Тяжело было дышать первым временем. Вот правда, физически тяжело. Словно на грудь положили огромный камень, который медленно, сантиметр за сантиметром, вжимал меня в постель. В эту нашу с ним несостоявшуюся постель.
Алексей… Боже мой, Леша. Мой Леша. Смеющийся, вечно опаздывающий, ужасно обаятельный и такой… такой живой. Был. Всего год назад. Еще недавно мы выбирали кольца. Примеряли свадебный торт – помню, спорили до хрипоты, какой крем лучше: масляный или сливочный? А теперь его нет. Нет совсем. Неделя. Всего неделя оставалась до того дня, когда мы должны были стать семьей.
Его машина… говорили, просто исчезла. С трассы. Во время того жуткого ливня. Поиски ничего не дали. Просто – пустота. Словно его и не было. Словно нашу любовь, наши планы, наше будущее – все стерли ластиком. Грубо, безжалостно.
Похорон, как таковых, не было. Отпели заочно. Помянули. Говорили хорошие слова, неловко отводя глаза от меня, невесты в трауре. Я сидела, как окаменела, только сердце внутри ныло, словно раненая птица билась о клетку ребер.
Первые месяцы – туман. Я помню, как Виктория, моя Вика, подруга еще со школы, кормила меня с ложечки. Как мама дежурила у кровати, гладила по волосам. Как солнце казалось ярким до боли, а звуки – слишком громкими. Все вокруг жило, дышало, а меня словно похоронили вместе с ним. Моя студия дизайна, которой я так гордилась, которую мы вместе планировали расширять… Все забросила. Ни сил, ни желания. Пустота. Только пустота.
Прошел год. Медленно, мучительно медленно. Боль притупилась, стала глухой, фоновой. Но пустота никуда не делась. Просто осела на дно души, тяжелым осадком. Вика буквально силком вытащила меня на море. «Тебе надо сменить обстановку, Наташ. Дышать другим воздухом. Перезагрузиться!» Сопротивлялась я вяло, беззлобно. Ей виднее. Она всегда лучше знала, что мне нужно.
Снимали домик недалеко от тихого побережья. Безлюдный пляж, мелкий песок, сосны подступают почти к самой воде. Тишина. Только шум волн и крики чаек. Первая неделя – я просто сидела на веранде, смотрела на море, пила кофе и молчала. Вика не настаивала. Просто была рядом. Ее присутствие само по себе было лекарством.
А потом… Потом это случилось. Я пошла прогуляться вдоль берега. Солнце уже клонилось к закату, небо расцвело всеми оттенками оранжевого и сиреневого. Красота неземная, а в душе все равно пусто. Иду медленно, босиком по теплому, влажному песку. Вдыхаю соленый воздух.
И вдруг – замираю. Впереди, метрах в ста, на самом краю прибоя – мужчина. Он спиной ко мне. На плечах у него сидит ребенок, кажется, девочка лет пяти-шести. Машет ручками, заливается смехом. Рядом с мужчиной – женщина. Молодая, светловолосая, с округлившимся животиком. Они смеются. Он поворачивается, ловит смеющуюся девчушку, опускает на песок. Что-то говорит женщине, обнимает ее за плечи.
У меня подкосились ноги. Сердце рванулось из груди, как загнанная птица. Нет. Нет-нет-нет. Этого не может быть. Не может.
Но это был он. Его профиль. Его чуть сутулая спина. Жест, которым он убрал с лица мокрую от брызг прядь волос. У меня не было бинокля, я не видела черт лица в деталях, но это был ОН. Алексей. Живой. Настоящий. Счастливый. С РЕБЕНКОМ И БЕРЕМЕННОЙ ЖЕНОЙ.
Помню, как стояла, вцепившись в ветку упавшей сосны. Как земля уходила из-под ног. Как шум прибоя превратился в сплошной рев в ушах. Все эти месяцы боли, горя, опустошения… Все это было ложью? Его ложью?
Они пошли к машине, стоявшей дальше по пляжу. Я, сама не своя, достала телефон. Руки тряслись так, что еле нажала на кнопку камеры. Сделала несколько снимков издалека. Размыто, нечетко, но этого было достаточно. Его машина – знакомый седан, только другого цвета. Вот он сажает ребенка, вот садится сам. Вот машина трогается с места и уезжает.
Я упала на песок. Захлебываясь слезами, зарылась лицом в ладони. Это не сон. Не бред. Это реальность. Жуткая, чудовищная реальность. Он жив. Он счастлив. А я… А я год хоронила свою любовь. Свою жизнь.
Вика нашла меня часа через два. Сидящую на песке, обнимающую колени, с застывшими слезами на лице. Я просто протянула ей телефон.
Она долго молчала. Разглядывала фотографии, хмурилась. А потом сказала, тихо так: «Наташ… Это он. Сто процентов».
В ту ночь мы не спали. Сидели на веранде под звездами. Я рассказывала сбивчиво, захлебываясь эмоциями. Она слушала, иногда задавала уточняющие вопросы. У нее, как всегда, включался режим следователя.
«ДТП было где? На трассе М5, кажется? – говорила Вика, – Тело не нашли… странно, да? Обычно даже после самых страшных аварий что-то остается… Обломки машины – опознали, что это его? Или просто сказали, что его? У тебя есть документы из полиции?»
Начиналась какая-то детективная история, а у меня в голове был только тот образ – Алексей, смеющийся, с ребенком на плечах. И я понимала, что все, что я пережила за этот год – боль, траур, пустота – было его выбором. Он выбрал инсценировать собственную смерть. Почему?
«Ты знаешь, он тогда много нервничал, – вспомнила я, – Неделя до свадьбы, все эти хлопоты… А еще какие-то дела по бизнесу… Не вдавался в подробности, говорил, что все наладится. Но был какой-то… дерганный».
Вика что-то помечала в блокноте на телефоне. Ее глаза блестели. «Ладно, это уже кое-что. С долгами мог быть связан? Кредиты, партнерские какие-то дела? Надо копать. Откуда он взялся тут, на побережье? Семья, видимо, местная? Где живут? Где он работает?»
Для Вики это был квест. Для меня – вопрос жизни и смерти. Вопрос о том, кто я теперь после этого. Обманутая? Опустошенная? Или у меня еще осталась сила?
Следующие дни прошли как в тумане расследования. Вика оказалась невероятно полезной. У нее были какие-то знакомые и знакомые знакомых – кто в полиции на пенсии, кто просто с хорошей памятью. Она звонила, узнавала, сравнивала факты.
«Наташ, слушай, – однажды сказала она, – Нашла. Там было странное дело с его фирмой. Какие-то мутные сделки. Долги, причем крупные. Перед очень неприятными людьми. Плюс у него был кредит, который он брал незадолго до… ну, до этого. Видимо, приперли его к стенке. Инсценировка смерти – это был, похоже, единственный способ исчезнуть и начать новую жизнь. Без долгов. Без проблем. Без… нас».
Без нас. Это слово пронзило насквозь. Без меня. Невесты, которую он должен был взять в жены через неделю. Женщины, которая любила его до беспамятства и почти умерла от горя, когда «потеряла» его.
«А что с машиной? – спросила я, – Она же была сильно разбита, ее опознали…»
«Опознали, да. Но не сам остов. Установили по каким-то деталям, которые там валялись. Но тело… Тела не было. Списали на… ну, разное бывает при сильных ударах. И течение там могло унести, трасса же рядом с рекой шла. Полиции было не до долгих поисков – дело посчитали ясным».
Ясным?! Для кого ясным? Для меня он был мертв! А он, оказывается, просто устроил себе побег. Трусливый, подлый побег.
Новая проблема: найти его сейчас. У меня были только те размытые фото и примерное место, где я их видела. Вика снова подключила свои ресурсы. Стала искать по косвенным признакам. Недавно переехавшие семьи в этом районе? Мужчина такого возраста с маленьким ребенком и беременной женой?
Прошла еще неделя. Напряженная, мучительная. Я чувствовала себя натянутой струной. Внутри клокотали самые разные чувства: от ярости и обиды до какого-то странного, больного любопытства. Как он живет? Как смотрит в глаза своей новой жене, зная, что инсценировал смерть и оставил в горе другую женщину?
И Вика нашла. Сообщение от одного из ее контактов – семья недавно переехала в небольшой городок в получасе езды от этого пляжа. Мужчина подходит по описанию, работает вроде бы удаленно, связан с чем-то вроде консалтинга. Живут тихо, ни с кем особо не общаются. Жена – Мария, ждет ребенка, есть дочка от первого брака (вот почему ребенок на плечах!). Муж – Дмитрий Павлов. Дмитрий Павлов?! Конечно. Новая фамилия. С чистого листа.
«Наташ, у тебя есть два варианта, – сказала Вика, глядя мне прямо в глаза, – Первый: плюнуть. Уехать отсюда, стереть все это из памяти. Начать новую жизнь. И никогда больше не вспоминать об этом подлеце. Второй: действовать. Что ты хочешь? Мести? Справедливости? Разрушить его новую жизнь так же, как он разрушил твою?»
Я сидела молча. Месть? Да, первой мыслью было сделать ему так же больно, как больно было мне. Увидеть, как он теряет все. Как его мир рушится. Но потом я посмотрела на фото, где он смеется со своей дочкой. На фото Марии с животиком. Эти люди не виноваты. Они – такие же его жертвы, только пока об этом не знают. Мария верит, что вышла замуж за вдовца, потерявшего первую жену. Каково ей будет узнать правду? А ребенку? Разрушать их жизнь… ради чего? Ради собственной ярости?
«Я не хочу мстить, Вик, – сказала я, наконец, – Я хочу правды. И я хочу, чтобы он ответил за то, что сделал. Не передо мной – перед законом. Он не может просто так исчезнуть, оставить долги, заставить всех считать себя мертвым и жить себе припеваючи».
Это было трудное решение. Но я почувствовала облегчение, как только его озвучила. Не месть. Справедливость.
Как к нему подступиться? Появиться просто так и сказать: «Привет, дорогой, я та, от кого ты сбежал, инсценировав смерть»? Слишком драматично. И опасно – он может испугаться и снова исчезнуть.
Вика предложила хитрость. Я же дизайнер интерьеров. Мария беременна, скорее всего, будет обустраивать детскую. Или захочет обновить квартиру перед появлением малыша. Идеальный предлог. У меня были старые визитки, я могла представиться фрилансером из другого города, которая ищет заказы.
«Это рискованно, Наташ, – предупредила Вика, – Ты готова увидеть его снова? Готова вести эту игру?»
«Готова. Мне нужно посмотреть ему в глаза. И я должна убедиться, что Мария узнает правду. От меня или потом… Но она должна знать, с кем живет».
Мы доработали план. Я «случайно» нашла Марию через какой-то местный онлайн-форум для молодых мам и будущих родителей. Завела с ней переписку. Осторожно, постепенно, под предлогом того, что ищу новых клиентов и мне понравились ее вопросы про дизайн детской. Она оказалась милой, открытой. Радовалась предстоящему материнству. Немного жаловалась, что муж все время в делах. Ни слова о его прошлом до нее.
Наконец, я договорилась о встрече – показать портфолио, обсудить возможный дизайн детской. У нее дома. Сердце колотилось как бешеное. Вика сидела в машине за углом – на всякий случай.
Дом оказался уютным, небольшим. Мария встретила меня с улыбкой. Провела в гостиную. Мы говорили о цвете стен, выборе мебели, безопасности для малыша. Она выглядела счастливой. И я чувствовала себя чудовищем, зная, что могу разрушить ее счастье.
Алексей не появлялся. Мария извинилась, сказала, что он работает в кабинете наверху и не любит, когда его отвлекают. Мы проговорили около часа. Я делала заметки, задавала профессиональные вопросы, но краешком глаза все время осматривала дом. Пыталась уловить хоть что-то от прежнего Алексея. Ничего. Словно другой человек.
Когда я уже собиралась уходить, послышались шаги с лестницы.
«О, Дима, ты закончил? – окликнула Мария мужа, – Познакомься, это Наталья, дизайнер, я рассказывала тебе про…»
Он вошел в комнату. Я стояла у стола с разложенными образцами тканей. Он остановился в дверном проеме. Увидел меня.
Все звуки исчезли. Комната покачнулась. Я смотрела на него. А он смотрел на меня. И в его глазах… страх. Чистый, животный страх. Узнал. Конечно, узнал. Не спасся. Не скрылся.
«Наталья?» – выдохнул он еле слышно.
Мария с удивлением переводила взгляд с него на меня. «Вы знакомы?»
Он не отвечал. Просто стоял, бледный, как стена. Весь его мир только что треснул.
Наступила оглушительная тишина. Я собрала образцы. Голос не слушался, но я заставила себя говорить ровно.
«Да, Мария, мы знакомы, – сказала я, не отрывая взгляда от его лица, – Очень хорошо знакомы». Я повернулась к нему. «Привет, Алексей. Давно не виделись. Целый год».
«Что… что происходит, Дим?» – тихо спросила Мария, глядя на его перекошенное лицо.
Алексей наконец обрел голос, но звучал он жалко. «Маш, это… это ошибка. Какое-то недоразумение…»
«Недоразумение? – мой голос звучал, наверное, жестко. Жестче, чем я хотела, но внутри все кипело, – Недоразумение, Леша? Инсценировать собственную смерть? Оставить всех думать, что ты погиб? Год скорби? Это ты называешь недоразумением?»
Мария ахнула. Попятилась. Смотрела на нас обоих, не веря своим ушам.
«Что она говорит, Дим?! Какая смерть?!»
«Наташа, заткнись!» – взревел он, делая шаг ко мне. В его глазах была не только паника, но и ярость. Страх загнанного зверя.
«Я не заткнусь, Алексей! Хватит! Хватит прятаться, – я сделала глубокий вдох. Мне нужно было сказать это сейчас. Все, что накопилось, – Я пережила твои похороны, Леша. Пережила горе, пустоту, боль. А ты… ты просто начал новую жизнь. С чистого листа. Прекрасно устроился, да?»
«Я не мог иначе!» – закричал он в отчаянии, – «Долги! Проблемы! Меня бы просто убили! Я должен был исчезнуть! Это был единственный выход!»
«Выход? Для кого? Для тебя?» – мои слова были острыми, как лезвия, – «Ты оставил меня! Нашу маму, которая год рыдала! Друзей! Всех! Ты спас только СЕБЯ, Алексей! Не надо врать, что ты делал это для кого-то еще!»
Он пошатнулся, схватился за косяк. Мария стояла, прижав руки к животу, на ее лице застыл ужас.
«Я… я хотел начать все заново… – он запнулся, – Я думал… думал, тебе так будет лучше. Без меня, с моими проблемами… Я спас тебя от себя!»
От этих слов меня прорвало. «Ты спас меня ОТ СЕБЯ?! – рассмеялась я. И смех был какой-то истеричный, срывающийся на крик, – Нет, Алексей! Ты спас СЕБЯ от ответственности! От долгов! От брака, может быть?! Ты оставил меня в аду, пока сам строил здесь рай! И думал, тебе это сойдет с рук?!»
Он молчал. Смотрел в пол. Мария плакала.
«Наталья… – тихо сказала она, сквозь слезы, – Что это все значит?»
Я повернулась к ней. Моя злость на Алексея никуда не делась, но я увидела в ее глазах такую боль и растерянность, что почувствовала к ней жалость. Она не виновата.
«Мария, – я старалась говорить спокойно, – Ваш муж… Алексей… год назад инсценировал свою гибель. Он пропал за неделю до нашей свадьбы. Все думали, что он погиб в аварии. Я, его невеста, его семья, друзья… Год мы жили с этой болью. А он… он здесь. С вами. Под чужим именем. Он сбежал от долгов. И, видимо, от своего прошлого».
Мария всхлипнула, глядя на мужа, который все так же стоял, опустив голову.
«Это правда, Дим?» – прошептала она.
Он не смог ответить. Только кивнул. Еле заметно.
В этот момент я почувствовала странное спокойствие. Ярость ушла, оставив после себя пустоту. Но уже не ту, что была год назад. Другую. Наполненную горечью, но и какой-то силой. Я увидела его настоящего. Трусливого, слабого человека. И я поняла, что больше не люблю его. Не ненавижу даже. Просто… ничего. Он для меня больше не существует. Тот Леша, которого я любила, действительно умер. А этот Дмитрий… Он просто незнакомец.
Я взяла со стола сумочку. «Мне очень жаль, Мария, – сказала я искренне, – Вы имеете право знать правду. Какая бы горькая она ни была».
Повернулась к нему. «Я иду в полицию, Алексей, – ровным голосом сказала я, – Не ради мести. Ради справедливости. Ты должен ответить за свои поступки. Нельзя просто так выбрасывать жизни людей. Нельзя притворяться мертвым, когда ты живешь».
Я не ждала ответа. Просто вышла из дома. Сделала глубокий вдох, вдохнула соленый воздух с моря. Солнце уже село, но небо еще светилось. Я шла по улице, и ноги несли меня легко. Не было тяжести на груди. Камень упал. Упал, когда я увидела его трусость и сказала правду.
Вика выскочила из машины. «Наташ! Как ты?! Что там?»
Я просто улыбнулась. Уставшей, но свободной улыбкой. «Все. Закончилось, Вик. Поехали в полицию».
Полицейский участок был серым и скучным. Заявление писалось долго. У меня брали показания. Вика предоставила всю собранную информацию. Доказательства были неоспоримы – фотографии, данные о его фирме, долгах, сравнение почерка. Дело о пропаже Алексея переквалифицировали. Его арестовали в тот же вечер.
Я узнала об этом на следующее утро от Вики. Ощущения были странные. Не триумф. Не радость. Просто… облегчение. Тяжелый груз, который я несла год, наконец, сняли с моих плеч.
Через пару дней позвонила Мария. Я не сразу узнала ее голос – заплаканный, дрожащий.
«Наталья… Это Мария…»
«Да, Мария. Слушаю вас».
«Я… я хотела вас поблагодарить… – ее голос прерывался, – Это ужасно… Но… я должна была знать. Вы правы. Какую бы горькую правду он ни скрывал… я должна была знать, с кем я живу. Вы… Вы спасли меня от дальнейшего обмана».
Я не знала, что ответить. «Мне искренне жаль, что так вышло», – только и сказала я.
«И мне… – она всхлипнула, – Я не знаю, что будет дальше… Но спасибо вам».
Этот разговор дался мне тяжело, но он тоже был нужен. У меня не было желания разрушить ее семью. Я просто хотела справедливости для себя. Для той Наташи, которая год оплакивала призрака.
Я осталась на побережье еще на неделю. Не чтобы мучить себя воспоминаниями, а чтобы закрепить новое ощущение – свободы. Я гуляла у моря. Дышала полной грудью. Смотрела на закаты и видела в них красоту, а не боль.
Вернувшись домой, я первым делом поехала в свою студию. Год там царил хаос. Пыль. Заброшенные проекты. Но теперь я смотрела на все это другими глазами. Не как на напоминание о потерянном будущем. А как на возможность. Мою возможность.
Студия требовала ремонта. Обновления. Как и я сама. Я взялась за дело с прежним энтузиазмом, которого, казалось, уже не осталось. Рисовала эскизы, выбирала материалы, спорила с подрядчиками. Работала до поздней ночи. И впервые за год почувствовала себя живой. Настоящей.
Я больше не была «невестой погибшего Алексея». Я была Натальей. Дизайнером. Женщиной, которая пережила предательство, нашла в себе силы не сломаться и пойти дальше.
Я не знаю, как сложилась судьба Алексея. Мне неинтересно. Я не следила за судом. Знаю только, что он получил свое наказание. За инсценировку, за мошенничество. Мария, говорят, уехала к своим родителям. Как она справилась, я не знаю. Надеюсь, нашла в себе силы.
Моя новая студия открылась через три месяца. Название я придумала другое. Я стояла у входа, смотрела на вывеску и улыбалась. Это была победа. Не над ним. Над собой. Над болью, которая могла меня уничтожить. Над пустотой, которая могла поглотить.
Мне было 36. Казалось, жизнь остановилась год назад. Но нет. Она просто взяла паузу. Чтобы сейчас начаться заново. Другая жизнь. Моя. Настоящая. Жизнь без призраков из прошлого. С достоинством. И с верой в себя.
Море помогло мне найти его. А встреча с ним помогла найти СЕБЯ. И это, пожалуй, самое главное, что я вынесла из этой жуткой истории.
