раздирали противоречивые чувства. У тётки, да и у матери, были весьма специфические представления о гостеприимстве: выложиться по-полной, приготовить всё самое лучшее, продемонстрировать свою заинтересованность в госте. У неё никогда не получалось соответствовать этим требованиям, но всегда ужасно хотелось наконец, заслужить похвалу родни, особенно матери.
Вот только сейчас она была совершенно не готова к новому испытанию.
С другой стороны она действительно не видела тётку уже три месяца, с тех самых пор, как… О нет, только не это воспоминание!
За плечами у Клавдии Григорьевны была жизнь, полная труда и невзгод. Похоронив мужа пятнадцать лет назад, она не опустила руки, а наоборот — взялась за хозяйство с такой силой, что вскоре её подворье стало одним из лучших в деревне. Всё делала сама: и огород держала большой, и живность разводила, и дом расширила пристройкой. Двух сыновей на ноги поставила, выучила. Теперь они по городам жили, работали, строили жизнь именно такую, какую им желала мать. Изредка навещали её, но своими делами были заняты крепко.
К племяннице Клавдия Григорьевна относилась с особой теплотой. Когда Алла была маленькой, она каждое лето гостила у тётки, помогала с хозяйством, училась готовить. Тётка привила ей любовь к труду, научила не бояться трудностей, а главное — не важничать и не задирать нос. «Какая бы ты учёная ни была, — говаривала она, — а жизнь-то одна, и проживать её надо достойно».
—Тётя Клава, здравствуй! — Алла постаралась вложить в голос максимум радости. — Конечно, приезжай! Я тоже соскучилась.
— Буду завтра, к обеду. Может, и твои родители подъедут, я им звонила. Не забыла ещё, как готовить-то? — рассмеялась Клавдия Григорьевна. — Или всё в ресторанах питаешься?
Алла закусила губу.
— Нет, что ты. Готовлю, конечно. Как ты учила! .
— Ну вот и хорошо. Значит, до завтра!
Едва Алла положила трубку, телефон снова зазвонил. На дисплее высветилось «Мама». Вот и началось…
— Алла, завтра приезжает тётка из деревни, — без приветствия начала Любовь Григорьевна. — надо накрыть стол. И не как в прошлый раз! Такое позорище было! Постарайся!
Алла почувствовала, как к горлу подкатывает комок. Тот ужин, который она устроила три месяца назад, оказался настоящей катастрофой. И дело было даже не в том, что тартар получился пересоленным, а суши распадались прямо в руках. Главное — она видела лица гостей: недоумение тётки, которая с опаской пробовала «сырую рыбу», вежливую улыбку Бориса, который старался не показывать разочарования, и осуждающие взгляды родителей.
— Мам, я постараюсь, правда, — тихо ответила Алла, понимая, что обещание прозвучало неубедительно.
— Мы с отцом тоже придём. И ты этого своего… Бориса пригласи. Раз уж вы встречаетесь, должен с семьёй общаться. Ладно, мне некогда, потом поговорим.
Положив трубку, Алла вздохнула. Любовь Григорьевна всегда была требовательной матерью. Она воспитывала дочь в строгости и порядке. «Держи спину, следи за речью, не суетись» — эти наставления Алла слышала с детства. Мать не одобряла её переезд в город, считала, что дочь могла бы прекрасно устроиться и в их районном центре. Преподавать в школе, например, или работать в библиотеке. Но Алла мечтала о другом — о шумном городе, интересной работе, новых возможностях. И вот теперь, спустя два года, она всё ещё чувствовала необходимость доказывать, что её выбор был правильным.
Отец, Тихон Степанович, был полной противоположностью матери. Немногословный, спокойный, он работал инженером на местном заводе и больше всего на свете любил возиться в гараже со старым мотоциклом. Он никогда не давил на дочь, не настаивал ни на чём, позволяя ей делать собственный выбор. Хотя Алла знала, что он скучает по ней и хотел бы, чтобы она жила ближе к дому.
Алла растерянно обвела взглядом квартиру. Ничего особенного: маленькая «однушка» в спальном районе, которую она снимала уже второй год. После окончания университета она решительно отказалась возвращаться в родительский дом, и началась её самостоятельная жизнь. Работа в маркетинговом агентстве, новые знакомства, другой круг общения. И Борис — искусствовед, интеллигентный, начитанный, с идеальными манерами. Когда она познакомилась с ним на выставке современного искусства полгода назад, то сама не поверила своей удаче.
Пустой холодильник смотрел на Аллу с укоризной. Чем кормить гостей? Что именно готовить? И главное — как не опозориться снова?
Составить меню оказалось сложнее, чем она думала. Алла листала кулинарные сайты, выписывала рецепты, вычёркивала, снова листала. Хотелось придумать что-то особенное, что-то, что могло бы впечатлить всех гостей сразу.
А ведь с Борисом они познакомились именно благодаря еде. Вернее, благодаря тому ресторанчику с выставочным пространством, где проходила экспозиция молодых художников. Алла зашла туда случайно, привлечённая яркой вывеской. Она бродила между странными инсталляциями, пытаясь понять их смысл, когда услышала рядом негромкий голос:
— Я бы сказал, что автор пытается передать конфликт между природой и технологиями. Видите этот контраст цветов?
Она обернулась и увидела высокого мужчину с внимательными серыми глазами. Так они и познакомились. Борис оказался не просто посетителем, а куратором выставки. Он предложил ей чашку кофе, потом ужин, потом ещё одну выставку… И вот, спустя полгода, они всё ещё вместе, хотя иногда Алле казалось, что они принадлежат к разным мирам.
Наконец, решилась позвонить Борису.
— Привет, ты не занят? Тут такое дело… Завтра приезжает моя тётя из деревни, родители тоже будут. Сможешь прийти на обед?
— С удовольствием, — в голосе Бориса звучала искренняя заинтересованность. — Я помню твою тётушку, колоритная женщина. А что готовить будешь?
— Вот как раз думаю, — Алла замялась. — Не хочу снова опростоволоситься с какими-нибудь экзотическими блюдами…
— Да брось, у тебя всё получится, — успокоил её Борис. — Я в любом случае буду счастлив. Во сколько подъехать?
Договорившись о времени, Алла отправилась в супермаркет. Проходя между полками, она то и дело останавливалась, размышляя: «Может, попробовать запечь рыбу по-средиземноморски? Нет, тётка опять будет морщиться. А может, ризотто с грибами? Нет, в прошлый раз рис получился клейким…»
Домой она вернулась с тяжёлыми сумками, но без чёткого плана. Сев за ноутбук, Алла в сотый раз принялась искать рецепты, которые могли бы впечатлить Бориса и при этом понравиться тётке. Вспомнился университет и первые годы в большом городе, когда она старательно избавлялась от малейших признаков «провинциальности» — меняла выговор, выбирала другую одежду, заучивала названия модных фильмов и книг. Как же это выматывало!
И тут её осенило. Зачем обязательно пытаться кого-то впечатлить? Кому-то что-то доказать? Ведь можно приготовить простые блюда, но зато так, что ни у кого не возникнет никаких сомнений в её кулинарных способностей…
Алла захлопнула ноутбук и решительно достала старую тетрадь с рецептами. В конце концов, главное, чтобы было вкусно.
Воскресный день начался суматошно: с утра Алла наводила последний лоск в квартире, готовила закуски, поглядывая на часы. В двенадцать раздался звонок в дверь. На пороге стояла Клавдия Григорьевна — крепкая женщина с тем особым румянцем на щеках, который бывает только у людей, привыкших к свежему воздуху. В одной руке она держала объёмную сумку, в другой — корзинку, накрытую салфеткой.
— Ну, здравствуй, племянница! — тётка поставила сумку на пол и заключила Аллу в крепкие объятия. — Давно я тебя не видела. Похудела-то как! Кормят тебя тут плохо, что ли?
— Сама себя кормлю, Клава, — улыбнулась Алла, забирая корзинку. — Проходи, раздевайся. Что ты притащила-то?
— Как что? Сало домашнее, огурчики солёные, варенье смородиновое, — деловито перечисляла Клавдия Григорьевна, снимая пальто. — О! Ремонт сделала? В прошлый раз, вроде, обои другие были.
— Нет, те же самые, — засмеялась Алла. — Просто тогда темно было, наверное.
Тётка прошла в комнату, внимательно осматриваясь.
— А ничего квартирка, уютная. Только маловата. Когда замуж выйдешь, тесно будет.
— Клава! — покраснела Алла. — Мы с Борисом только полгода встречаемся!
— А что такого? — удивилась тётка. — Я с твоим дядькой, царствие ему небесное, и двух месяцев не гуляла. Как поняла, что мой — так и под венец.
Не успела Алла ответить, как в дверь снова позвонили. Пришли родители — Любовь Григорьевна, элегантная и подтянутая, и Тихон Степанович, высокий молчаливый мужчина с добрыми глазами.
— Ну, показывай, что приготовила, — первым делом сказала мать, проходя на кухню.
Алла с замиранием сердца наблюдала, как Любовь Григорьевна придирчиво осматривает салаты, заглядывает в кастрюлю с борщом, принюхивается к пирогу.
— Хм, вроде неплохо, — наконец заключила она. — Посмотрим, что скажут твоя тётка и этот… искусствовед.
К счастью, Борис появился вовремя, с букетом для Аллы, да и на стол у него нашлось, что поставить. Он вежливо поздоровался со всеми, особенно почтительно с Клавдией Григорьевной, и сразу включился в разговор, спрашивая о жизни за городом и последних новостях.
Первые минуты за столом прошли в напряжённом молчании, прерываемом лишь звоном ложек и вежливыми фразами: «Передайте, пожалуйста, хлеб», «Спасибо, очень вкусно». Алла с беспокойством наблюдала за реакцией гостей на каждое блюдо. К её удивлению, борщ всем понравился — даже Борис попросил добавки. Салаты тоже ушли на ура. А когда Алла подала котлеты с картофельным пюре, Тихон Степанович одобрительно крякнул:
— Вот это правильная еда!
Постепенно атмосфера стала теплее. Клавдия Григорьевна, раскрасневшаяся от выпитого, начала вспоминать истории из детства Аллы:
— А помнишь, как ты на крышу сарая залезла, а слезть боялась? Мы тебя два часа снимали!
Борис слушал с искренним интересом, иногда деликатно вставляя вопросы. Когда разговор зашёл о кулинарии, он неожиданно рассмеялся:
— Знаете, я тоже однажды захотел поразить друзей своими кулинарными талантами. Решил приготовить домашнюю пасту — насмотрелся роликов в интернете, как это просто. В итоге мука была везде — на полу, на стенах, на потолке! А тесто так и не получилось. Пришлось заказывать пиццу.
— Это всё потому, что торопишься. У нас в деревне всё медленно делается, но с толком, — заметила Клавдия Григорьевна. — А в городе вашем всё бегом, бегом…
— И правда, — неожиданно поддержал её Борис. — Иногда хочется просто остановиться и делать что-то своими руками, без спешки.
К моменту, когда Алла принесла яблочный пирог и чай, все разговорились. Даже Любовь Григорьевна, поначалу напряжённая, расслабилась и теперь с увлечением обсуждала с Борисом последнюю выставку в городском музее.
— Девчонка всё-таки научилась готовить нормально, — с усмешкой заметила Клавдия Григорьевна, принимая вторую порцию пирога. — А то в прошлый раз что это было-то? Рыба сырая, мясо тоже… Я думала, у вас плита сломалась!
— Клава! — возмутился Тихон Степанович. — Нельзя же так прямо!
— А что такого? — пожала плечами тётка. — Зато сейчас всё как надо. Молодец, Алла!
— И то правда, — неожиданно подала голос Любовь Григорьевна. — Дочка у нас хорошая хозяйка, когда не выпендривается.
— Мама! — Алла почувствовала, как щёки заливает румянец.
— А что? Правду говорю, — невозмутимо продолжила мать. — Есть у тебя проверенные рецепты, вот и не лезь, куда не зовут.
Когда начали убирать со стола, Борис вызвался помочь и последовал за Аллой на кухню с грудой тарелок.
— Спасибо тебе, — тихо сказал он, ставя посуду в раковину. — Всё было восхитительно вкусно. Ты прекрасно готовишь.
— Правда? — Алла подняла на него глаза. — Я так боялась, что будет как в прошлый раз…
— Глупости, — Борис легко коснулся её руки. — Любая еда хороша, когда она приготовлена с любовью и без претензий.
Вечер продолжился за чаем и разговорами. Когда стрелки часов приблизились к десяти, Борис засобирался, объяснив, что завтра рано вставать на работу. Клавдия Григорьевна располагалась в гостиной на диване — она приехала на все выходные и собиралась уезжать только в понедельник вечером.
Проводив Бориса и родителей, Алла почувствовала странное облегчение. Вечер удался. И дело даже не в том, что её кулинарные способности получили признание, а в том, что она наконец-то перестала притворяться.
— А этот твой… Борис — хороший мужик, — заявила Клавдия Григорьевна за завтраком на следующее утро. — Не гонористый, слушать умеет. И смотрит на тебя как положено — с уважением.
Алла улыбнулась, помешивая кофе:
— Знаешь, я так переживала перед вчерашним ужином. Боялась, что опять что-нибудь испорчу, что вам не понравится…
— Дурёха ты, Аллка, — тётка намазала толстый слой масла на хлеб. — Зачем притворяться-то? Если всё время притворяться, то потом сама не поймёшь, кто ты на самом деле. Я вон всю жизнь такая как есть — кому не нравится, и не надо.
Телефонный звонок прервал их разговор. Звонил Борис.
— Доброе утро! Как настроение у вас с Клавдией Григорьевной? Спасибо ещё раз за вчерашний вечер. Я подумал — не хотите ли сегодня прогуляться по городу? Я мог бы показать несколько интересных мест, которые обычно не включают в туристические маршруты.
Клавдия Григорьевна, услышав предложение, энергично закивала.
— Конечно, с удовольствием, — ответила Алла, глядя на радостное лицо тётки.
Они встретились в полдень на набережной. День выдался солнечный, несмотря на прохладный ветер. Борис, как оказалось, прекрасно знал историю города и рассказывал увлекательно, без занудства. Клавдия Григорьевна слушала с открытым ртом истории о старинных зданиях, подземных ходах и городских легендах.
— Вот тут, — Борис указал на старинное здание с колоннами, — раньше был купеческий дом. Говорят, хозяин спрятал где-то в подвалах золото перед революцией, но никто его так и не нашёл.
— Да ну! — всплеснула руками Клавдия Григорьевна. — Вот это история! У нас в деревне тоже легенда есть, про барский клад. Только там не золото, а драгоценные камни. Как-то приезжали даже какие-то люди с приборами, искали. Но, видать, нет там ничего.
Они шли вдоль реки, останавливаясь у каждого исторического здания. Борис оказался кладезем знаний — он рассказывал о купцах и архитекторах, о старых традициях и обычаях города. И что удивительно — он действительно интересовался рассказами Клавдии Григорьевны о деревенской жизни, задавал вопросы, внимательно слушал.
— Вот было бы здорово, если бы вы приехали ко мне в деревню, — сказала она в какой-то момент. — Я бы вам показала настоящую русскую природу! У нас там река чистая, лес грибной, воздух — не надышишься!
— С удовольствием, — кивнул Борис. — Может быть, этим летом?
Глядя на них, Алла вдруг поняла, что её страхи были преувеличены. Борису нравится она настоящая, а не её попытки соответствовать каким-то воображаемым ожиданиям. И тётка, при всей своей прямолинейности, уважает её выбор.
Они стояли на мосту, глядя на спокойную гладь реки. Борис что-то увлечённо рассказывал о строительстве набережной, Клавдия Григорьевна задавала вопросы. А Алла вдруг почувствовала, что именно сейчас, в этот простой момент, она по-настоящему счастлива. Без притворства, без страха оценки, без попыток казаться лучше. Просто человек, который нашёл своё место и свой путь.
