Звонок Вали раздался в тот момент, когда Ольга проверяла сочинения. Зеленая паста в ручке почти закончилась, и она машинально отметила: надо купить новую. Виктор вечно подшучивал над ее привычкой записывать даже мелочи – «Как будто без списка забудешь, что нужны ручки!»
– Слушай, ты не занята? – голос подруги звучал глухо, будто из-под воды. – Можешь… можешь зайти?
Что-то в этих паузах между словами заставило Ольгу отложить непроверенные тетради.
– Сейчас буду.
Валя жила в соседнем квартале, в старой пятиэтажке без лифта. Они дружили со школы, потом вместе поступали, вместе начинали работать. Даже замуж вышли почти одновременно. «Параллельные жизни», – шутила Валя, когда они сидели на кухне у одной или другой, делясь новостями.
Дверь открылась сразу, будто подруга стояла за ней, ожидая. В квартире пахло валерьянкой и остывшим кофе.
– Миша ушел, – сказала Валя вместо приветствия. Она стояла посреди кухни – растрепанная, в старом халате, под глазами темные круги. – К этой… секретарше своей. Говорит, я хорошая, но… – она всхлипнула, – но ему скучно.
Ольга механически поставила чайник, достала чашки – знакомые до последней трещинки, они с Валей столько раз пили из них кофе, обсуждая детей, работу, планы на отпуск.
– Двадцать пять лет, – Валя комкала в руках бумажную салфетку. – Я ведь все для семьи… А она молодая, веселая. В караоке ходит.
«В караоке,» – эта деталь почему-то царапнула Ольгу особенно сильно. Она вспомнила, как год назад они с Виктором были в гостях у его партнеров по бизнесу. Молодая жена хозяина весь вечер щебетала о своем блоге, путешествиях, йога-ретритах. А она, Ольга, могла говорить только о детях да новых учебных программах. Виктор тогда всю обратную дорогу молчал.
– Вещи уже забрал?
– Вчера приезжал, – Валя невидящим взглядом смотрела в окно. – Знаешь, что самое страшное? Я даже не удивилась. Как будто давно ждала чего-то такого.
На подоконнике стояли горшки с геранью – любимые цветы Вали. Один совсем засох, остальные тоже выглядели неважно. Сколько она уже живет в этой паузе между «еще замужем» и «уже одна»?
Домой Ольга вернулась поздно. Виктор уже спал, на кухонном столе записка: «Ужин в микроволновке». Она включила свет, достала тарелку с остывшим пловом. Села на свое привычное место, откуда видно книжную полку в гостиной.
Корешки книг выстроились ровным строем – классика, современная проза, любимые поэтические сборники. Когда она в последний раз открывала не методичку, а просто книгу – для себя? Раньше она зачитывалась допоздна, а Виктор ворчал: «Опять со своими романами полночи просидишь!»
В спальне негромко всхрапнул муж. Такой знакомый звук – двадцать пять лет она засыпала под него. Как и Валя. А теперь Валя лежит в пустой квартире, слушая тиканье часов.
Следующие недели она наблюдала за мужем, будто смотрела старый фильм, который помнишь наизусть. Вот он приходит с работы – портфель на тумбочку, пиджак на вешалку. Вот просматривает почту, хмурясь и поправляя очки характерным жестом. Вот рассказывает про дела на заводе, а она кивает в нужных местах.
Всё как всегда. Только теперь она видела эту привычность другими глазами. Как будто Валины слезы смыли какую-то пленку с реальности, и та заиграла новыми, пугающими красками.
Она начала замечать детали. Как муж перестал рассказывать ей про новые проекты – раньше советовался, спрашивал мнение, а теперь только сообщает постфактум. Как отстраненно слушает её истории про колледж. Как все реже смотрит в глаза за ужином.
Однажды она поймала свое отражение в витрине торгового центра и не сразу узнала себя: немолодая женщина в практичном платье, с привычной сумкой через плечо, в которой умещается всё необходимое – от методичек до запасных колготок. Когда она успела стать такой… удобной?
В магазине на глаза попалось платье – красное, похожее на то, в котором она когда-то преподавала свой первый урок. Сняла с вешалки, приложила к себе. Продавщица, молоденькая девочка с розовыми прядями, оценивающе посмотрела:
– Вам идет этот цвет. Примерите?
Ольга уже открыла рот, чтобы отказаться – куда ей такое яркое, в её-то возрасте? Но вдруг вспомнила вчерашний вечер: Виктор рассказывал про какое-то совещание, а она кивала, думая о списке дел на завтра. Они словно играли в спектакль, где каждый знал свою роль наизусть.
– Да, – сказала она. – Примерю.
Платье село идеально, будто его шили на заказ. Она разгладила складки, провела рукой по талии. В примерочной было жарко, или это румянец окрасил щеки?
– Берем? – голова продавщицы появилась над шторкой.
– Нет, – Ольга быстро расстегнула молнию. – Некуда носить.
Домой вернулась с пакетом новых тетрадей для проверки работ. Виктор мельком глянул:
– Опять работу на дом тащишь?
– А что делать? Программа большая…
Он хмыкнул и уткнулся в телефон. Раньше он возмущался, когда она засиживалась над тетрадями допоздна. Теперь – привык.
В выходные поехали на дачу открывать сезон. Ольга возилась с рассадой, Виктор что-то чинил в сарае. Они перекидывались короткими фразами: «Подай отвертку», «К обеду будешь?», «Там огурцы полить надо».
Вечером она зашла к Вале. Та постриглась коротко, сменила очки на контактные линзы.
– Представляешь, – она разливала чай по чашкам, – записалась на курсы английского. Всегда хотела, но все некогда было. А теперь… – она пожала плечами. – Теперь время появилось.
– А как ты… – Ольга замялась. – Не страшно одной?
– Страшно, – Валя неожиданно улыбнулась. – Но знаешь, что еще страшнее? Еще двадцать пять лет прожить, как раньше. Когда ты вроде есть, а вроде и нет. Только функция: постирать, приготовить, выслушать…
Она достала из шкафа коробку конфет – не привычный «Птичье молоко», а что-то импортное, с золотистой этикеткой.
– Муж всегда говорил – транжирство, такие покупать. А я теперь могу. Потому что я так хочу.
Ольга вертела в руках конфету, разглядывая затейливый узор на обертке. Вспомнила, как недавно купила любимый горький шоколад, а Виктор буркнул: «Опять сладкое? Фигуру испортишь». А ведь раньше он сам привозил ей этот шоколад – просто так, без повода…
На работе она поймала себя на том, что все чаще отвлекается от лекций, глядя в окно. За двадцать лет преподавания выработался автоматизм: вопросы, ответы, проверка работ. А что, если попробовать что-то новое? Может, тот спецкурс по современной литературе, который она давно хотела разработать?
В учительской молодая физичка восторженно рассказывала о каких-то курсах:
– Представляете, можно получить международный сертификат! А летом – стажировка в Праге…
«В Праге,» – эхом отозвалось в голове. Они с Виктором каждый отпуск планировали поездку в Европу. Сначала дети были маленькие, потом ипотека, потом ремонт… Всегда находилась причина отложить.
В тот день она вышла из колледжа раньше обычного – отменили последнюю пару. Небо хмурилось, собирался дождь, но идти домой не хотелось. Она брела по улицам, разглядывая витрины, пока не оказалась у старого книжного магазина.
Внутри пахло пылью и типографской краской. Между стеллажами бродили редкие покупатели. Ольга машинально провела пальцем по корешкам книг – вот они, любимые авторы, те самые издания, которые она когда-то собирала. На глаза попался томик Бродского – точно такой же стоял у неё на полке, только тот уже истрепался от постоянного перечитывания. Раньше.
– Что-то подсказать? – седой продавец в старомодных очках участливо смотрел на неё.
– Нет, я просто… – она запнулась. – Когда-то часто к вам заходила.
– А, – он улыбнулся, – помню-помню. Вы еще спрашивали новинки современной поэзии.
Её будто окатило теплой волной. Помнит. Спустя столько лет помнит ту, прежнюю Ольгу, которая зачитывалась стихами, спорила о литературе, мечтала написать методичку по современной прозе.
– У нас, кстати, творческие встречи по четвергам, – продавец протянул ей буклет. – Приходите.
Она взяла глянцевый листок, сложила пополам, сунула в сумку. И вдруг поняла – не придет. Потому что по четвергам у Виктора традиционный ужин с партнерами, а она обычно готовит его любимый лососевый пирог…
Дождь все-таки начался. Она добежала до ближайшего кафе – маленького, неприметного, с жёлтыми абажурами и фотографиями старого города на стенах.
– Кофе, пожалуйста. И… – её взгляд упал на витрину с пирожными, – меренговый рулет.
– Сливочный или шоколадный? – улыбнулась девушка-бариста.
– А какой вкуснее?
– Я шоколадный люблю.
– Тогда его.
Виктор не одобрял такие спонтанные решения. «Зачем платить за кофе в кафе, когда дома есть кофемашина?» А она вдруг поняла, что именно этого ей и не хватало – возможности просто зайти куда-то, просто выбрать то, что хочется, просто побыть собой, а не чьей-то женой.
Телефон завибрировал – сообщение от мужа: «Задержусь сегодня». Раньше она бы начала переживать, перекладывать ужин, звонить. Сейчас просто отправила «ок» и отложила телефон.
За соседним столиком молодая пара о чем-то увлеченно спорила. Девушка размахивала руками, доказывая что-то, парень смотрел на неё с восхищением. Совсем как Виктор когда-то – на её лекциях по русской литературе, куда пробирался «случайно», якобы навещая друга в колледже.
Где оно теперь, это восхищение? Растворилось в бесконечных «что на ужин?» и «не забудь оплатить квитанции». Она достала из сумки буклет из книжного, расправила смятые края. «Творческие встречи по четвергам…» А что, если?..
Вечером, разогревая ужин, она поймала свое отражение в оконном стекле. За ним догорал закат, окрашивая облака в розовый – как то платье, которое она не купила. Которое не решилась купить.
Хлопнула входная дверь. Знакомые шаги в прихожей, звук повешенного пиджака, шорох газеты.
– Я дома, – голос Виктора звучал устало. – Что на ужин?
И тут она поняла – с безжалостной, обжигающей ясностью – что еще немного, и они превратятся в Валю с Мишей. Будут жить по инерции, пока однажды кто-то из них не скажет: «Ты хороший, но мне скучно».
Виктор вошел на кухню, привычно чмокнул её в щеку – мимоходом, не глядя, на автомате.
– Опять задержался? – спросила она, не оборачиваясь.
– Да, совещание затянулось. Слушай, я тут подумал… – он помедлил. – Может, мне взять отпуск? Съездить куда-нибудь…
Она замерла у плиты. В этой паузе уместились все их двадцать пять лет – привычные, удобные, предсказуемые.
– Одному? – её голос прозвучал ровно, хотя внутри всё сжалось.
– Да, – он словно удивился, что она так спокойно это восприняла. – Просто… нужно проветрить голову.
– Конечно, – она произнесла это буднично, как будто он сообщил, что завтра задержится на работе. – Поезжай.
И сама поразилась своему спокойствию. Ведь еще месяц назад она бы устроила сцену, начала выяснять причины, обиделась бы. А сейчас… сейчас она вдруг поняла – это шанс. Шанс проверить, что останется, если убрать привычные роли.
Она поставила перед ним тарелку с ужином и подумала: «А ведь это начало. Начало чего-то нового – для нас обоих».
Первое утро без Виктора оказалось странным. Она проснулась по привычке в шесть – и вдруг поняла, что может не вставать. Никто не ждет завтрака, не торопится на работу, не просит погладить рубашку.
Впервые за много лет она позволила себе просто лежать, глядя, как солнечный луч ползет по стене. На кухне непривычно тихо – не гудит кофемашина, не шуршит газета. В воздухе пахнет пылью и немного – вчерашним ужином. Она по привычке подумала: «надо срочно делать уборку и проветрить», а потом спохватилась и просто повернулась на другой бок.
К обеду дом начал казаться чужим. Слишком большой, слишком пустой. Она бесцельно бродила из комнаты в комнату, рассеянно трогая знакомые вещи: фотографии на стенах, книги на полках, безделушки, привезенные из поездок. За каждой – история, воспоминание, кусочек их общей жизни.
Вечером позвонила Валя: – Ну как ты?
– Нормально, – Ольга сидела в кресле, поджав ноги. – Странно только.
– Знакомое чувство, – хмыкнула подруга. – Слушай, а пойдем завтра в театр? У меня лишний билет.
Раньше она бы отказалась – надо готовить ужин, проверять тетради, ждать мужа. Сейчас вдруг поняла – а почему, собственно, нет?
Спектакль оказался экспериментальным – молодой режиссер, современная интерпретация классики. Виктор такое не любил, предпочитал традиционные постановки. А ей вдруг понравилось: яркие костюмы, необычная музыка, энергия молодых актеров.
После театра они с Валей зашли в кафе. Подруга рассказывала про свои курсы английского, про новую прическу, про планы съездить на море – одной.
– Представляешь, первый раз в жизни буду отдыхать так, как хочу я. Не по расписанию, не по плану – просто так.
Ольга вспомнила их с Виктором поездки – распланированные по дням, расписанные по часам. «А ведь я тоже никогда…»
Дома она достала из шкафа старый альбом. Вот она в студенческие годы – длинные волосы, яркое платье, счастливая улыбка. Вот первый год работы в колледже – стопка книг на столе, исписанные конспекты, горящие глаза. Когда она перестала быть той девушкой, которая могла полночи читать новый роман, спорить о поэзии до хрипоты, мечтать о собственных исследованиях?
На следующий день после лекций она не поехала домой. Вместо этого вернулась в тот книжный магазин. Купила новый сборник современной поэзии. Устроилась в кафе напротив, открыла наугад:
«Мы все живем, как будто в зале ожидания, Где время утекает сквозь песочные часы…»
Что-то екнуло внутри. Она достала старую тетрадь – ту, в которой когда-то записывала идеи для будущей книги о современной литературе. Почерк был незнакомый, угловатый – её, но другой. Будто письмо из прошлого.
Телефон молчал. Виктор не звонил, только присылал короткие сообщения: «Долетел нормально», «Погода хорошая». Раньше она бы извелась, придумывая разные страшные сценарии. Сейчас это молчание казалось… правильным.
В субботу, вместо привычной поездки на дачу, она пошла в торговый центр. Нашла то самое красное платье – оно все еще висело на вешалке, будто ждало её. Примерила. Купила.
Вечером позвонила дочь: – Мам, ты какая-то другая сегодня. Что-то случилось?
– Нет, – Ольга поправила волосы перед зеркалом. – Просто… знаешь, я тут подумала – может, мне съездить куда-нибудь летом? В Прагу, например?
– Одна? – в голосе дочери слышалось удивление.
– Почему бы и нет?
В гулкой тишине квартиры эти слова прозвучали как вызов. Или как обещание.
Когда Виктор написал, что возвращается раньше срока, она не удивилась. Надела новое платье, собрала волосы в высокий хвост – как раньше. Позвонила Вале: – Зайдешь на пирог?
И пока подруга рассказывала про свои занятия английским, пока делилась планами на будущее, Ольга чувствовала, как внутри крепнет решение. Она больше не была той женщиной, которая готова ждать всю жизнь.
Звук ключа в замке. Знакомые шаги в прихожей.
«Сейчас,» – подумала она, чувствуя странное спокойствие. – «Сейчас я скажу ему…»
