— Галина Петровна, да что вы мучаетесь с этими квитанциями! — Людмила ворвалась в квартиру, едва дождавшись ответа на стук. — Дайте мне доверенность, я всё сама оплачу!
Галина Петровна вздрогнула, едва успев прикрыть халат. Соседка стояла в прихожей с пакетами, источая запах дешёвых духов и энергию человека, который точно знает, что делать.
— Людочка, милая, да как же так неожиданно… — пробормотала старушка, поправляя растрёпанные седые волосы.
— А что тут неожиданного? — Людмила прошла в комнату, не снимая куртки. — Вчера видела, как вы у почты стояли с этими бумажками. Час торчали! В вашем возрасте, Галина Петровна, это просто издевательство над собой!
— Да там такие очереди, а девочки молодые, они не понимают… — Галина Петровна растерянно сжала в руках квитанцию за электричество. — Они говорят быстро, а я не успеваю…
— Ну конечно не успеваете! — Людмила присела на край дивана, участливо покачивая головой. — Я вот сама работаю с документами каждый день, в больнице-то всё через бумажки. Для меня это как семечки щёлкать. А вы что, будете каждый месяц себя мучить?
Старушка замялась, переминаясь с ноги на ногу. В глазах её мелькнула надежда, смешанная с сомнением.
— Людочка, а не будет ли это вам в тягость? У вас ведь работа, заботы свои…
— Галина Петровна! — Людмила театрально всплеснула руками. — О чём вы говорите? Мы же соседи! Сколько лет рядом живём? Я не могу спокойно смотреть, как вы страдаете из-за всей этой волокиты!
— Но доверенность… это же серьёзно, — тихо проговорила Галина Петровна.
— Серьёзно? — Людмila расхохоталась. — Да что там серьёзного? Простая формальность! Написали бумажку, и я хожу в банк вместо вас. Никто даже не спросит лишнего. А вы сидите дома, чай пьёте, сериалы смотрите. Разве не красота?
Галина Петровна медленно кивнула. В последние месяцы поход в банк превращался для неё в настоящее испытание. То автомат не понимает её карточку, то в очереди злятся, что она медленно считает деньги, то объясняют что-то про новые правила, от которых голова идёт кругом.
— А сколько это… в смысле, вам за хлопоты… — осторожно начала она.
— Галина Петровна! — возмутилась Людмила. — За какие хлопоты? Мы что, чужие люди? Я же не из корысти! Просто вижу — хорошей женщине трудно, и душа болит. Вы всю жизнь детей учили, добро делали. Теперь моя очередь о вас позаботиться!
В словах соседки звучала такая искренность, что Галина Петровна почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. После смерти Виктора так мало людей проявляли к ней участие. Дети звонили раз в месяц, дежурно спрашивая о здоровье. А тут — живая помощь, заботливые руки.
— Ладно, — тихо сказала она. — Если вы действительно не против… Только как это оформить?
— Да элементарно! — Людмила вскочила с дивана. — Завтра с утра идём к нотариусу, и дело в шляпе! А пока давайте ваши квитанции, я сегодня всё оплачу. Заодно в магазин схожу, молочка свежего возьму, творожка. Видела, у вас холодильник пустоват.
— Людочка, родненькая… — Галина Петровна сжала соседке руку. — Как же мне повезло с вами! Честное слово, будто ангел-хранитель послан!
Людмила лучезарно улыбнулась, но в глазах её мелькнуло что-то хищное, что старушка не заметила.
— Ну что вы, Галина Петровна, — протянула она сладким голосом. — Это я должна вас благодарить. Приятно помогать такому светлому человеку.
На следующий день Людмила появилась с самого утра, бодрая и деловитая.
— Галина Петровна, собирайтесь! — провозгласила она, стуча в дверь. — К нотариусу идём, пока очередей нет!
В нотариальной конторе всё прошло быстро и гладко. Людмила ловко объяснила служащей ситуацию, подсунула нужные бумаги. Галина Петровна только расписывалась там, где показывали, слабо понимая юридические формулировки.
— Ну вот и всё! — довольно сказала Людмила, выходя на улицу. — Теперь вы свободны от этой бюрократической каторги!
По дороге домой они зашли в продуктовый. Людмила заботливо складывала в корзину молоко, творог, печенье.
— Это вам, Галина Петровна, — пояснила она. — А это мне. Пока вместе покупки делаем, и мне удобнее, и вам не тяжело тащить.
— Людочка, да что же вы такая заботливая, — умилилась старушка. — Прямо как дочка родная!
— А у меня материнского тепла в жизни маловато было, — вздохнула Людмила. — Мать рано умерла, отец пил. Может, поэтому я к хорошим людям так тянусь.
В глазах её блеснули скупые слёзы, и Галина Петровна, тронутая до глубины души, крепко сжала соседке руку.
— Знаете что, Людочка? — тихо сказала она. — У меня есть запасные ключи от квартиры. Возьмите на всякий случай. Вдруг мне плохо станет, а вы сможете помочь…
— Ну что вы! — замахала руками Людмила, но ключи взяла. — Не дай Бог, конечно, но для спокойствия… Правильно думаете!
Дома они распаковывали продукты, и Людмила между делом расспрашивала о жизни. Галина Петровна охотно рассказывала про детей, которые живут далеко и приезжают редко, про покойного мужа-инженера, про пенсию, которой едва хватает на самое необходимое.
— А на книжке-то у вас что накопилось? — как бы невзначай поинтересовалась Людмila.
— Да что там накопится, — махнула рукой старушка. — Двадцать тысяч всего. На чёрный день откладываю. Мало ли что…
— Правильно! — горячо одобрила соседка. — Запас карман не тянет! А карточку где держите?
— В тумбочке, с документами, — простодушно ответила Галина Петровна. — ПИН-код на бумажке записан, а то забуду ведь…
— Конечно, конечно, — покивала Людмила. — В нашем возрасте память уже не та.
Следующие две недели Людмила была просто ангелом-хранителем. Оплачивала счета, покупала продукты, даже полы помыла в квартире соседки. Галина Петровна расцвела от такого внимания. Она снова почувствовала себя нужной, защищённой.
— Людочка, — говорила она подругам по телефону, — у меня такая соседка замечательная! Всё делает, ни о чём не просит. Просто золотой человек!
Людмила улыбалась, слушая эти разговоры через тонкую стенку. Всё шло по плану.
Первое, что насторожило Галину Петровну, была банка варенья. Вечером она точно помнила, что поставила её в холодильник — малиновое, домашнее, последняя баночка с дачи. А утром её не было.
— Людочка, — осторожно спросила она, когда соседка пришла с квитанциями, — а вы случайно варенье не брали? Я вчера банку открыла…
— Варенье? — Людмила удивлённо подняла брови. — Галина Петровна, да вы же сами мне вчера говорили: «Людочка, возьми баночку, а то испортится». Неужели забыли?
— Говорила? — растерялась старушка. — Может быть… В последнее время память подводит…
— Ну конечно! — участливо кивнула Людмила. — Это возрастное. Моя тётя тоже такое рассказывала — утром что-то сделает, а к вечеру забудет напрочь.
Галина Петровна нахмурилась. Неприятно было думать, что память начинает изменять. Но варенье действительно могло испортиться…
Через неделю пропала серебряная ложечка — подарок покойного мужа к серебряной свадьбе. Маленькая, изящная, с гравировкой «Г.П. от В.С. — навсегда». Галина Петровна искала её полдня, перевернув всю кухню.
— Людочка, — всхлипывала она, когда соседка зашла узнать, что за шум, — ложечка пропала! Серебряная, памятная! Витя мне дарил…
— Галина Петровна, успокойтесь! — Людмила обняла её за плечи. — Куда она денется? Наверняка где-то завалялась. А может, вы её кому-то дали? Внукам показывали?
— Внуки давно не приезжали, — всхлипнула старушка.
— Тогда точно найдётся! — уверенно сказала Людмила. — Знаете что, я вам помогу искать. Заодно порядок наведём.
Они перерыли всю квартиру. Ложечки не нашли, зато Людмила попутно «помогла» разобрать старые вещи.
— Галина Петровна, да что вы храните это барахло? — возмущалась она, перебирая содержимое шкафа. — Вот эта брошка совсем потемнела, а шарфик поеден молью. Лучше я всё это вынесу, место освободим!
— Но там могут быть ценные вещи, — слабо возразила хозяйка.
— Ценные? — рассмеялась Людмила. — Галина Петровна, если бы они были ценные, вы бы их не в дальний угол складывали! Не переживайте, я всё аккуратно, что надо — оставлю, что хлам — выброшу.
А ещё через несколько дней Галина Петровна обнаружила странность с деньгами. Зайдя в банкомат проверить остаток, она увидела цифру, которая её озадачила. Вместо двадцати тысяч на счету значилось восемнадцать тысяч четыреста рублей.
— Быть не может, — пробормотала она, разглядывая чек. — Я же ничего не снимала…
Дома она достала все чеки, которые приносила Людмила, и стала их изучать. Цифры плыли перед глазами, почерк казался неразборчивым. В коммунальных платежах было трудно разобраться.
— Людочка, — начала она осторожно, когда соседка пришла вечером, — а можно посмотреть чеки за последний месяц? Что-то у меня на карточке…
— Конечно! — живо отозвалась Людмила. — Только я их дома оставила, завтра принесу. А что случилось?
— Да денег меньше стало, чем должно быть…
— Ах, Галина Петровна! — Людмила печально покачала головой. — Вы же сами просили купить вам лекарства дорогие. И продукты подорожали страшно! А потом ещё тот долг соседке снизу отдавали, помните?
— Какой долг? — опешила старушка.
— Ну как же! — удивилась Людмила. — Тамара Ивановна за свет просила, у неё пенсию задержали. Вы так переживали, говорили: «Людочка, помогите ей, я потом отдам»…
Галина Петровна растерянно молчала. Неужели она действительно просила? Голова шла кругом от этих объяснений.
— Не расстраивайтесь, — ласково сказала Людмила. — Это всё возрастное. Давайте я вообще буду все ваши финансы вести? Чтобы вы не путались?
Всё раскрылось случайно. Галина Петровна возвращалась от врача раньше обычного — приём отменили. Поднимаясь по лестнице, она услышала знакомый голос в подъезде.
— Осторожнее! Там хрусталь, не разбей!
Людмила стояла возле мусорных баков с большим пакетом. Рядом с ней крутился какой-то мужчина в спортивной куртке.
— Мам, ты уверена, что это никто не хватится? — спросил он.
— Да кто хватится! — махнула рукой Людмила. — Старая уже совсем, ничего не помнит. А добро пропадает зря!
Галина Петровна замерла, прижавшись к стене. Сердце колотилось так, что, казалось, слышно на весь подъезд.
— Серебро-то там есть? — поинтересовался мужчина.
— Ложечка одна была, я уже сбыла. А тут всякая мелочь — броши, бусы. На рынке возьмут, — ответила Людмила, завязывая пакет.
Галина Петровна не помнила, как добралась до квартиры. Руки тряслись, когда она вставляла ключ в замок. Бабушкины бусы! Мамину брошку с камешками! Как же так?
Через полчаса Людмила постучала в дверь.
— Галина Петровна, это я! Принесла чеки!
— Заходите, — тихо сказала старушка, открывая дверь.
Людмила вошла, весело щебеча о погоде, но осеклась, увидев лицо соседки.
— Людочка, — медленно проговорила Галина Петровна, — а где мои бабушкины бусы? Янтарные, в шкатулке лежали?
— Бусы? — Людмила мгновение растерялась, потом лицо её приняло привычное участливое выражение. — Ах, Галина Петровна! Да вы же сами мне их дали! Помните, говорили: «Людочка, возьмите на память, носите на здоровье»?
— Врёте! — Галина Петровна впервые за много лет повысила голос. — Я вас видела возле помойки! Слышала, как вы с сыном разговаривали!
Людмила секунду молчала, потом её лицо изменилось. Исчезла притворная мягкость, появилось что-то жёсткое, наглое.
— Ну и что? — холодно сказала она. — Докажите!
— Как докажите?! — Галина Петровна всплеснула руками. — Это же мои вещи! Мамины! Бабушкины!
— Ваши? — усмехнулась Людмила. — А доверенность на чьё имя оформлена? А ключи от квартиры у кого? Да я тут хозяйка больше вашего!
— Так нельзя с людьми! — вскричала старушка. — Совесть есть?!
— Совесть? — расхохоталась Людмила. — Галина Петровна, вы живёте в прошлом веке! Сейчас каждый за себя. А вы что думали — я из любви к искусству вокруг вас бегаю? За красивые глаза?
Галина Петровна схватилась за сердце. Людмила продолжала говорить, но голос её доносился как сквозь вату.
— Идите к своим детям жалуйтесь! — злобно бросила соседка. — Только они вас же первые дурой назовут!
Когда Людмила ушла, Галина Петровна дрожащими руками набрала номер сына.
— Андрей, сынок, — прошептала она в трубку, — мне нужна помощь…
— Мама, что случилось? Ты заболела? — голос сына был встревоженным.
— Соседка… она меня обманула… вещи взяла… деньги…
— Что? — голос Андрея резко изменился. — Мама, ты что, доверенность кому-то дала?!
— Да, но она обещала помочь…
— Мама! — заорал сын так, что старушка отдернула трубку от уха. — Ты что, совсем умом тронулась?! Кто просил доверять первой встречной?! Я тебе сколько раз говорил — никому ничего не давай!
— Андрюша, но что же мне теперь делать? — всхлипнула она.
— Что делать? Терпеть! Сама виновата! — рявкнул он. — Мне некогда с твоими глупостями разбираться! У меня работа, семья! А ты тут старческим маразмом страдаешь!
Гудки короткие, частые. Сын повесил трубку.
Дочь отвечала долго, голос её был усталым.
— Мама, я на работе, что случилось?
— Светочка, милая, помоги… меня обокрали…
— Как обокрали? Квартиру взломали?
— Нет, соседка… доверенность… — Галина Петровна сбивчиво рассказала историю.
Молчание. Потом Светлана тяжело вздохнула.
— Мама, ну что же ты наделала… А я что могу? Я же не юрист! Иди в полицию, заявление пиши!
— Светочка, но как же я одна… может, ты приедешь…
— Мама! — резко оборвала дочь. — Мне некогда разбираться с твоими проблемами! У меня дети, работа, кредиты! Ты сама подписывала бумаги, сама давала ключи! Хватит на старости лет ребёнком быть!
И снова гудки.
Галина Петровна медленно положила трубку. За окном сгущались сумерки. В квартире было тихо и пусто. Где-то за стеной слышался смех — это Людмила смотрела комедию по телевизору.
— Кто за это ответит? — прошептала старушка в пустоту. — Я всю жизнь честно работала…
Но ответа не было.
Три дня Галина Петровна не выходила из квартиры. Сидела у окна, смотрела во двор и вздрагивала от каждого звука в подъезде. Телефон звонил — не отвечала. В дверь стучали соседи — молчала.
На четвертый день за дверью раздался знакомый голос:
— Галина Петровна, это Тамара Ивановна снизу! Откройте, пожалуйста!
Старушка неслышно подошла к двери, но не стала открывать.
— Галина Петровна, — продолжала соседка, — я знаю, что вы дома! Людмила рассказала, что у вас проблемы с головой начались. Говорит, вы её в воровстве обвиняете! Как вам не стыдно! Такая хорошая женщина вам помогала!
— Уходите, — тихо сказала Галина Петровна.
— Откройте! Поговорим по-человечески! — Тамара Ивановна застучала в дверь. — Людмила переживает, говорит, вы совсем неадекватная стали!
Галина Петровна отошла от двери и закрыла уши руками. Значит, Людмила уже всем рассказала свою версию. Теперь весь подъезд будет считать её сумасшедшей старухой.
Через неделю кончилась еда. Пришлось выйти в магазин. В подъезде столкнулась с Людмилой.
— О, Галина Петровна! — сладко протянула та. — Как самочувствие? Я так переживала! Тамара Ивановна говорит, вы на меня обижаетесь за что-то…
— Отстаньте от меня, — прошептала старушка, пытаясь пройти мимо.
— Галина Петровна, да что с вами? — Людмила театрально всплеснула руками. — Неужели вы правда верите в свои фантазии? Может, к врачу обратиться? Я провожу, не переживайте!
— Убийца, — тихо сказала Галина Петровна и побежала к выходу.
— Да у неё мания преследования! — громко возмутилась Людмила. — Бедная женщина! Совсем поехала крышей!
В магазине продавщица смотрела с жалостью:
— Галина Петровна, а что это вы так исхудали? И бледная какая…
— Ничего, всё нормально, — быстро ответила старушка, хватая хлеб и молоко.
Дома она заперлась на все замки. Вечером позвонила Светлана.
— Мама, соседи звонят, говорят, ты странно себя ведёшь. Людмила эта переживает, предлагает тебе помочь…
— Светочка, не верь ей! Она воровка! — закричала Галина Петровна.
— Мама, хватит! — устало сказала дочь. — Я разговаривала с ней. Нормальная женщина, адекватная. А ты… мама, может, тебе действительно к психиатру?
— Светлана, я же твоя мать! Как ты можешь не верить?!
— Мама, я устала, — холодно произнесла дочь. — Если будешь продолжать в том же духе, я вообще звонить перестану.
И снова гудки.
Прошёл месяц. Галина Петровна почти не выходила из дома. Покупки делала быстро, рано утром, когда Людмилы не было видно. Деньги на карточке медленно, но верно убывали — доверенность-то действовала.
Как-то вечером, сидя у окна, она увидела знакомую сцену. Людмила стояла возле скамейки и разговаривала с бабушкой Надеждой из соседнего подъезда. Говорила что-то участливо, кивала, сочувственно качала головой.
— Надежда Семёновна такая одинокая, — услышала Галина Петровна через открытую форточку. — Дети далеко, помощи нет. А документы сама не может оформить…
Галина Петровна вскочила, хотела распахнуть окно, закричать: «Беги! Не верь ей!» Но кто поверит сумасшедшей старухе?
Она медленно опустилась на стул и посмотрела на свои дрожащие руки.
— Неужели я сама во всём виновата? — прошептала она в темноту комнаты.
За стеной послышался весёлый смех Людмилы — она смотрела какую-то передачу. А во дворе бабушка Надежда благодарно жала руку своей новой «подруге».
