Олег выключил радио и прислушался.
Тишина.
В его квартире всегда было тихо – уже много лет.
Когда-то он не представлял себе дня без музыки. Жил в звуках, ритмах, мелодиях. Играл, учил, выступал.
Но потом…
Он взглянул на правую руку.
Травма лишила его возможности играть так, как раньше.
Сначала он пытался, потом – боролся, но в конце концов просто оставил это.
Теперь музыка существовала только в записях.
Он встал, прошёлся по комнате, машинально коснулся крышки пианино, которое давно стало просто мебелью.
И вдруг услышал звуки.
Тихие, осторожные.
Пианино.
Кто-то играл.
Он замер.
Звуки доносились из-за стены.
Квартира слева была пустой много лет. Кто-то въехал туда недавно, но Олег не интересовался.
А теперь там звучала музыка.
Немного неуверенная, с паузами, с повторениями.
Но он узнал мелодию.
Старый вальс, который он играл когда-то в юности.
Олег сел в кресло, прикрыл глаза.
Звуки звучали, музыка жила.
И он впервые за долгое время слушал не запись.
А чью-то игру.
На следующий день музыка снова зазвучала.
Олег открыл газету, но не мог сосредоточиться.
Пальцы сами постукивали по подлокотнику кресла в такт мелодии, что звучала за стеной.
Сегодня играли увереннее.
Рука инстинктивно потянулась к пианино.
Но он вовремя остановился.
Он больше не играет.
Но почему-то теперь его не покидала мысль: кто играет?
Кто-то из соседей?
Раньше здесь было тихо – новая квартира долго пустовала.
Он встал, медленно подошёл к стене и прислонился ухом.
Аккорды стали увереннее, переходы между нотами – чище.
Но исполнение… всё ещё неуверенное.
Кто-то учится.
Олег чувствовал это всем своим существом.
Кто-то за стеной пробовал освоить музыку, разбирал произведения так, как он когда-то объяснял ученикам.
Но самое странное – репертуар.
Это не случайные ноты, не упражнения.
Это была музыка его молодости.
Те произведения, которые он играл когда-то, много лет назад.
Как будто кто-то… напоминал ему о том, что он давно оставил.
Олег глубоко вдохнул.
Ему надо было узнать, кто за этой стеной.
Олег долго ходил по комнате, раздумывая.
Музыка за стеной звучала всё увереннее.
Он знал эту мелодию – каждая нота была знакома.
Когда-то он сам разучивал её, играл на сцене, чувствовал пальцами каждое движение по клавишам.
А теперь кто-то за стеной повторял его путь.
Он не выдержал.
Олег вышел в коридор, подошёл к соседней двери.
Остановился.
Ему вдруг стало неуютно.
Что он скажет?
Но потом музыка снова зазвучала – и он понял, что не может уйти.
Олег постучал.
Пара секунд тишины – а затем осторожные шаги.
Дверь приоткрылась, и на пороге появилась женщина.
Молодая, не старше тридцати.
Она удивлённо смотрела на него.
— Да?
Олег сглотнул.
— Простите… Это вы играли?
Женщина слегка смутилась.
— Да… Наверное, вам мешает?
— Нет, — поспешно сказал он.
Она посмотрела на него внимательнее.
— Вы… музыкант?
Олег кивнул.
Она прищурилась, будто пытаясь что-то вспомнить.
— Мне кажется, я вас где-то видела…
Он только усмехнулся.
— Вряд ли.
Она вдруг улыбнулась.
— У меня есть старые записи, диски с выступлениями. И ваше лицо мне знакомо.
Олег застыл.
Этого он точно не ожидал.
Олег долго молчал.
Молодая женщина внимательно смотрела на него, ожидая ответа.
— Вы слушали мои записи? — спросил он наконец.
Она кивнула.
— Да. У меня есть несколько дисков. Я не профессиональный музыкант, но очень люблю фортепиано. И когда узнала, что в этой квартире жил настоящий пианист…
Она улыбнулась.
— Не знала, что вы всё ещё здесь.
Олег почувствовал странное ощущение.
Когда он ушёл со сцены, он думал, что его забудут.
Он сам старался забыть.
А вот теперь перед ним стоял человек, который помнил.
— Вы… давно играете? — спросил он.
Женщина смутилась.
— Нет, я только учусь. Но мне очень хотелось попробовать сыграть что-то из вашего репертуара.
Олег поднял брови.
— Из моего?
— Да, — кивнула она. — Вчера я разучивала вашу старую пьесу, но там сложные переходы.
Она вдруг чуть наклонилась вперёд.
— Может, вы поможете мне?
Олег отступил на шаг.
— Я не играю.
Она нахмурилась.
— Совсем?
— Совсем, — твёрдо сказал он.
Но в этот момент музыка снова зазвучала у него в голове.
Каждая нота, каждый аккорд – он помнил их, как помнят старые улицы, по которым ходили в юности.
Женщина смотрела на него, не отводя взгляда.
А потом вдруг мягко сказала:
— Это было бы честью для меня.
И он понял, что не может сказать «нет».
Олег вошёл в квартиру, чувствуя себя странно.
Это было обычное жильё – небольшое, уютное. В углу стояло пианино, накрытое тканью.
Молодая женщина улыбнулась.
— Проходите, не стесняйтесь.
Олег медленно подошёл к инструменту.
Он долго не садился.
Столько лет…
— Хотите попробовать? — спросила она, заметив его сомнения.
Олег покачал головой.
— Нет, — тихо ответил он. — Я только посмотрю.
Женщина кивнула.
— Хорошо.
Она села за пианино, убрала ткань.
— Я играла вашу пьесу. — Она открыла ноты. — Но вот в этом месте…
Она нажала несколько клавиш, и Олег сразу понял.
Ошибки.
Маленькие, но заметные.
Раньше он мог бы исправить их с первого раза.
— Смотрите, — продолжила она, указывая на такты. — Мне кажется, здесь я делаю что-то не так.
Она посмотрела на него.
— Как бы вы сыграли?
Олег не ответил.
Но его рука сама потянулась к клавишам.
Кончики пальцев коснулись знакомой гладкой поверхности.
Он не помнил, когда в последний раз чувствовал музыку.
Женщина смотрела, не торопила.
Олег вдохнул.
И нажал первую ноту.
Первая нота прозвучала осторожно, почти несмело.
Олег замер, прислушиваясь к звуку.
Сколько лет прошло с тех пор, как он по-настоящему играл?
Он не помнил.
Рядом молодая женщина тихо ждала, не перебивая.
Олег медленно нажал следующую клавишу.
Пальцы помнили.
Память тела, память музыки – она не исчезла.
Он попробовал ещё несколько нот, затем – простую фразу из пьесы.
Звук был глуховатым, неловким, но он звучал.
Женщина улыбнулась.
— У вас получается.
Олег не ответил.
Он просто играл.
Сначала осторожно, как ребёнок, пробующий шаги.
Но потом уверенность начала возвращаться.
Он помнил, где какой аккорд, где переход, где пауза.
Звук заполнил комнату.
Музыка вернулась.
Олег не заметил, как закончилась пьеса.
Он замер, пальцы ещё лежали на клавишах.
Тишина.
Женщина тихо сказала:
— Спасибо.
Олег выдохнул.
— За что?
— За музыку.
Он посмотрел на неё.
А потом понял, что впервые за многие годы ему не хочется уходить от пианино
