– Люда, приезжай скорее! – мама рыдала в трубку, и с меня сон слетел в мгновение ока.
– Да что стряслось?
– Бабушка…
Я все поняла. Такие вещи объяснять не нужно, когда в семье есть старушка возрастом за восемьдесят. Ушла…
Сонный муж уже выбирался из кровати.
–Виталина Сергеевна? – спросил он, тоже все поняв.
Сглатывая слезы, я кивнула.
Да, бабуля решила нас все-таки оставить, а ведь на поправку шла, и мы воспаряли духом, надеясь, что и на этот раз бабуля Вита сумеет одолеть главного врага всех живущих. Но нет, костлявая оказалась сильнее, и теперь… А что же теперь? В голове было так пусто, что казалось, зазвенит вот-вот.
Все случилось ночью. Бабушка, как и всегда, была на своей даче, в деревне.
Строго говоря, там был полноценный загородный дом, ЛПХ, но бабуля была уже не в тех летах, чтобы проживать там круглогодично. И мы все, как-то враз негласно, стали называть дедов дом «дачей».
Каждую весну бабушка Вита собиралась, накупив море семян, паковала по коробкам рассаду, и просила зятя или моего супруга отвезти ее на летнее ПМЖ.
Ей никогда не отказывали, ее любили, уважали, бабушка Вита была душой нашей семьи, вырастившей нас всех. И на всех у нее хватало любви, доброго слова, теплого взгляда.
Потом на дачу приезжали мы с мамой – помочь обустроиться.
Огромный двухэтажный дом радовался хозяйке, приветливо скрипел старыми половицами, вдыхал запах свежих ватрушек, которые бабушка всегда пекла при переезде, оживал, наполняясь ароматами и звуками жилища.
С соседями бабуле тоже повезло – годами там с одной стороны жила такая же старушка, как и она, а с другой молодая семья, чьих ребятишек наша золотая женщина всегда привечала и угощала выпечкой и сладостями.
Когда я вышла замуж три года назад, бабушка Вита сказала мне:
– Леночка, лучик мой, свекровь уважай, но в обиду себя не давай!
Это наставление пришлось как нельзя кстати, потому как с матерью мужа мне не слишком повезло. Я бы даже сказала, совсем не повезло.
А еще бабуля очень ждала правнуков, но мы с Виталием обоюдно договорились не спешить, а сперва встать на ноги.
– Квартира есть, машина есть, чего вам на ноги-то вставать? – удивлялась тогда бабуля.
Ну да, она-то в свое время замуж выходила во времена, когда еще в коммуналках ютились, и там родила и вырастила четверых. Это мы сейчас молодежь избалованная, а тогда иначе рассуждали. Потому понять наше с мужем решение бабушка не могла, но приняла его.
Маме позвонила в два ночи бабушкина соседка, тетя Зоя. Весь день бабуля прокрутилась на грядках, на жаре.
Вечером жаловалась, что голова кружится и в глазах темнеет, а ночью соседка вышла по нужде, да и случайно глянула через забор. Бабушка лежала у себя на крыльце, и когда к ней подбежала тетя Зоя, ее уже не было на этом свете.
Наше горе от потери бабули было не описать. По ней искренне горевали все. Даже муж мой плакал, не стесняясь, ведь она звала его «милым внучиком» и всегда была добра.
Когда все необходимые процедуры закончились, и миновало сорок роковых дней, мы снова собрались вспоминать ее… Тоска у каждого в глазах была, и горечь внутри разливалась. Но что поделать, не избежать старости, каждому свой срок положен.
–Ленусь, мне бы с тобой поговорить.–мама смотрела пристально и с грустью. – И Виталю позови, пусть тоже послушает.
Мы все были как в раз в деревенскому доме бабушкином. Она была бы рада, что снова собрались мы все вместе, и старому пустому дому не так одиноко после потери любимой хозяйки.
– Да, мам.–мы вошли в бабушкину спальню.
Кровать с высокой периной, на ней горка подушек, покрытых ажурной занавеской – все также, как было при живой бабушке Вите, только теперь уже без нее.
– Поскольку остальные внуки у бабули за границей, и одна ты в городе нашем осталась, она свою дачу на тебя переписала.–тихо сказала мама.
– А почему не на тебя? – удивилась я.
– Потому что не надо, мы с отцом ведь уже тоже не молодые, а вам с Виталей пригодится. Ребятишки пойдут, будете летом приезжать, отдыхать. Бабушка была бы рада таким дорогим гостям.–мама снова заплакала.
Я села рядом с ней, обняла. Муж мой молчал, опустив голову.
Домой вернулись с утра, переночевав в бабушкином доме
В наследство официально я вступала, согласно закону, только через полгода, но пользоваться могла уже сейчас, ведь никто не претендовал на нее.
Три маминых сестры, моих тетки, жили за рубежом, там же остались и их дети. Им ничего в России не нужно было, так что дрязг и обид из-за бабушкиного решения переписать дачу на меня, я не ждала.
Мы с мужем решили, что как раз самое время обживать новое имущество – за окном цвет сиренью, вишнями и яблонями теплый солнечный май.
Весна в этом году выдалась очень ранней, и бабушка в деревню перебралась еще в середине марта, так что там все готово было – хоть сейчас заезжай и живи.
– Надо мы маме моей сказать эту новость. – Виталий мыл посуду и подавал мне тарелки.
Мне поморщиться захотелось – вот уж от кого я добра не ждала, так это от своей свекрови.
– Скажем, успеем еще, не горит ведь.
– Ну, просто такое событие, она может обидеться, если протянем с новостью.
Я кивнула:
– Позови ее на ужин в пятницу, там все и сообщим.
Моя свекровь – это песня отдельная.
Властная, самолюбивая, ей бы какой-нибудь помещицей-самодуркой родиться при царе, чтобы холопов хворостиной гонять.
В нашем времени Ирине Станиславовне было негде развернуться – единственный сын, хоть и любил мать, но вырос и жил своим умом, а сноха и вовсе попалась непутевая. Непутевой меня считала мать супруга с первой встречи.
– Ты что, получше найти никого не мог? – в лоб заявила сыну при мне Ирина Станиславовна.
Тогда я еще не понимала, чем так не угодила будущей родственнице, но со временем это прояснилось. Мне было двадцать четыре, я только закончила ВУЗ, и мать мужа считала меня слишком молодой.
– Захомутала состоятельного мужика и рада? Не радуйся, он еще сто раз пересмотрит свое отношение к тебе! – шипела на меня свекровка рассерженной змеюкой. – Ты же ничего не умеешь, даже борщ сварить! Зачем ты ему такая?
Как будто в браке борщ был неким цементом счастливых отношений, честное слово! Рассмеяться бы, но мне было не до шуток, потому что список претензий ко мне стремительно у Ирины Станиславовны множился.
Кроме того, что слишком молода и неопытна, я еще и работала не на той, по мнению свекрови, работе – парикмахером. Почему-то в понимании свекрови это было чем-то чуть ли не постыдным.
– Но вы же тоже стричься ходите, и кто-то вам эту услугу оказывает. –пыталась донести свою позицию я.
– Мусор я тоже выбрасываю, и дворник убирает. Но что, мне уважать его за это прикажешь? Это самые низкие ступеньки социальной лестницы, Лена! Нужно было приличную работу выбирать, а не…
Нужного слова свекровь подобрать так и не смогла, махнула рукой.
Мда… Что у нас не сложится, было со старта ясно. При этом Ирина Станиславовна не избегала визитов к нам, как можно было предположить. Наоборот, она являлась несколько раз в неделю в качестве злого инспектора и критика.
– Кто так жарит котлеты? Ты углями моего сына кормить собралась? – покрикивала она, пока я стояла у плиты.
–Витале нравится именно так.
– Ты слушай, что тебе старшие говорят, а не спорь! Посмотри какая: молоко на губах не отсохла, а уже мне десять слов против моего одного наговорила!
Или в другой раз:
– Тебя мать не учила рубашки гладить?
– Да умею я…
– Лена, ты ничего не умеешь! Я не знаю, на какой паперти тебя мой сын нашел, но более бестолковой женщины я еще не встречала, ей-богу. Дай покажу. Вот так полочку нужно, вот…
Я старалась молчать и сдерживаться. Ради мужа, конечно же.
Не была я никогда терпилой, не так меня родители воспитали, но Виталия я любила, а он любил свою мамашу, которая так на рожон и лезла, чтобы до скандала меня довести. Каждый визит Ирины Станиславовны был настоящим испытанием, от которого я порядком устала.
Теперь вот предстоял ужин, на котором нужно было сообщить о наследстве. Стол я продумала заранее. В еде свекровь тоже та еще привереда была, но в целом я ее вкусы примерно знала, и расстаралась.
Летний салат с небольшим количеством зелени, закуски на шпажках и в тарталетках, «мимоза» и «крабовый» в хрустальных салатницах, а на горячее индейка в медово-горчичном соусе, фаршированная черносливом.
Ирина Станиславовна явилась я большим пакетом фруктов и покупным тортом «Прага».
– Сынок, возьми у меня из рук все, так тяжело! – попросила она у порога.
Виталий подхватил торт и фрукты, отнес в кухню.
– Здравствуйте, Ирина Станиславовна, проходите! Как добрались?
– Все пробки собрала! – недовольно буркнула та.
Разулась, прошла помыть руки, и сразу в зал.
Мы перенесли стол туда для пущей торжественности – да, неизбывная привычка с советских времен, но что поделать? Мне кажется, вот такие вот традиционные семейные мелочи у нас в России где-то на подкорке памяти вшиты.
– Мама, садись, давайте поедим немного, а потом новость скажем. – Виталий лучезарно улыбнулся.
Свекровь прищурилась, а потом демонстративно за сердце схватилась:
– Надеюсь, вы не собираетесь мне сообщить, что я бабушкой вот-вот стану?
Мой муж нервно как-то, натянуто рассмеялся:
– Нет мам, это вопрос будущего пока. Попробуй тарталетки сыром и чесноком, там секретный ингредиент!
– Боюсь предположить какой.–прозвучало это как-то излишне едко, но я старалась не обращать внимания на тон свекрови.
Мы молча ели несколько минут.
– Лена, закуски божественны! А индейка долго еще?
– Еще минут сорок, Виталь. Не спеши, пусть хорошо пропечется в духовке.
Муж кивнул, и положил себе еще салата в тарелку.
– Так что за новость, ради которой мы все тут собрались? – не выдержала Ирина Станиславовна.
– Лена стала наследницей у бабушки. Та ей отписала свою дачу.–раскрыл все карты мой супруг.
– Вот как славно! – расплылась в широкой улыбке мать мужа. – Я всегда мечтала о даче! Как же будет хорошо, пионы там посажу, огород подниму, буду к вам приезжать!
Я испуганно бросила взгляд на мужа:
– Мы ее для отдыха запланировали, так что… Никаких огородов и чего-то такого. Помощь нам не требуется, спасибо.
Свекровку от моих слов аж всю перекосило, словно она огромный кусок лимона в рот взяла.
– Ну, как знаешь, Лена, дело твое.
Я кивнула:
– Мы же работаем оба, и просто нет времени особо там устраивать что-то эдакое. Может, когда на пенсию выйдем, там и огороды и все дела, а пока только шашлыки пожарить, свежим воздухом подышать.
– А нет бутербродов со шпротами у вас? – вдруг спросила Ирина Станиславовна.
– Нет, я не делала. Но есть шпроты, маринованные огурцы. Только вот хлеб белый.
– Белый? Это совсем не то. Нужен «Бородинский». Сына, метнешься по-молодецки на черным?
– Да, мам, не вопрос.–отозвался Виталий.
Он встал из-за стола и пошел собираться. Я несколько удивленно посмотрела на мать мужа – и чего ей эти бутерброды загорелись?
«Неспроста!» – так и вопила тренированная закидонами Кобры Гадюковны моя интуиция, но я пока отмахнулась от нее.
Хлопнула входная дверь, Виталий ушел, и тут Ирина Станиславовна повернулась ко мне, и сказала:
–Завтра я перееду жить к тебе на дачу, а ты и глазом не моргнешь, как я уже буду там, и твой мирный отдых превратится в настоящее испытание.
В тоне ее лязгнул металл, и именно это стало последней каплей.
– Нет, вы не приедете к нам вообще. Я вам не разрешаю! А если посмеете, вызову правоохранителей, и будете объясняться с ними, вам ясно?
– А как ты сыну моему такое отношение к его матери объяснишь?
– Легко и просто! Вы меня достали. С вами по-людски, а вы только и норовите нагадить!
Свекровь поджала губы:
– Я все сделаю, чтобы Виталий узнал какая ты на самом деле!
– Вон из моего дома!
Мать мужа резко поднялась, набросила ветровку и убралась восвояси. Через пятнадцать минут вернулся мой супруг с булкой «Бородинского».
– А где мама? – удивился он.
Я честно рассказала ему все, как есть, и заявила, что ноги ее в моем доме больше не будет.
– Ты не обижайся, но поступать так с собой я не дам!
– Я понимаю, и поговорю с матерью. Если не услышит, ее проблема.
Я кивнула и благодарно посмотрела на мужа.
– Давай на майские рванем на дачу?
– Идеальный план!
