Тот, кто видел Людмилу впервые, невольно шарахался и отводил глаза. Потом, конечно, взгляд возвращался и изучал изуродованное лицо девушки.
Несколько лет назад, маршрутка, в которой Люда возвращалась из города, попала в дтп. Людмила сидела как раз перед дверью, и у неё сильно пострадало лицо — она ударилась о поручень. В Москву по квоте она не попала, на платное лечение собрать денег так и не смогли, вот и лечилась она в краевой больнице.
Взрослые жалели Люду, а вот подружки стали избегать. От неё отвернулись все, кроме Лены Тарасовой, слывшей самой красивой не только в селе, но и в районе.
Шло время. Люда училась жить с новым лицом. Сначала она на полном серьёзе думала носить маску или платок, который бы закрывал его большую часть. Но после привыкла и к своему облику и к реакции на него. Из-за травмы она говорила с трудом, шепелявила, как старуха.
В небольшом сибирском селе, где она жила с родителями, мужиков и так не хватало, и Люда смирилась с тем, что её ждёт участь старой девы.
Находились, правда, «смельчаки», предлагавшие девушке «серьёзные отношения», но только тайные. Чтобы никто не знал. Она с негодованием эти предложения отметала.
Только мать знала, сколько слёз пролила Людмила. Женщина молилась, чтобы Господь послал дочери утешение.
Cо временем, Людмила начала избегать любого общения. Ей надоело болезненное внимание как знакомых, так и незнакомых людей, пытающихся сфотографировать её на телефон, с тем чтобы после выложить фото в интернет. Может быть, поэтому она не поехала никуда поступать, осталась в родном селе. Она помогала родителям по хозяйству, а в свободное время штудировала учебники по психологии. Мечтала поступить в институт заочно.
Однажды она проснулась от голосов на кухне: один принадлежал матери, а второй был ей смутно знаком. Людмила быстро оделась и спустилась вниз. На встречу ей, улыбаясь, встал Лёва Прянишников, её бывший одноклассник.
— Ну, здравствуй, Людок! — улыбнулся Лёва. — А я вот, заехал своих проведать, и к вам зашёл!
— Привет, — обрадовалась Люда, ведь Лёвка был первым из знакомых, которого она увидела за полтора года своего добровольного заточения.
— Ну ладно, я вас оставлю, — засуетилась мать, — Люда, завтрак готов. Я Лёвушке предлагала, но он отказался. Скромный.
— Я не хочу, — ответила Люда, стесняясь есть перед Лёвкой. — Впрочем, может быть, ты успел проголодаться, а?
Прянишников поднял ладони вверх:
— Чаю будет достаточно!
Мать вышла и молодые люди остались вдвоём.
Лев следил за фигуркой девушки своими тёмными, красивыми глазами, и думал о закономерности, которую успел вывести — девчонки с симпатичными лицами реже следят за фигурой. А вот такие, как Люда… Он был одним из тех, кто предлагал ей «тайную любовь», и кому она отказала.
— А ты ничего, — пробормотал он, борясь с желанием провести ладонью по её округлостям. — спортом, что ли, занимаешься?
— Нет, с чего ты взял? — обернулась она. — За животными смотрю, вот и весь мой спорт. А что?
— Я вот что хотел предложить тебе, Людок… — он думал, как ему сформулировать мысль так, чтобы девушка не обиделась.
Дело в том, что в Москве Лёва поступил на Высшие Режиссерские курсы. Родители всю жизнь копили на серьёзный вуз, надеялись, что сын вернётся в родное село зоотехником или агрономом, а он… а он потратил все деньги на «какие-то там», хоть и Высшие, курсы.
— Что предложить? — Людмила с любопытством смотрела на бывшего одноклассника. Ведь и он когда-то издевался над ней вместе со всеми. Людмила была не злопамятна. Однако и доверия особого к Лёве не испытывала.
— В общем, я хочу снять о тебе кино, Людок. Сценарий готов, вот, — он взял лежащую рядом с ним на скамье жёлтую папку и положил на стол. — Прочти.
— Кино? Обо мне? — это было последнее, что она ожидала от него услышать, — зачем?
— Ну, просто твоя история может быть интересна… — он говорил медленно, осторожно подбирая слова, — вдохновить людей на… Мотивировать, короче.
— Не стану я это читать, — повела она плечами, — однако Лёве показалось, что в глазах её мелькнул интерес.
— Неужели, тебе не интересно? — мягко увеличивал он напор, — это будет короткий метр, моя дебютная лента, не для широкого просмотра! Но люди, которые увидят её, смогут… смогут помочь тебе.
— Я не нуждаюсь ни в чьей помощи, — гордо вскинула она покорёженный подбородок. — А ты сними Ленку Тарасову! Она милашка, и мечтает стать актрисой!
— Люд, ты подумай! — не отступал Лёва, — коммерчески, конечно, моя лента вряд ли себя оправдает, но… после мы сможем запустить компанию по сбору средств… и… и тебе сделают операцию! Ты станешь даже лучше, чем до той аварии!
В кухне повисла тишина. Было слышно, как похрюкивают в дальнем сарае поросята, которым мать выдала кормёжку.
— Уходи, Прянишников, — наконец прошамкала Людмила, — приятно было повидаться.
— Это я оставлю, — он поднял папку со сценарием и снова бросил её на стол, — почитай на досуге. Я здесь ещё неделю, может передумаешь? Буду ждать!
— Не надо, забери, — настаивала она, но как-то не очень твёрдо.
У самой двери он повернулся и снова улыбнулся своей обезоруживающей, искренней улыбкой:
— Я надеюсь, что ты, Людок, сделаешь правильный выбор! Ведь ты достойна лучшего, нежели салом торговать!
После того, как Лёва ушёл, Людмила взяла сценарий и отнесла к себе. Весь день она думала о нём, и только вечером, спрятавшись на чердаке, служившем убежищем от родителей, открыла, наконец, папку.
Сюжет оказался немудрящим и по-началу отражал её биографию довольно точно: героиня Людмилы попала в дтп, в результате которого её лицо оказывалось обезображено. Потом она нашла деньги на косметическую операцию и влюбилась во врача, который, после того, как снял бинты с её головы, понял, что тоже полюбил её.
Сценарий заканчивался рукописными «титрами», и содержал адрес коммерческого фонда, который будет собирать средства на операцию актрисе, снявшейся в главной роли — Людмиле.
Перечитывая сценарий, Людмила задремала. Ей снилась Москва, где она была всего однажды, с родителями. Многолюдный, переливающийся яркими огнями, но равнодушный город, где в кого не ткни, в приезжего попадёшь.
По набережной, под руку с мужчиной, похожим на Толю Зворыкина, который нравился ей когда-то, шла молодая дама, известная артистка. Ею была она, Людмила.
Утром, проснувшись, Люда быстро переделала все дела и сказав матери, что она «ненадолго» подхватила папку и побежала к дому Прянишниковых.
— А Лёвы нет, — увидев её, махнула ей его мать, — он, вроде к Ленке Тарасовой пошёл!
— Спасибо, — Люда покрепче сжала папку и повернула домой.
«И чего я размечталась, — думала она, — глупая! Конечно, в кинофильмах должны играть такие, как Ленка Тарасова»!
Ленка поступала в педагогический, но не прошла, и вернулась домой, чтобы немного снять стресс и спокойно подумать, что делать дальше. Наверняка она не станет ломаться и согласится сниматься у Лёвы, который, конечно, приготовил сценарий и для неё. Люда не знала, что в финальной сцене, где доктор снимает с главной героини бинты, Лёва решил вместо неё снимать Ленку.
Прянишников догнал Людмилу до того, как она повернула на свою улицу. Его мать позвонила ему и сообщила о том, что Людка его искала.
— Привет… ну… что? — задыхаясь, кивнул он на папку.
— Ничего. Хотела тебе вернуть, — посмотрела она поверх его головы, и отдала папку, — Банальшш-шина!
— Людочка, милая, так всё кино на этом строится! В большинстве, люди любят, чтобы всё было объяснимо и просто для восприятия. Это даёт им чувство компетенции!
— Ясно, — кивнула Люда. — Где-то я уже читала про это чувство.
— Ну, вот видишь! — обрадовался он, — и я хочу снять шедевр, где ты, Людок, сыграешь главную роль! Я уверен, что ты прекрасная актриса! Тем более, что играть тебе особо не придётся, просто будь собой в кадре!
И он посмотрел на неё сквозь рамку из пальцев.
— Ну… ладно, — сдалась, наконец, она.
— Людочка, я знал! — он обнял её, и уткнувшись в пахнувшие летним лугом волосы, горячо шепнул: — умничка моя!
Она поспешно высвободилась из его объятий, краска разлилась по её лицу:
— Только давай без этого всего! Понял?
— Как скажешь! Прости… — он оправил модную стрижку. — Учи свою роль. А завтра поведём «пробы»! Я и клейпборд с собой взял!
— Что?
— Ну, хлопушку!
— А… — протянула она, — а разве для съемок не нужно ехать в павильон?
— Нет. Для этого сойдёт обычная видеокамера, — усмехнулся он.
Вернув Людмиле папку, он пошёл по улице. Звонок матери выдернул его из постели Ленки Тарасовой, которой он давно пообещал звёздную роль в одном из своих будущих фильмов.
Ожидая его, Лена Тарасова красила ногти на ногах. Она гордилась, что во всём селе только она делает себе педикюр. Правда, щеголять им особо не перед кем. Приезд Лёвки Прянишникова сильно встряхнул её обыденную жизнь, словно брошенный в болото камень. Ряска немного разошлась, и чёрную воду пронзили солнечные лучи.
Лёвка обещал Лене главную роль в своём первом полнометражном фильме, и она верила, что станет такой же знаменитой, как Марина Неёлова, чьё фото много лет украшало собой веранду, закрывая косметический дефект стены.
— Ну, вот я и вернулся! — услышала она возбуждённый шёпот будущего режиссёра, — заждалась?
— Лена, кто там? — проскрипела из своей комнаты Ленкина бабка. Она была глухая, как пень, но сквозняк от открывшейся двери, давал ей понять, что кто-то зашёл с улицы.
— Никто, всё нормально, — громко проорала Ленка, — спи!
Проверив и успокоив бабку, она вернулась к Лёве.
— И скоро ты приступишь к съемкам своего полнометражного шедевра? — спросила она, прищурив глаз.
— Сначала нужно снять дебют. Короткий метр! Я уверен, что Людку заметят, и тогда…
— Ты так говоришь… — в голосе Ленки слышалась обида. — А меня что, не заметят? У меня роль в твоём дебюте, совсем коротенькая, и без слов!
Он и на неё посмотрел сквозь сложенную из пальцев рамку:
— Заметят! Но… Ты извини, Ленок… ты очень яркая, красивая… но фильмов с красотками сотни тысяч. А вот Людка… такая одна! — увидев, что Ленка нахмурилась, он поспешил добавить: — ну, не дуйся! Я хочу, чтобы наш фильм заметили, и уродина прекрасно подходит для привлечения внимания! А после, обещаю тебе главную роль!
— Ты говорил, что хочешь помочь Людке собрать на операцию! — покачала головой Ленка, — я думала, что тебе просто жалко её!
— А представь, что мой фильм посмотрит какой-нибудь миллионер -филантроп, и оплатит ей новое лицо! — Лёва притянул к себе Ленку, и снова почувствовал желание.
— И всё-таки… как-то это некрасиво — привлекать зрителя Людкиной бедой, — вздохнула она, и слегка оттолкнула его.
— Много ты понимаешь в искусстве, — снова полез обниматься Лёвка.
Он знал, что Ленку Тарасову он не будет снимать никогда. Ведь у него будут сниматься актрисы мирового уровня.
2.
Отсняв несколько дублей с Людмилой, Лёва был разочарован: девушка путала текст, играла натянуто и неискренне. Он пытался объяснить ей, как надо держать паузы, куда девать руки… она кивала, и снова делала по своему. Лёва нервничал, срывался и уходил в комнату, где делал упражнения из китайской гимнастики цигун, помогавшей ему немного остыть и не отправить Люду в свинарник, к поросятам.
— Не выходит, да? — виновато вздыхала она, когда он возвращался.
— Да уж… не Грета Гарбо, — буркал он. — Давай, отдохни и начнём сразу со второго монолога! Не играй, будь собой!
— Я постараюсь, — опускала она глаза, — волнуюсь очень, ничего с собой поделать не могу!
И тут его осенило: он решил дать Людмиле немного выпить для раскрепощённости. Пошарил в родительском серванте и нашёл бутылку рябины на коньяке. Налив треть стакана, поднёс его Людмиле.
— Пей!
— Что это? — отшатнулась она.
— Лекарство против страха! — ответил он, и буквально всучил ей стакан.
— Я одна не стану! — воспротивилась она, — ни за что!
— Ладно! — он налил и себе, — давай! За искусство!
Чокнулись. Выпили без закуски.
— Ну? Отпустило? — весело спросил он, подумав про себя: «а ничё так накатило»!
— Да, — она встала перед ним, и прочла свой монолог почти не сбиваясь.
— Ну, вот! Совсем другое дело! Можешь, когда хочешь! — обнял он её за плечи, — мне кажется, ещё по чуть-чуть и ты сыграешь шедеврально!
Он нацедил ей ещё треть стакана и дал запить спрайтом из пластиковой бутылки. Выпил за компанию, и дела пошли куда резвее.
После третьего монолога он рыдал на Людмилиной груди, называл её самородком, и клялся ей в вечной любви.
Камера, которую он забыл выключить, под действием «забористой» рябинки, продолжала снимать.
Лёву разбудили вернувшиеся домой родители. Людмилы в комнате уже не было.
Утром, отсмотрев снятые под «Рябинкой» материалы, Прянишников схватился за голову. То, что его восхищало вчера, сегодня казалось чудовищным. Пьяная, хихикающая, несущая чушь Людмила вызывала чувство отвращения.
Он хотел немедленно удалить всё, но в последний момент передумал. На следующий день он уехал, не простившись ни с Людой, ни с Леной Тарасовой.
****
Лёва так и не стал известным режиссёром — вообще никаким не стал. После очередной неудачи он перебивался случайными заработками — монтировал чужие видео, снимал короткие рекламные ролики. Чтобы закрепиться в столице, он женился на женщине с московской пропиской, которая, впрочем, быстро раскусила его, и теперь ежедневно грозила ему разводом и вообще, любила над ним поиздеваться. Мстила. Вообще она больше любила приматов, чем людей и даже диссертацию по ним готовилась защищать.
Как-то Лёва сидел за рабочим столом и занимался монтажом на заказ, когда услышал, что жена вернулась с работы. Через несколько минут из кухни до него донёсся аромат еды, и голодный Лёва, сглотнув, рысцой побежал туда.
— Добрый вечер, дорогая! — проворковал он, скользнув взглядом по доске, на которой жена резала кубиками грудинку и после отправляла её к шипящему на сковороде луку. — неужели ты решила побаловать нас «карбонарой»?
— Не «карбонарой», а пастой с ветчиной, помидором и базиликом, — невозмутимо отвечала ему жена, мешая макароны, — и потом, почему «нас»? Себя побаловать решила! Ты ведь денег в последние полгода не приносишь, за что тебя кормить-то?
У Лёвы сжались кулаки.
— Ира, это безнравственно, попрекать человека куском хлеба! Да, я сейчас переживаю не лучшие времена! Заказов мало, платят копейки!
— Копейки! — тряхнула головой жена, — но ведь платят! А ты их что? Просаживаешь в онлайн-казино! Хорошо, что мне хватило ума не прописывать тебя в своей квартире! А то бы ты нас по миру пустил!
— Ира! — возмутился он и надел на лицо маску оскорбленной невинности.
— Что, Лёва?! — взбеленилась жена, — мне это надоело! Плати хотя бы за квартиру! За свет, за газ!
— Я стараюсь! — потряс он кулаками, но опустив их, поник головой и пошёл в комнату. Его раздирало чувство обиды, запахи с кухни дразнили его, но гордость не позволяла просить у жены. Он включил телевизор, и переключая с канала на канал, вдруг заметил знакомое лицо. Вернее даже не лицо, а этот взгляд.. Это была Людмила, но сильно преобразившаяся. Словно и не было никакой аварии — идеальные скулы, нормальный нос, почти ровный овал лица… куда делся искромсанный подбородок? И речь её теперь звучала внятно.
Репортёр брал у неё интервью. Людмила стала руководителем психологического реабилитационного центра для людей с недостатками внешности, о проблемах которых знала не понаслышке. Среди клиентов центра были люди как с врождёнными недостатками, так и те, кто как и сама Людмила, получил их в результате травм. По всему было заметно, что она чувствует себя очень хорошо: Людмила выглядела на миллион, и Центр, директором которого она была, тоже производил впечатление.
Забыв про голод, Лёва смотрел репортаж с открытым ртом, а после как он закончился, присвистнул.
— Сколько раз я тебе говорила: не свисти в квартире! — послышался недовольный голос жены, — иди, поешь, я тебе тут кое-что оставила!
— Ничего, ничего, — пробормотал он себе под нос, — скоро я тебе твои объедки верну с лихвой, Ирочка! В ногах у меня валяться будешь, чтоб не бросал!
Он сел перед монитором и стал искать информацию о центре реабилитации, о котором услышал только что. Ему удалось узнать, что Людмила сменила фамилию, став женой богатого человека. Он скорее всего и вложился в бизнес жены.
Лёва проверил, сохранились ли чудовищные «пробы», и скорпировав их на флешку, записался на приём лично к Людмиле Вадимовне. Ради этого он заказал на последние деньги билет на самолёт, чтобы быстрее добраться до цели.
Билет был в один конец: в том, что обратный билет ему купит Людмила, он не сомневался. Очередной раз просматривая видео с икающей, шепелявящей, полуобнажённой Людмилой, он испытывал душевный подъём и ощущал запах большой и лёгкой наживы.
— Я продам тебя очень дорого, малышка! — поцеловав флешку, он положил её на стол, на видное место, чтобы с утра не забыть взять с собой.
— Куда собрался? — спросила его жена, удивившись его боевому настрою.
— Не твоё дело! — не собираясь посвящать её в подробности, рявкнул он.
— Ах, вот как ты заговорил! — обиделась Ирина, появившись перед ним с косметической маской на лице. — завтра же собирай свои манатки, и катись на все четыре стороны, альфонс!
— Ага, с удовольствием, — отозвался он, и не удержавшись, добавил: — старая обезьяна!
Он был уверен, что скоро он покинет унылую девятиэтажку, и поселится где-нибудь в более респектабельном районе столицы.
Самолёт приземлился вовремя, и уже через тридцать минут одетый в свой лучший костюм Прянишников входил в стеклянные двери реабилитационного центра. Внизу была галерея фотографий благодарных пациентов. Глядя на фото, Лёва поражался, какие экзотические бывают порой уродства. Ему такие не виделись и в страшном сне.
— Могу ли я вам помочь? — выпорхнула к нему молоденькая девушка-администратор, — вас ожидают?
— Да. Я записан на приём к Людмиле Вадимовне, — надменно заявил он.
— Тогда давайте оплатим, — мило улыбнулась девушка. — Если вы без направления, то придётся оплатить полную стоимость: семь тысяч, пятьсот рублей.
— Сколько? — не поверил своим ушам Лёва, и цена, которую он держал в уме, чтобы затребовать с Людмилы за флешку, тут же удвоилась.
— Семь тысяч пятьсот, — взмахнув длинными ресницами, повторила девушка, — повторная консультация будет дешевле.
— Слушай, милая, — перегнулся через стойку Лёва, — я режиссёр, а не урод, мне не нужна консультация! Мне нужно встретится с Людмилой Вадимовной по делу. У меня к ней деловое предложение!
— Подождите, — девушка сняла трубку и набрав номер, дождалась ответа, после чего сообщила: — Людмила Вадимовна! Тут мужчина, говорит что у него к вам деловое предложение!
— Отличное! Беспрецедентное! — воскликнул Лёва, — передайте, что она будет в восторге!
— Хорошо, идите в двадцатый кабинет, — положила трубку девушка, — Людмила Вадимовна ждёт вас.
Одновременно с Лёвой к кабинету подошёл двухметровый верзила, и открыв ему дверь, зашел следом.
Людмила сидела за столом, и что-то писала в блокнот. Увидев Лёву, она сняла очки, и лицо её просияло:
— Лёва? Да это же Лёва! — Она отпустила охранника и воззрилась на бывшего одноклассника: — Какими судьбами?
Похоже, что она была действительно рада его видеть. Он не ожидал такого тёплого приёма и поначалу растерялся.
— Я… увидел тебя по телевизору, — начал он, и… был потрясён. Как ты… стала другим человеком! Я восхищён! Но вместе с тем, очень обижен.
— Чем? — удивилась она, — кстати, как твои фильмы? Снял что-нибудь?
Это был удар ниже пояса и он полностью нивелировал его первоначальную неловкость.
— Тебе же прекрасно известно, что нет! — сухо сказал он.
— Извини, Лёва, но я не интересуюсь кино. Особенно современным… мы с мужем предпочитаем театр. А ты? Женился?
— Ну, какая разница! — зло выдохнул он, и не в силах больше выносить её благодушности, унижающей его, поправил галстук: — я хочу кое-что тебе продать, Люда. Уверен, что ты не поскупишься!
Он положил флешку на стол и придвинул к ней.
— Что это? — спросила она, взяв её в руки.
— Включи! — обмахиваясь шляпой, сказал он, — это жемчужина моей карьеры! Начальная цена — миллион долларов. Но уверен, что жёлтые СМИ дадут больше!… Может быть, это видео заинтересует твоего мужа-бизнесмена! Он же покупает раритеты?!
Дрожащими руками Людмила попыталась воткнуть флешку в ноутбук. Наконец, это ей удалось. Она смотрела то на экран, то на сидевшего напротив неё Прянишникова. Как хищник, следил он за её лицом, предвкушая эффект, который на неё произведёт видео.
— Звук включи, ты будешь в восторге! — посоветовал он.
— Я не понимаю…
— А что тут понимать? Это наш с тобой дебют, дорогая!
— А не пошёл бы ты! Извpaщeнeц! — глаза Людмилы горели гневом, — сам уйдёшь, или мне позвать охранника?
— Люда! Ты совершаешь ошибку! — потрясая в воздухе шляпой, кричал Лёва, когда охранник выдворял его из кабинета, — у меня есть копия! Много копий! Я отправлю их всюду, всюду! Ты поняла?
— Да отправляй, мне-то что! — пожала она плечами.
Потом она ещё несколько раз посмотрела это видео о брачных играх гамадрилов, в надежде разглядеть тайный смысл, сокрытый в нём. Но так и не разглядела.
****
В это же время Лёвина жена так же недоумевала над роликами, где какая-то пьяная деваха с обезображенным лицом читала монолог. Половину слов было не разобрать.
Ирина подменила флешку не просто из вредности, пожертвовав материалами для диссертации. Попутно она надеялась найти компромат на мужа, чтобы выдворить его. Но не выдержав и пяти минут заунывного монолога, выключила видео.
