никита— Будет по-моему, или ты пожалеешь, — Степан Иванович гнусно усмехнулся. — Думаешь, кто-то тебе поверит? Ну хватит ломаться, будь хорошей девочкой.
— Уходите, прямо сейчас, — мой взгляд не предвещал ничего хорошего, как у загнанной в угол крысы.
— Вот так, значит? Ну смотри, ты сама выбрала, — дядька мужа погрозил мне пальцем и подмигнул.
Мерзко так, со значением
В тот день, когда Степан Иванович остановил меня на кухне, я нарезала салат. Не то чтобы это имело какое-то значение… Но я именно нарезала, мелко-мелко. Помидоры, огурцы — ничего особенного. Обычный весенний салат. Игорь любил такие, наверное, поэтому я и старалась.
Я не услышала, как он вошел. Вот только что на кухне никого не было, и вдруг — стоит прямо за спиной. Близко-близко. Я, конечно, вздрогнула.
— Ты чего дергаешься? — спросил он и засмеялся. — Я просто мимо проходил. А ты тут колдуешь.
А потом… Потом он положил свою руку мне на плечо. Так, знаете… не дружески. По-другому. И я замерла. Ножик замер в моей руке над разделочной доской.
— Слушай, Кристина… — он произнес это тихо, но как-то, с такой интонацией…
— А что ты все время от меня убегаешь, а? Мы же, считай, родственники теперь.
Я сделала шаг в сторону очень аккуратно, даже не посмотрела на него, если честно.
— Степан Иванович, я салат делаю, — сказала я спокойно. — К ужину.
Он не ушел, наоборот, сделал шаг вперед.
— Знаешь… — он опять засмеялся, но как-то странно. — У нашего Игорька всегда был хороший вкус. Да и… У дяди тоже ничего.
Вот именно тогда я и посмотрела на него прямо. И увидела, что Степан Иванович улыбался, но глаза… Глаза были серьезные и холодные.
— Ну вот зачем так? — я опять попыталась отойти. — Неудобно как-то.
— Кому неудобно? — он прислонился к столу. — Мне удобно… Тебе тоже удобно будет. Ты же умная девочка. Понимаешь, кто я в этой семье.
Я промолчала, но внутри все сжалось. Он принял мое молчание за согласие и шагнул еще ближе.
— Давай так, — он уже шептал, — ты не строишь из себя… Это… Девчонку невинную. А я, ну… Буду полезен. Игорек, знаешь, он ведь на повышение метит. Я словечко могу нужным людям замолвить.
Я отступила резко, почти уперлась в стену.
— Нет, — сказала я громко. — Никогда.
Знаете, что он сделал? Рассмеялся, громко. А потом пожал плечами и сказал:
— Ну смотри… Пожалеешь.
Он вышел, а у меня руки затряслись так, что я выронила нож. Грохот получился ужасный.
Когда я вышла замуж за Игоря, мне казалось, что вот оно, повезло. Семья у него… Ну, знаете, такая… настоящая, шумная, дружная. Они собирались каждое воскресенье, свекровь Людмила Сергеевна готовила что-нибудь этакое, Алена, сестра Игоря, приносила десерты, дядя Степан травил анекдоты. А я… Была новенькой.
Старалась, смеялась над тупыми шутками, которым триста лет. Помогала на кухне. Училась быть своей, и мне казалось, что получалось.
Где-то неделю я ходила как оглушенная. И все думала, может, показалось? Может, я чего-то не так поняла? Люди же часто придумывают, додумывают. И я, наверное, тоже.
С другой стороны… Нет, не показалось. Я же не глупышка, у меня образование есть. И опыт жизненный.
В воскресенье мы опять собрались все вместе. И Степан Иванович тоже пришел как ни в чем не бывало. Шутил, рассказывал про какую-то поездку на рыбалку и все поглядывал на меня. А я… Я специально села с другого края стола подальше от него.
После обеда все как-то разбрелись. Кто телевизор смотреть, кто на балкон покурить. А я осталась на кухне посуду убирать, и тут он снова появился. Один, и дверь прикрыл.
— Ну что, подумала?
Он так это сказал… Буднично. Как будто мы про погоду говорили или про курс доллара. Я стала собирать тарелки, быстро-быстро.
— Степан Иванович, — я старалась говорить твердо, — я же все сказала. Нет.
Он подошел и как-то резко схватил меня за руку. Больно.
— Ты, кажется, не понимаешь.
У него даже голос изменился. Стал такой… противный.
— Ты тут кто? Никто. А я — часть этой семьи с тех пор, когда тебя еще в проекте не было.
Я попыталась высвободить руку, он не отпускал.
— Сейчас ты строишь из себя… Это… Цацу. А потом что? Я скажу, что ты сама на меня вешалась. Кому поверят? Думаешь, тебе? — он засмеялся. — Наивная.
Не знаю, откуда что взялось, но я вдруг почувствовала такую ярость.
— Отпустите! — я дернула руку. — И выйдите отсюда сейчас же!
Я даже не узнала свой голос, Степан Иванович удивился. Действительно удивился. И отпустил мою руку.
— Что тут у вас? — дверь открылась, и вошла Алена.
Я замерла, Степан Иванович тоже. А потом он улыбнулся такой мерзкой улыбкой.
— Да вот, объясняю новенькой, как у нас в семье заведено, — сказал он. — А она нервничает чего-то.
Алена посмотрела на меня странно, потом на Степана. Взяла из шкафа какую-то чашку и вышла.
А я стояла и понимала, что все только начинается.
В тот же вечер я купила диктофон. Маленький такой. И поставила на запись в следующее воскресенье, как только увидела, что Степан Иванович опять идет на кухню один.
Он не разочаровал.
— Я ведь могу и по-плохому, — сказал он, когда я в третий раз отказала. — Хочешь, Игорьку скажу, что ты с кем-то шашни крутишь? А могу и похуже придумать. Компромат, знаешь… Он всегда найдется.
Он еще много всего говорил. Мерзкого, отвратительного. А я стояла и записывала.
Потом начался ад, настоящий такой московский ад. Знаете, он ведь слово сдержал. Степан Иванович. Действительно превратил мою жизнь в кошмар. Только делал это… Как бы это объяснить… Аккуратно. По чуть-чуть. Капля за каплей.
Сначала я заметила, что свекровь как-то странно на меня смотрит. Не зло, нет. Скорее опасливо, с подозрением. Она перестала спрашивать, как у меня дела в салоне. Перестала делиться рецептами, раньше мы могли по полчаса обсуждать, как правильно делать плов или запекать мясо. А теперь – ничего.
Я пыталась заговорить с ней сама:
Потом Алена. Знаете, мы ведь с ней неплохо общались. Ходили даже по магазинам вместе пару раз. Она веселая такая… Была. А тут встречаю ее в коридоре, говорю:
— Привет! Как дела?
А она только кивает. И мимо, даже не улыбнулась. Как будто я… Не знаю… Прокаженная.
Но самое страшное… Игорь. Мой муж. Он стал задерживаться на работе. Все позже и позже приходил. А когда вернется, сразу в душ. Потом ужинал молча и за компьютер. Будто не мог находиться со мной в одной комнате.
Я все думала, может, усталость? Правда на работе запара? У него же там этот, проект новый. Но нет, дело было не в работе.
Однажды вечером я не выдержала. Подошла, обняла его сзади, пока муж сидел за компьютером. А он дернулся. Как от удара. И я увидела, что на экране… Какая-то программа, где отслеживают телефонные звонки, мои.
— Ты что, следишь за мной? — я даже голос сорвала от неожиданности.
Он не ответил, просто закрыл программу и ушел на кухню. Я пошла за ним.
— Игорь, что происходит? — я старалась говорить спокойно. — Почему вот это все?
Он смотрел в пол. Потом вдруг поднял глаза, и я не узнала его взгляд. Такой чужой.
— А ты не знаешь? — спросил он тихо.
— Нет! — я почти кричала. — Не знаю! Объясни мне, пожалуйста!
Он отвернулся. Молчал долго, потом вздохнул.
— Дядя Степан сказал… — начал он, и у меня внутри все оборвалось. — Он сказал, что ты… Что у тебя кто-то есть. И что ты сама к нему приставала, а когда он отказал, стала… Ну… Мстить. Наговаривать всякое.
Я слушала и не верила своим ушам. Это был какой-то сюрреализм. Абсурд.
— И ты поверил? — я спросила так тихо, что сама себя еле слышала. — Ты поверил ему? А не мне? Даже не спросил, не выслушал, просто поверил этому старому…
Игорь опять опустил глаза.
— Я не знаю, кому верить, — сказал он. — Я вообще ничего не понимаю. Дядя Степан, он всегда был… Ну… Честным. Правильным, настоящим мужиком, мать его в пример ставила. А тут такое…
Я стояла и слушала, как рушится моя жизнь, семья. То, что я строила… Все из-за какого-то мерзкого старика, которому не понравилось, что девчонка посмела сказать ему «нет».
— А меня ты спросить не хочешь? — я не узнавала свой голос. — Может, я тоже что-то скажу?
— Да что ты скажешь? — он вдруг повысил голос. — Что все не так? Что он врет? Так он уже опередил тебя! Сказал, что будешь все отрицать!
Я села на стул, ноги не держали.
— Ты ведь и правда мне не веришь, — я не спрашивала, констатировала.
Он не ответил. И это было больнее всего.
Через час Игорь ушел. Сказал, переночует у друга, подумает. А я достала телефон, на который уже скинула тот диктофонный файл. И прослушала запись. Пять минут мерзости, угроз и шантажа. Дяди Степана, который «по-отечески» предлагал мне интрижку, а потом обещал уничтожить, если откажусь.
Настоящий голос, четко звучащие слова, никакой двусмысленности, только правда.
И я решила — хватит. Ему это с рук не сойдет.
Знаете… Решить-то я решила. А что делать дальше, не очень понимала. Вот так вот, сидела на кухне. Ночь уже, муж ушел, квартира пустая.
Представьте, месяц назад я была счастлива. Работа, которую я любила. Муж… С ним мы… Ну, знаете, как в фильмах, завтрак вместе, звонки среди дня просто так, планы на выходные. И семья его — вроде как наша теперь. Все было нормально.
А теперь что? Кому я могла рассказать? Свекрови? Она бы не поверила. Алене? Тоже нет. Игорю? Так он уже сделал выбор.
И тут зазвонил телефон. Я аж подпрыгнула от неожиданности. Взглянула — номер Игоря. Сердце забилось быстро-быстро.
— Алло? — я старалась, чтобы голос звучал нормально.
— Это я, — сказал он.
И замолчал.
— Я знаю, — ответила я.
И тоже замолчала.
Он вздохнул громко, я слышала его дыхание в трубке.
— Я тут говорил с Пашкой, — наконец произнес он. — Ну, рассказал ему все… А он… Знаешь, что он сказал?
— Нет, — я почему-то шептала.
— Он сказал — попроси доказать. Если она, если ты ни при чем, должны быть доказательства. Типа… Логично же?
Я вдруг рассмеялась. Громко, неудержимо.
— Доказательства? — я все смеялась, хохотала. — У меня есть доказательства! Просто отличные! Только ты ведь не спрашивал!
— В смысле? — он явно растерялся.
— Приезжай домой. Сейчас я тебе все докажу.
Он приехал через полчаса. Вошел осторожно, как будто не домой пришел, а в чужое место. Я ждала его на кухне с телефоном в руках.
— Садись, — сказала я. — И слушай.
И включила запись.
Я не смотрела на него, пока звучал голос его дяди. Уставилась на улицу. Конец апреля. Деревья уже зеленели. И небо было… Ну, знаете, такое весеннее, синее-синее. А потом запись закончилась, и я посмотрела на Игоря.
Его лицо… Я никогда не видела, чтобы человек так бледнел. Он сидел, вцепившись в край стола, и смотрел в одну точку.
— Я думал… — начал он и остановился, закрыл глаза. — Я правда думал…
— Я знаю, — сказала я.
И впервые за этот кошмарный месяц почувствовала что-то вроде уверенности.
— Теперь — твой ход.
В воскресенье я сидела за большим столом в гостиной Людмилы Сергеевны и чувствовала…. Будто это не я, а кто-то другой. Со стороны все выглядело, как обычно, воскресный обед, семья в сборе. Степан Иванович напротив что-то рассказывает, громко смеется. Алена с телефоном под столом. Свекровь разливает борщ. Игорь молчит.
Мы с ним договорились, я включу запись сама, когда решу, что пора. Он не будет вмешиваться до определенного момента.
— А вот Кристина у нас что-то притихла, — вдруг сказал Степан Иванович, глядя на меня. — Язык проглотила?
Я подняла глаза, посмотрела прямо на него. Он ухмыльнулся, самодовольно, уверенно. Ему ведь все сошло с рук…
— Нет, — я улыбнулась. — Я просто вас слушала.
— Да уж, слушать надо старших, — он поднял рюмку. — За это и выпьем!
Людмила Сергеевна звякнула ложкой. Она не смотрела на меня. И я вдруг поняла — свекровь знает. Ну… Не всю правду, но что-то она знает. Степан Иванович это проворачивает не впервые. И свекровь уже выбрала сторону. Не мою.
— А вы знаете, — я вдруг заговорила, и все замерли, — я правда вас слушала, Степан Иванович. И даже записывала.
В комнате стало очень тихо, Игорь напрягся. А Степан просто смотрел и продолжал улыбаться.
— Чего это вдруг? — спросил он с нарочитым весельем. — Или ты это… Мемуары пишешь?
— Нет, — я достала телефон. — Я правду записываю, для истории.
И нажала на кнопку. Его голос, хриплый, с характерной картавостью, заполнил комнату:
– Ты, значит, девчонку из себя строишь? Думаешь, я не справлюсь? Слушай сюда… Я Игорьку такое про тебя расскажу, мало не покажется! Думаешь, он тебе поверит? Мне, родному дяде, или тебе? Ты вообще кто такая? Ноль… пустое место. А я, я его с пеленок знаю…
Людмила Сергеевна закрыла рот рукой, Алена выронила телефон. А Степан… Степан сидел, не двигаясь, будто окаменел. Потом он дернулся и заговорил, быстро, сбивчиво:
— Это монтаж… Чушь… Я никогда… Это она все…
— Замолчи, — сказал Игорь негромко, но его голос прозвучал как выстрел. — Просто замолчи.
Он встал, высокий, прямой, подошел к Степану и посмотрел на него сверху вниз.
— Ты больше никогда, слышишь? Никогда не переступишь порог нашего с Кристиной дома. А если попытаешься, я обнародую эту запись. Всем разошлю, дружкам твоим, на работу, на радио оплачу, пусть транслируют, понял? У них же тоже жены есть и дочери.
Степан оттолкнул стул, он был бледен.
— Вы ей верите? — он обвел взглядом всех. — Этой…
— Убирайся, — только и сказал Игорь.
Степан Иванович больше не приходит к нам, вообще нигде не появляется. Людмила Сергеевна звонит каждый день, теперь мы вместе готовим. Она учит меня печь свой фирменный курник.
Алена заходит в гости без предупреждения, приносит журналы. А мы с Игорем… У нас теперь действительно семья. Настоящая.