— Алексей, — хриплый голос отца едва пробивался сквозь писк медицинского оборудования, — я знаю, что времени почти не осталось. Нужно тебе кое-что сказать.
Алексей Петрович стиснул зубы. Отец позвал его спустя годы отчуждения лишь для того, чтобы облегчить душу перед смертью? Типично. Всю жизнь думал только о себе.
— Говори, — коротко бросил он, не приближаясь к больничной койке.
— У тебя есть сестра. Её зовут Мария. Ей двенадцать. Я прошу, найди её… — Виктор Иванович закашлялся, на губах выступила пена. — Её мать — Елена. Вы же встречались когда-то, помнишь? Адрес в моём бумажнике. Обещай, что поможешь им.
Комната поплыла перед глазами Алексея. Елена? Его бывшая девушка? Двенадцать лет? Значит, пока мать Алексея ухаживала за больным отцом, тот завёл интрижку на стороне?
— Ты предал мать? — голос Алексея дрожал от ярости. — И теперь хочешь, чтобы я…
Он не договорил. Монитор рядом с кроватью издал пронзительный сигнал, и в палату вбежали медсестры.
Тридцать минут спустя врач официально объявил о смерти Виктора Ивановича Соколова.
Тусклый свет вокзальных фонарей размывал очертания знакомого с детства привокзального сквера. Алексей прошёл мимо облупившейся стелы с надписью «Добро пожаловать в Красногорск» и тяжело вздохнул. Десять лет он не возвращался в родной город, а теперь приехал только из-за похорон.
Он тряхнул головой, прогоняя непрошеные мысли. Развод, смерть отца, эта дикая просьба — словно сама судьба насмехалась над ним. Сорок лет, а что он имеет? Съёмную квартиру в Москве, сына, которого видит раз в месяц, и работу, занимающую всё свободное время.
А теперь ещё и сестра-подросток, о которой он узнал за пять минут до смерти отца.
Такси подъехало к обшарпанной пятиэтажке. Алексей расплатился и, вглядываясь в знакомые подъезды, медленно двинулся к дому, где прошло его детство. Уже стемнело, но в окнах горел свет, и от этого становилось немного теплее на душе.
Входная дверь открылась, не дожидаясь звонка.
— Лёшенька! — Тамара Васильевна, постаревшая, но всё такая же прямая и статная, распахнула объятия.
Он прижал мать к себе, уткнувшись носом в седые волосы. От неё пахло знакомым с детства ванильным печеньем и какими-то лекарствами.
— Мама, как ты?
— Как я могу быть? — она отстранилась, вытирая глаза кончиком платка. — Сорок семь лет вместе прожили… А теперь одна осталась.
Алексей помог ей донести сумку до кухни. В квартире ничего не изменилось: тот же сервант с хрустальными рюмками, тот же диван, накрытый вязаным пледом, те же фотографии на стенах — молодые родители, маленький Алексей, семейный отдых на море. Идеальная семья. Большая ложь.
— Завтра в десять утра, в городском крематории, — тихо произнесла мать, опускаясь на табурет. — Все наши будут. И с завода многие придут попрощаться.
Алексей кивнул, не зная, что сказать. Как он мог сейчас рассказать ей правду? Или может, она уже знает? За годы супружества трудно скрыть измену. А может, отец признался ей перед смертью?
— Мам, — начал он осторожно, — отец… перед смертью тебе ничего не говорил?
Тамара Васильевна подняла на него уставшие глаза.
— О чём ты, сынок?
Он замялся.
— Ни о чём. Просто спросил.
— Последние дни он уже почти не разговаривал. Только всё просил тебя позвать. Хорошо, что ты успел приехать. Это важно.
Алексей отвёл взгляд. Что важно? Выслушать предсмертное признание предателя? Узнать о существовании сестры и взвалить на себя новую ответственность?
— Может, чаю? — Тамара Васильевна поднялась, привычно засуетившись у плиты.
— Давай, — кивнул Алексей, понимая, что сегодня точно не тот день, чтобы раскрывать матери правду.
Стояла середина марта. Небо затянули серые облака, и робкое весеннее солнце лишь изредка пробивалось сквозь тяжёлую пелену. Ветер гнал по асфальту прошлогодние листья, напоминая о том, что тепло ещё не скоро.
— Виктор Иванович всегда был примером для нас, — говорил седой мужчина, которого Алексей смутно помнил по отцовским рассказам. Кажется, главный инженер с завода. — Ответственный работник, хороший товарищ, семьянин. Сорок пять лет на одном предприятии — это ли не доказательство верности и преданности?
Верности? Преданности? Алексей горько усмехнулся про себя. Если бы вы знали…
Тамара Васильевна стояла рядом, гордо подняв голову. Крепкая женщина. Всю жизнь проработала бухгалтером, вырастила сына, поддерживала мужа. А он? Просто взял и предал её, завёл ребёнка на стороне.
Алексей покосился на бумажник отца, который сжимал в руке. Там, в маленьком боковом кармашке, лежал сложенный листок с адресом. С адресом Елены и его сестры Марии.
После кремации собрались в небольшом кафе недалеко от крематория. Алексей молча сидел рядом с матерью, машинально кивая на соболезнования. В голове крутились обрывки мыслей.
Знала ли мать об измене? Как отреагирует, когда узнает? Стоит ли вообще искать эту Елену и её дочь? Может, просто уехать обратно в Москву и забыть обо всём как о страшном сне?
Но что-то внутри не давало покоя. Детское фото отца на одном из венков — тот же разрез глаз, те же скулы, что и у Алексея. Интересно, похожа ли на них Мария?
— Сынок, — Тамара Васильевна тронула его за рукав, — ты слышишь меня?
— Прости, мам, задумался.
— Люди расходятся. Поедем домой?
Он поднялся, помогая матери надеть пальто.
— Мам, у меня ещё есть дела в городе. Я заеду позже, хорошо?
Она устало кивнула.
— Конечно, ты взрослый человек. А я Валю попрошу побыть со мной, не хочу одна оставаться.
Валя — соседка по площадке, Алексей смутно помнил пожилую женщину с добрыми глазами. Хорошо, что у матери есть поддержка.
Адрес привёл его на окраину города, в район типовых девятиэтажек, построенных в конце восьмидесятых. Подъезд без домофона, обшарпанные стены, запах кошек и готовящегося борща. Как она здесь живёт? На что?
Алексей медленно поднялся на пятый этаж и, сверившись с записью, позвонил в дверь с облупившейся краской.
Открыла женщина с усталым лицом и настороженным взглядом. Елена? Неужели это она? Алексей помнил её совсем другой: весёлой хохотушкой с ямочками на щеках, студенткой филфака, мечтавшей о карьере переводчика. Они встречались несколько месяцев, потом разошлись — обычная история студенческой любви.
— Алексей? — она ахнула, прикрыв рот ладонью. — Боже мой, это ты?
— Здравствуй, Лена.
Она замерла в дверном проёме, не решаясь пригласить его войти.
— Зачем ты здесь? — тихо спросила она, и в её голосе Алексей услышал страх.
— Отец умер три дня назад, — сухо ответил он. — Перед смертью он рассказал мне о… Марии.
Елена побледнела и тяжело оперлась о дверной косяк.
— Господи, почему сейчас? — прошептала она. — Всё эти годы ни слова, и вдруг…
— Можно войти? — прервал её Алексей. — Или будем на лестнице обсуждать?
Она отступила, пропуская его в тесную прихожую.
— Проходи на кухню, — сказала она, выпрямляясь и вновь беря себя в руки. — Маша в школе, вернётся через час.
Квартира оказалась маленькой и скромной, но чистой. На кухонном столе лежали тетради — видимо, Елена проверяла школьные работы.
— Значит, стала учителем, — заметил Алексей, опускаясь на табурет.
— Да, в средней школе. Литература, русский язык, — она отвернулась к плите. — Чай будешь?
— Не нужно, — резко ответил он. — Давай без церемоний. Расскажи мне всё.
Елена вздохнула и села напротив.
— Что именно тебя интересует?
— Всё! Когда это началось? Как долго продолжалось? Почему ты решила родить? Почему не сказала мне? — вопросы вырывались из него, как из пулемёта.
— Тебе? — она удивлённо подняла брови. — А при чём тут ты?
— Он был моим отцом! — почти выкрикнул Алексей. — Ты была моей девушкой! А потом… — он не смог закончить фразу.
— Постой, — Елена нахмурилась. — Ты что, думаешь, у нас был роман, когда вы встречались? Боже, нет! Это случилось намного позже.
Алексей замолчал, пытаясь осмыслить её слова.
— Когда именно?
— В 2002-м, — тихо ответила она. — Я работала на заводе секретарём, нужны были деньги… Мы несколько раз пересеклись с твоим отцом на совещаниях. Потом он пригласил меня в ресторан. Сказал, что хочет помочь. Я была так наивна… — она горько усмехнулась. — Я тогда не знала, что он женат. Он не носил кольца, ничего не говорил о семье.
— И что, ты не могла узнать? В маленьком городе?
— Я только вернулась из Москвы, где пыталась найти работу переводчиком. Никого здесь не знала. А когда узнала… было уже поздно. Я была беременна.
Алексей покачал головой, пытаясь собрать осколки истории воедино.
— И он… помогал вам все эти годы?
— Да, — кивнула Елена. — Деньги присылал регулярно. Иногда приходил, когда Маша была маленькой. Потом всё реже. Последний раз был полгода назад.
— А Маша? Она знает, кто её отец?
— Знает, — твёрдо ответила Елена. — Я никогда не врала ей. Она знает, что у неё есть отец, который не может быть с нами, но любит её. И знает, что у неё есть брат.
Брат. Алексей вздрогнул от этого слова.
— Она знает обо мне?
— Конечно. Виктор показывал ей твои фотографии, рассказывал о тебе. Она всегда хотела с тобой познакомиться.
Алексей почувствовал, как к горлу подкатывает комок. Всё это время, пока я винил отца в холодности, в отстранённости, он тайно навещал свою вторую семью. Строил вторую жизнь.
— Зачем ты пришёл, Алексей? — Елена смотрела на него внимательно. — Что ты хочешь от нас?
Он не знал, что ответить. Действительно, зачем? Чтобы убедиться, что отец предал их семью? Чтобы посмотреть на свою сестру? Чтобы помочь?
— Отец просил меня найти вас, — наконец сказал он. — Просил помочь.
Лицо Елены дрогнуло.
— Мы не нуждаемся в помощи. Я работаю, у нас всё есть.
— Но Виктор помогал вам финансово, так? Теперь этой помощи не будет.
— Справимся, — упрямо ответила она. — Мы не побираемся.
В этот момент в дверь позвонили.
— Это Маша, — тихо сказала Елена, поднимаясь. — Она вернулась из школы.
Алексей замер, внезапно осознав, что сейчас впервые увидит свою сестру. Что я ей скажу? Как себя вести?
В прихожей послышались голоса, потом быстрые шаги, и на кухню вбежала девочка-подросток с длинными тёмными волосами, заплетёнными в косу.
— Мама, я пятёрку получила за контрольную по… — она запнулась, увидев незнакомца.
Алексей медленно поднялся. Перед ним стояла девочка — его сестра — и в её глазах он увидел то, что поразило его до глубины души. Это были глаза его отца, его собственные глаза. Она действительно его дочь, моя сестра.
— Маша, это… — начала Елена, но девочка перебила её.
— Ты Алексей, да? — она шагнула вперёд, глядя на него с невероятной прямотой. — Мой брат?
Он не смог ответить, просто кивнул, чувствуя, как что-то ломается внутри. Всё это время у меня была сестра. Всё это время она знала обо мне. А я даже не подозревал.
— Папа говорил, что ты очень умный, — продолжала Маша, подходя ближе. — И что ты похож на дедушку. А я похожа на тебя, смотри! — она указала на свои глаза. — Папа всегда говорил, что у нас одинаковые глаза!
Её непосредственность, её детская радость от встречи оглушили Алексея. Он ожидал увидеть испуганного ребёнка, а перед ним стояла уверенная в себе девочка, которая, похоже, давно ждала этой встречи.
— Да, — хрипло сказал он, — очень похожи.
— Маша, — мягко сказала Елена, — пойди переоденься. Мы с Алексеем поговорим, а потом поужинаем вместе, хорошо?
Девочка кивнула, окинула Алексея ещё одним внимательным взглядом и выскочила из кухни.
Повисла тишина.
— Она… — Алексей откашлялся, пытаясь справиться с эмоциями, — она знает, что Виктор умер?
— Да, — тихо ответила Елена. — Я сказала ей три дня назад. Она очень переживает, но держится.
— Какие у них были отношения?
— Сложные, — вздохнула Елена. — Он любил её, это несомненно. Но всегда на расстоянии. Приходил раз в месяц, иногда реже. Звонил по телефону. Дарил подарки. Но никогда не был настоящим отцом.
Как и мне, — подумал Алексей. Он всегда был где-то далеко, даже когда находился рядом.
— Я правда не знаю, зачем ты пришёл, — продолжила Елена. — Если из чувства долга, то не стоит. Мы справимся сами.
— А если не из чувства долга? — неожиданно для себя спросил Алексей. — Если я действительно хочу помочь?
Елена долго молчала, разглядывая свои руки.
— Тогда, — наконец сказала она, — Маше нужен брат больше, чем нам нужны деньги.
Вечером Алексей вернулся к матери. Она сидела в кресле, перебирая старые фотоальбомы.
— Вот, смотрю на нас молодых, — тихо сказала она, не поднимая глаз. — Какими же мы были счастливыми, Лёша.
Он опустился рядом с ней на диван, сжимая в руке телефон с только что сохранённым номером Елены.
— Мам, — он глубоко вздохнул, — мне нужно тебе кое-что рассказать.
Она подняла на него уставшие глаза.
— О чём, сынок?
— О папе. И о… его дочери.
Тамара Васильевна долго молчала, не меняя выражения лица. Потом медленно закрыла альбом.
— Ты думаешь, я не знала? — её голос звучал удивительно спокойно. — Думаешь, он мог что-то скрыть от меня за сорок семь лет брака?
Алексей оторопел.
— Ты знала о Маше? О Елене?
— Узнала двенадцать лет назад, — она горько усмехнулась. — Он никогда не умел врать. Начал задерживаться, прятать телефон, носить новые рубашки. Я проверила его телефон. Нашла сообщения.
— И ты… простила его?
Тамара Васильевна покачала головой.
— Не сразу. Я собрала вещи, хотела уйти. Но потом… Куда я могла уйти? Кому я была нужна, старая женщина? А он плакал, просил прощения. Говорил, что это была минутная слабость.
— Но ребёнок…
— Девочка ни в чём не виновата, — твёрдо сказала Тамара Васильевна. — Я сказала ему, что он должен помогать ребёнку. Это его долг.
Эта женщина, думавшая о чужом ребёнке, когда её муж ей изменил… Откуда у неё столько силы? Столько достоинства?
— Ты знаешь, что я встретился с ними сегодня?
— Догадалась, — кивнула мать. — Он перед смертью всё просил тебя о чём-то. Я подумала, что, возможно, речь о них.
— Маша… очень похожа на нас, — тихо сказал Алексей. — Те же глаза…
— И ты будешь ей помогать? — в голосе матери не было осуждения, только усталость.
— Не знаю, — честно ответил он. — Но я не могу просто так уехать и забыть о ней. Она моя сестра.
Тамара Васильевна долго молчала, глядя на фотографию, где они с Виктором были совсем молодыми.
— Приведи её как-нибудь, — наконец сказала она. — Я хочу познакомиться с ней.
Шесть месяцев спустя
Кладбище утопало в осенней листве. Жёлтые и красные листья устилали дорожки между могилами, а ветер лениво перебирал ветви деревьев, роняя на землю новые.
Алексей стоял перед скромным памятником, держа за руку Машу. Двенадцатилетняя девочка серьёзно смотрела на фотографию отца.
— Он был хорошим человеком? — тихо спросила она, поднимая глаза на брата.
Алексей помедлил с ответом.
— Он был… обычным человеком, — наконец сказал он. — Со своими слабостями и ошибками. Но я думаю, он любил нас. По-своему.
Маша кивнула, принимая этот ответ.
Позади них стояли Елена и Тамара Васильевна. За эти месяцы две женщины, связанные общим горем и общим мужчиной, нашли в себе силы не только разговаривать, но и поддерживать друг друга.
— Идёмте, — сказала Тамара Васильевна, когда они положили цветы на могилу. — Я приготовила обед.
Они медленно пошли к выходу с кладбища. Маша забежала вперёд, что-то увлечённо рассказывая бабушке. Бабушке, которую она обрела только после смерти отца.
Елена шла рядом с Алексеем.
— Спасибо, — тихо сказала она. — За всё, что ты делаешь для нас.
Он пожал плечами.
— Это не благотворительность, Лена. Она моя сестра. Вы моя семья.
И это была правда. За эти месяцы он приезжал из Москвы каждые выходные, помогал Маше с уроками, обсуждал с матерью ремонт в квартире Елены, устроил сестру в хорошую гимназию.
Ирония судьбы — смерть отца, разрушившая иллюзию о счастливой семье, подарила ему новую семью, настоящую, без лжи и недомолвок.
— Мама спрашивала о твоём переезде, — заметил он, помогая Елене перешагнуть через лужу. — Ты подумала?
Она вздохнула.
— Переезд в Москву — это серьёзно. Новая школа для Маши, новая работа для меня… Я не знаю, готовы ли мы.
— В твоём районе нет перспектив, — мягко сказал Алексей. — А в Москве я смогу помочь с работой. И жить будете рядом со мной.
— Посмотрим, — уклончиво ответила она, но он видел, что она уже почти согласна.
Впереди Маша о чём-то увлечённо рассказывала Тамаре Васильевне, размахивая руками. Смех девочки звенел в осеннем воздухе, а её длинная коса подпрыгивала в такт шагам.
Удивительно, — подумал Алексей, глядя на них, — как из такой боли, из такого предательства может родиться что-то хорошее.
И впервые за долгое время он почувствовал благодарность к отцу — не за его ошибки, но за последнюю просьбу, которая изменила их жизни.
— Идём быстрее! — крикнула Маша, оборачиваясь. — Бабушка обещала научить меня печь её фирменный пирог!
Алексей улыбнулся и ускорил шаг, чувствуя, как прошлое постепенно отпускает его, а будущее, несмотря на все сложности, вдруг стало казаться не таким пустым и одиноким.
