Валентина Петровна в субботу утром приехала с видом человека, готовящегося у серьезному разговору. Мария с волнением ее встречала, они виделись всего пару раз, и оба раза очень недолго.
— Здравствуйте, Валентина Петровна, — вежливо произнесла Мария.
— Ну здравствуй, Машенька, здравствуй, — Валентина Петровна обняла ее крепко. — Ну что, самочувствие как?
Валентина Петровна при этих словах окинула ее неприятным каким-то взглядом, цепким, что ли…
— Все нормально, — ответила Мария и повела гостью в гостиную.
— Хорошо это, значит, ребеночек крепенький растет.
Валентина Петровна остановилась посреди комнаты, медленно обстановку оглядывая. Взгляд задержался на высоких потолках, скользнул по книжным полкам, на пианино остановился.
— Ой, какая у тебя квартира… просторная. И потолки высокие. Только мебель…
Прошлась к креслу, рукой по спинке провела.
— Какая-то старомодная все-таки. И пианино зачем такое большое? Места сколько занимает!
— Это мамино пианино, — тихо сказала Мария, невольно к инструменту шаг делая. — Она на нем играла.
— Понятно, понятно.
Валентина Петровна кивнула с тем особым пониманием, которое на самом деле понимания не выражает.
— Память, конечно, дорогого стоит. Но подумай сама, деточка, когда ребеночек появится, тут же столько всего понадобится, коляска, кроватка, игрушки, манеж. Пространство освобождать нужно. А пианино… — Валентина Петровна покачала головой. — Ну что толку от него? Детки важнее.
Иван в дверях появился с подносом, на котором чашки дымились и стояло блюдо с пирожными.
— Мам, проходи, садись, рассказывай, как дорога, — поставил поднос на столик, Марии подмигнул. — Будем по-человечески знакомиться.
— Вот и хорошо, — Валентина Петровна устроилась в кресле, юбку разгладила, руки на колени положила. — А то мне так хотелось с Машенькой побеседовать, получше ее узнать. Ведь теперь мы… Ну, можно сказать, семья.
За кофе разговор поначалу о дороге шел, о московских пробках, о том, как все с советских времен изменилось. Но Мария чувствовала, это только разминка. Валентина Петровна периодически на нее поглядывала изучающе, словно информацию собирала.
— Машенька, милая, расскажи мне о своих родителях, — наконец сказала, пирожное откусывая и аккуратно губы салфеткой промокнув. — Иван говорил, что они в аварии погибли. Какое горе, какое горе… А кем работали, чем занимались?
— Мама микробиологом была, папа инженером, — ответила.
— Ученые, значит, — кивнула с видимым одобрением. — Прекрасно это, о хорошей наследственности говорит. А квартира эта — наследство?
— Да.
— Понятно. Ну, это, конечно, большая ответственность — такая недвижимость в центре Москвы, — Валентина Петровна кофе отхлебнула, не сводя глаз с Марии. — Небось, коммунальные платежи огромные? И налоги? Одна-то со всем справляешься?
— Справляюсь пока, — Мария поставила чашку на блюдце резче, чем хотела.
— Молодец, конечно, молодец, — Валентина Петровна покачала головой с сочувствием. — Но ведь это… нагрузка просто ненормальная! А ты еще молодая, неопытная. И потом, в центре города для ребенка не очень. Воздух загазованный, машин тьма, шум постоянный. Где детишкам играть? А у нас в Твери красота какая!
Голос женщины потеплел, глаза заблестели.
— Воздух чистый, леса рядом, река. Детишки в песочнице копаются, на велосипедах катаются, а не в четырех стенах сидят.
— Мама права, — поддержал Иван, к Марии наклоняясь. — Машка, ты же сама говорила, что тебе иногда душно в центре.
Мария посмотрела на него с недоумением:
— Я не помню…
— Ну да, помнишь, на прошлой неделе, — Иван улыбнулся той терпеливой улыбкой, какой детям улыбаются, которые что-то забыли. — И потом, подумай сама, разве справедливо лишать нашего ребенка возможности на природе расти только из-за… Ну, сентиментальных привязанностей?
— Сентиментальных привязанностей? — медленно повторила.
— Ну да, — Валентина Петровна наклонилась вперед, голос мягким, понимающим стал. — Деточка, я же прекрасно понимаю, как тебе тяжело с родительским домом расставаться. Но ведь жизнь-то продолжается! И теперь у тебя своя семья будет, свой дом, свой очаг. А цепляться за прошлое…
Она покачала головой.
— Неправильно это.
— Но я не цепляюсь, — Мария тихо возразила, руки в замок сжав. — Просто эта квартира… Это все, что от родителей осталось.
— Машенька, родная, — голос Валентины Петровны еще мягче стал, почти нежным. — А разве память о родителях только в стенах? Разве не в сердце она живет? И потом, деточка, на одной любви семью не построишь. Средства нужны, стабильность, уверенность в завтрашнем дне. А эта квартира — как раз та возможность, которую судьба дает. Продать ее, хороший дом купить, себе и ребенку достойную жизнь обеспечить, разве не мудро?
Мария молчала, пытаясь услышанное переварить.
— А работать я где буду? — наконец спросила она.
— Какая работа, милая? — Валентина Петровна откинулась в кресле и рассмеялась с таким снисхождением, что Марии неловко стало. — Ты же мамой будешь! Картинки в компьютере рисовать — не настоящее дело, игрушки это.
— Но мне работа моя нравится, — слабо возразила Мария.
— Нравится, — повторила Валентина Петровна с легкой усмешкой. — Деточка, нравиться может многое. Мне, например, мороженое нравится, но это же не значит, что на фабрике мороженого работать нужно!
Валентина Петровна рассмеялась собственной шутке.
— Женщина свое предназначение понимать должна. Дом, семья, дети — вот что действительно важно. А всякие там карьеры, самореализации какие-то, прости господи, достижения… — она поморщилась, словно что-то кислое попробовала. — Это от лукавого.
— Мама права, — Иван кивнул, по спине Марию поглаживая. — Машенька, ну подумай сама, что важнее, логотипы для каких-то фирм рисовать или нашего ребенка воспитывать?
— Конечно, ребенок важнее, — Мария почувствовала, что выбора нет, кроме как согласиться.
— Вот видишь! — обрадовалась Валентина Петровна, в ладоши хлопнув. — А я уж думала, ты из этих современных карьеристок. Нет, вижу, девочка ты правильная, понимающая. И Ванечка у меня молодец, выбрал себе хорошую девушку.
Мария попыталась улыбнуться, но улыбка кривой вышла.
— А знаешь, что предлагаю? — Валентина Петровна снова к ней наклонилась, за руку взяла. — Давай на следующих выходных ко мне в Тверь поедем. Посмотришь своими глазами, как там, атмосферу почувствуешь. А я тебе дома покажу, которые сейчас продаются.
— Я… не знаю, — Мария откинулась на спинку дивана, чувствуя, как стены комнаты словно ближе придвигаются. — Может, рано еще?
— Рано? — Валентина Петровна удивленно брови подняла. — Деточка, да как раз сейчас самое время!
— И потом, Маш, — добавил Иван, — ты же обещала о наших планах подумать. Как можно думать, альтернативы не видя? Нужно же сравнить, взвесить все за и против.
— Я обещала подумать? — Мария растерянно посмотрела на него. — Не помню…
Она замолчала, память напрягая. Последние дни в голове действительно туман какой-то был, беременность сказывалась.
— Ладно, — тихо сказала она, больше сопротивляться не в силах. — Поеду посмотрю.
— Вот и умница! — просияла Валентина Петровна. — Увидишь, как там хорошо, как спокойно. И вам тебе подходящий найдем. Я уже с соседкой разговаривала, она в агентстве недвижимости работает, столько вариантов приготовила!
— А что, уже и соседка в курсе наших планов? — в голосе Марии что-то прозвучало, что заставило Валентину Петровну внимательнее на нее посмотреть.
— Ну а что тут такого? — Валентина Петровна пожала плечами с легким недоумением. — Сын семью заводит, внук скоро будет — это же радость! Конечно, близким людям рассказываю. И все так рады за нас, все счастья желают, удачи.
Мария кивнула, но внутри волна тревоги поднялась. Получается, о ее будущем уже посторонние люди знают? А ее мнение только для формальности спрашивают?
— Знаешь, что еще важно, — продолжала Валентина Петровна, — это побыстрее ваши отношения официально оформить. Ребенок в законном браке родиться должен. А то некоторые сейчас что удумают, представь только! Годами в гражданском браке живут, детей рожают, а потом удивляются, что все разваливается. Семья — это ответственность, официальные обязательства друг перед другом, а не игра в дочки-матери.
Мария слушала и чувствовала, будто жизнь становится не ее. Официальный брак, переезд, продажа квартиры, отказ от работы — все это складывалось в картину будущего, которое для нее другие люди планировали.
— А ты как к этому относишься, Машенька? — вдруг спросила Валентина Петровна, пристально в глаза ей глядя. — К замужеству, имею в виду. Готова женой моего сына стать?
Все смолкло. Иван улыбался уверенной улыбкой человека, который заранее ответ знает. Валентина Петровна смотрела испытующе, словно экзаменатор перед решающим вопросом.
— Конечно, готова, — сказала Мария, понимая, что никакого другого ответа от нее не ждут. — Люблю я Ивана.
— Вот и хорошо, — удовлетворенно кивнула. — А любовь — это не только чувства, это еще и поступки. Готовность на компромиссы идти, чем-то личным ради семьи жертвовать. Уступать, когда нужно. Вот увидишь, как все у вас хорошо сложится, как счастливо заживете.
Остаток дня в обсуждении практических вопросов прошел, когда лучше в Тверь ехать, каких врачей для наблюдения беременности посетить, что заранее для будущего ребенка купить нужно. Валентина Петровна неисчерпаемым источником советов и рекомендаций оказалась, а Иван с готовностью каждое ее предложение поддерживал.
Мария слушала, кивала, соглашалась, но внутри странное ощущение нарастало, решения без нее принимались, планы строились вроде для нее, но не с ней.
Когда вечером Валентина Петровна уехала, а Иван ее на вокзал провожать отправился, Мария одна в квартире осталась. Она прошла в гостиную, села за пианино и тихо коснулась клавиш.
— Что со мной происходит? — прошептала она.
Ответа не было.
***
Мария не успела смириться с мыслью, что станет мамой, что переедет из любимой Москвы в Тверь, но время не стояло на месте. Через пару дней оживленный Иван позвонил с работы.
— Слушай, у меня срочные новости. С мамой сегодня разговаривал, говорит, что нашла нам потрясающий дом в Твери. Трехэтажный, с участком, недалеко от центра. Хозяева срочно продают, можно хорошо поторговаться. Хочет, чтобы на следующих выходных приехали посмотреть.
— На следующих выходных? — Мария почувствовала, как события слишком быстро развиваться начинают. — Но это как-то… Быстро, что ли… Мы же только об этом говорили…
— Машка, ну что значит «только»? — в голосе раздражение появилось. — Давно уже переезд обсуждаем. А хорошие дома быстро раскупают, особенно по такой цене. Будем тянуть — возможность упустим.
— Хорошо, — устало согласилась. — Поедем посмотрим.
— Вот и отлично! А знаешь что? Давай сегодня вечером с риелтором здесь, в Москве, встретимся. Поговорим о предварительной оценке твоей квартиры.
— Сегодня? — Мария почувствовала, что за ходом его мыслей не успевает. — Но зачем так спешить? Мы же еще даже дом не видели…
— Машенька, ты странно рассуждаешь, — голос Ивана терпеливым стал, каким бывает голос взрослого, ребенку очевидные вещи объясняющего. — Чтобы дом купить, деньги нужны. Чтобы деньги получить, квартиру продать нужно. Риелтор недвижимость оценить должен, фотографии сделать, описание составить, на это все время требуете. Разве не логично заранее все подготовить?
— Логично, — согласилась Мария, действительно глупой себя чувствуя. — Прости, просто… голова плохо работает.
— Это беременность, солнышко, — голос мгновенно мягким стал. — Поэтому и хорошо, что я рядом, буду обо всем за двоих думать. Тебе сейчас главное — себя и малыша беречь.
После разговора Мария чай пила и думала. Логика Ивана безупречной была. Действительно, если переезжать решили, то заранее все просчитать и подготовить нужно. Но почему ощущение такое, что поезд, в который села, скорость набирает, а тормозов у него нет?
В шесть вечера к ней домой пришли Иван и женщина лет сорока пяти, представившаяся Еленой Викторовной, руководителем отдела элитной недвижимости.
— Замечательная квартира! — воскликнула риелтор, едва порог переступив. — Сталинка, высокие потолки, историческая планировка. И район потрясающий! Такие квартиры нарасхват.
Профессионально комнаты осматривала, замеры делала, каждый угол фотографировала. Мария за ней как тень следовала, слушая профессиональную болтовню о квадратных метрах, инфраструктуре и рыночной стоимости.
