Соня протирала бокалы, когда зазвонил телефон. Она поморщилась, потянулась за трубкой, придерживая плечом полотенце. По сложившемуся опыту звонки после девяти вечера не предвещали ничего хорошего.
— Аллё, — сказала она, и в этот момент полотенце соскользнуло с плеча. Бокал выскользнул из рук и разбился о кафельный пол. — Чёрт!
— Что там у тебя? — мужской голос в трубке звучал так, будто говорящий пытался перекричать толпу.
— Максим? — Соня вытерла руки о фартук и прибавила громкость. — Ты где?
— В аэропорту! — Максим действительно кричал, фоном доносились объявления о рейсах. — Встречай нас завтра в три, рейс из Новосибирска!
— Кого «нас»? — переспросила Соня, нехорошее предчувствие уже свернулось в животе тугим узлом.
— Да всех! — Максим рассмеялся. — Маму, Катьку с Валерой, детей, конечно.
Соня опустилась на табурет. В голове мелькали обрывки мыслей: скоро экзаменационная неделя в университете, проверка сорока контрольных, совещание на кафедре, а ещё эта течь в ванной, которую она собиралась ликвидировать в выходные.
— Максим, а предупредить раньше?
— А я что делаю? — в голосе мужа звучало искреннее недоумение. — Предупреждаю! У Катьки отпуск, мама давно собиралась, всё сложилось. Ты же сама говорила, что соскучилась.
«Соскучилась» и «согласна принять пятерых гостей без предупреждения» — разные вещи, но Соня промолчала. За шесть лет брака она выучила: если Максим что-то решил, проще смириться.
— Сколько вы пробудете? — только и спросила она.
— Неделю, не больше! Мама хотела вас навестить, ну и с внуками побыть.
У них не было детей, но мама Максима — Галина Петровна — почему-то свято верила, что за неимением родных внуков ей подойдут и те, что привезёт дочь Катя.
— Слушай, я пойду, тут посадка, — Максим явно торопился закончить разговор. — Завтра всё обсудим. Люблю!
Он отключился. Соня опустила трубку и осмотрела кухню. Дом выглядел так, как обычно выглядит жилище двух работающих людей — не идеально, но вполне прилично. Для Галины Петровны этого будет недостаточно.
Соня подмела осколки, закончила с посудой и открыла ежедневник. На неделю было запланировано множество дел, и ни одно из них не включало обслуживание внезапных гостей. Завтра придётся перекраивать расписание, готовить спальни, закупать продукты. Она устало потёрла переносицу.
Максим вернулся поздно ночью. Соня слышала, как он пытается бесшумно раздеться в прихожей, но судя по грохоту, ему это не очень удавалось.
— Ты чего не спишь? — спросил он, проскальзывая под одеяло.
— Думаю, как разместить твою семью, — ответила Соня. — Нужно завтра встать пораньше, убраться, в магазин сходить.
— Сонь, — Максим обнял её со спины, — не заморачивайся ты так. Они же в гости едут, а не с проверкой.
Соня усмехнулась. Это он плохо знал свою маму.
В аэропорту было людно. Соня подъехала заранее, нашла место для парковки и теперь стояла в зале прилёта, разглядывая табло.
Она заметила их сразу — шумную группу из пяти человек, над которой, словно дирижёр над оркестром, возвышалась статная седая женщина. Галина Петровна шла впереди, за ней семенила Катя с двумя детьми, замыкал процессию её муж Валера, нагруженный чемоданами.
— Сонечка! — воскликнула Галина Петровна и раскрыла объятия.
Соня позволила себя обнять, чувствуя знакомый аромат «Красной Москвы» — свекровь была верна своим привычкам.
— Здравствуйте, Галина Петровна, — сказала Соня, отстраняясь. — Катя, привет! Валера, давай помогу.
— Здорово, невестка! — Катя чмокнула Соню в щёку. — Знакомься, это Дима и Полина. Дети, поздоровайтесь с тётей Соней.
Дети — мальчик лет восьми и девочка лет пяти — посмотрели на Соню без особого интереса.
— Ну что, доченька, — Галина Петровна взяла Соню под руку, — веди нас к машине, устали мы с дороги-то.
Соня заметила, как Катя закатила глаза, и почувствовала неожиданную симпатию к золовке.
— Как долетели? — спросила она, помогая Валере загружать чемоданы в багажник.
— Нормально, — буркнул тот. — Только Галина Петровна со стюардессой поцапалась.
— Да как она разговаривала! — вмешалась свекровь. — «Пристегните ремни», «уберите столик», будто я первый раз летаю! Я ей так и сказала: «Девушка, не надо со мной, как с маленькой».
— А где Максим? — спросила Катя, усаживая детей.
— На работе, — ответила Соня. — Он вечером приедет.
— На работе? — удивилась Галина Петровна. — Когда семья прилетает?
— У него важная встреча, — пояснила Соня. — Перенести не получилось.
— Вот так всегда, — вздохнула свекровь. — Работа важнее семьи.
Соня стиснула зубы и завела мотор.
Дома гости разошлись по комнатам. Детям досталась гостевая, Галине Петровне — кабинет Сони, а Кате с Валерой — диван в гостиной. Соня суетилась, раскладывая постельное бельё, показывая, где что лежит, и думая о том, как теперь готовиться к лекциям.
— Сонечка, — Галина Петровна заглянула на кухню, где Соня раскладывала продукты, — у тебя есть какао? Дети любят перед сном.
— Нет, — покачала головой Соня, — но есть чай, молоко…
— Странно, — свекровь поджала губы. — У каждой хозяйки должно быть какао для детей. Ну ничего, я завтра сама схожу куплю. И ещё печенье какое-нибудь, у тебя тут, я смотрю, всё диетическое.
Она открыла холодильник и принялась изучать содержимое.
— А что на ужин готовишь?
— Я думала заказать пиццу, — ответила Соня. — После дороги…
— Пиццу? — Галина Петровна покачала головой. — При гостях? Нет-нет, я сама приготовлю. Где у тебя фартук?
Не дожидаясь ответа, она принялась хозяйничать на кухне, то и дело комментируя расположение предметов:
— Сковородки в нижнем ящике? Неудобно же! А почему соль не в солонке? А где большая кастрюля? Ах, вот она, странное место для кастрюли…
Соня отступила, чувствуя, как накатывает усталость. День только начался, а она уже выдохлась.
— Я пойду постелю Кате с Валерой, — сказала она, отступая.
— Иди-иди, — отозвалась свекровь, — я тут сама справлюсь.
В гостиной Катя распаковывала чемодан, а Валера настраивал телевизор.
— Надеюсь, у вас есть кабельное, — сказал он, не отрываясь от пульта. — Мне футбол смотреть.
— Есть, — кивнула Соня и обратилась к Кате: — Тебе помочь?
— Да нет, сама разберусь, — Катя вытащила пачку сигарет. — У вас тут где курят?
— На балконе, — Соня указала на дверь. — Только там детские велосипеды, осторожнее.
— Велосипеды? — Катя хмыкнула. — Вы что, уже обзавелись? А Макс говорил, вы всё никак не решитесь.
Соня почувствовала, как краснеет.
— Это не наши. Соседи попросили подержать на время ремонта.
— А-а-а, — протянула Катя, — ну да, вы же всё карьеру делаете. Кстати, ты не могла бы присмотреть за детьми? Мы с Валерой хотим вечером в кино сходить, новый боевик с Томом Крузом.
Соня моргнула. Они приехали только что, а уже планируют оставить на неё детей?
— У меня завтра первая пара, — начала она, но Катя перебила:
— Да ладно тебе, Сонь, ты же всё равно дома сидишь. Одним вечером больше, одним меньше.
С кухни донёсся грохот. Соня вздохнула и пошла разбираться.
Вечером вернулся Максим. Он вошёл в квартиру с букетом цветов и широкой улыбкой:
— Мама! Катюха! Как я рад!
Галина Петровна всплеснула руками:
— Сыночек!
Соня наблюдала за семейным воссоединением, стоя в дверном проёме. Ужин был готов, стол накрыт, и теперь все шумно рассаживались, перебивая друг друга.
— А я говорю Соне, — Галина Петровна наполняла тарелки, — хватит уже откладывать, пора и о детях подумать. Смотри на Катю, уже двоих вырастила!
— Мам, — Максим подмигнул Соне, — у нас всё по плану.
— По плану, по плану, — проворчала свекровь. — Жизнь-то идёт. Вон, соседка моя, Нина Васильевна, в пятьдесят пять бабушкой стала, радуется. А я всё жду.
— Мам, хватит, — вмешалась Катя. — У всех своя жизнь.
— Я и не вмешиваюсь, — Галина Петровна поджала губы. — Просто советую как мать.
— Кстати, Сонь, — Катя повернулась к невестке, — мы с Валерой в кино собрались. Ты же присмотришь за детьми?
Соня открыла рот, чтобы ответить, но Максим опередил:
— Конечно присмотрит! Правда, Сонь? Мы с мамой посидим, поговорим, а ты с малышнёй повозишься.
— У меня завтра первая пара, — попыталась возразить Соня, но её уже никто не слушал.
— Отлично, — Катя встала из-за стола. — Валер, пошли собираться. Сеанс в девять.
Галина Петровна принялась убирать со стола:
— Соня, а чай где у тебя? И печенье к чаю? Что-то я не вижу.
— В верхнем шкафчике, — устало ответила Соня. — Я сама заварю.
— Сиди-сиди, — махнула рукой свекровь, — я уже всё изучила. Ты лучше с Димой позанимайся, у него по математике проблемы.
— У нас каникулы, бабушка! — возмутился мальчик.
— Вот именно! Самое время подтянуть предметы.
Соня почувствовала, как начинает болеть голова.
Неделя растянулась как резиновая. Соня вставала в пять утра, чтобы успеть подготовиться к занятиям в тишине, пока все спят. К семи просыпалась Галина Петровна и начинала греметь на кухне. К восьми вставали дети и требовали завтрак. Соня уезжала в университет, а возвращалась к дому, наполненному претензиями.
— Соня, у вас закончился стиральный порошок, я купила. Счёт на холодильнике.
— Соня, детям скучно, ты бы игрушек каких купила.
— Соня, что за чистящее средство у тебя для плиты? Совсем не отмывает.
Катя с Валерой словно испарились — они уходили с утра и возвращались поздно вечером, обходя стороной любые обязанности. Максим тоже задерживался на работе, оставляя Соню наедине с его семьёй.
В среду вечером, когда Соня проверяла контрольные, в комнату заглянула Галина Петровна:
— Соня, там дети просят блинчиков. Сделаешь?
Соня подняла глаза от бумаг:
— Галина Петровна, я работаю. У меня завтра дедлайн.
— Ой, да какая работа — бумажки перебирать, — отмахнулась свекровь. — Вот дети — это работа. Сделай блинчиков, а я пока телевизор посмотрю, сериал мой начинается.
Соня стиснула зубы.
— Извините, но я не могу сейчас. Я должна закончить проверку. Катя вернётся и сделает.
— Катя звонила, они в ресторан пошли, — Галина Петровна поджала губы. — Что ж ты такая неприветливая с гостями-то? Мы вообще-то в гости приехали! Кто нас обслуживать собирается?
Соня почувствовала, как внутри что-то щёлкнуло. Шесть лет она терпела подобное отношение — намёки, требования, претензии. Шесть лет пыталась соответствовать роли идеальной невестки.
— Никто, — сказала она тихо.
— Что? — Галина Петровна наклонилась ближе.
— Никто вас обслуживать не собирается, — Соня встала из-за стола. — Я не горничная, не повар, не няня. У меня своя работа, свои обязанности, и я устала делать вид, что всё в порядке.
Галина Петровна отшатнулась:
— Ты что же это, грубишь мне? Матери мужа?
— Я не грублю, — Соня собрала бумаги. — Я говорю как есть. Вы приехали без предупреждения, заняли мой кабинет, постоянно критикуете мой дом, мои привычки, решения. И при этом ожидаете, что я буду вас обслуживать.
— Да как ты смеешь! — Галина Петровна повысила голос. — Я Максиму всё расскажу!
— Рассказывайте, — Соня направилась к двери. — А я пойду в кафе, закончу работу там. Если хотите блинчиков, мука в шкафу, сковородка на плите.
Она вышла, оставив ошеломлённую свекровь стоять посреди комнаты.
В кафе было тихо. Соня заказала чай, разложила бумаги и впервые за несколько дней смогла спокойно вздохнуть. Телефон разрывался от звонков Максима, но она не отвечала. Пусть немного поволнуется, ему полезно.
Закончив с проверкой, она подняла глаза и увидела, что за соседним столиком сидит Катя. Одна, без Валеры, с бокалом вина.
— И давно ты здесь? — спросила Соня.
Катя вздрогнула:
— А, это ты. Нет, недавно. Сбежала от семейного цирка.
— Я думала, вы с Валерой в ресторане.
— Он в ресторане, — Катя усмехнулась. — С какой-то своей коллегой. А ты что тут?
Соня помедлила, потом села за столик Кати:
— Сбежала от твоей мамы. Извини.
— За что? — Катя пожала плечами. — Она и меня достала. «Катя, почему дети не причёсаны? Катя, почему муж без обеда? Катя, когда уже третьего родишь?».
Соня впервые увидела в золовке не соперницу, а уставшую женщину, такую же, как она сама.
— Знаешь, — продолжила Катя, — я ведь не просто так детей на тебя сваливала. Думала, пусть мама на тебя поворчит, меня оставит в покое.
— То есть, ты специально меня подставляла? — Соня удивлённо подняла брови.
— Вроде того, — Катя смутилась. — Прости. Просто… знаешь, как это, когда все ждут, что ты будешь идеальной?
Соня знала. Слишком хорошо знала.
— Шесть лет я пытаюсь соответствовать, — сказала она. — Быть хорошей женой, невесткой, преподавателем. И знаешь что? Я устала.
Катя подняла бокал:
— За усталость?
Соня улыбнулась и подняла чашку:
— За честность.
Вернувшись домой, Соня обнаружила тишину. Дети спали, Галина Петровна сидела на кухне с Максимом, Валера ещё не вернулся.
— Явилась, — буркнула свекровь. — Сын, скажи ей.
Максим выглядел растерянным:
— Сонь, ты что, маму обидела?
— А ты хоть раз спросил, не обижает ли твоя мама меня? — спокойно ответила Соня. — Хоть раз поинтересовался, каково мне принимать пять человек без предупреждения, готовить, убирать, всем угождать, и при этом работать?
— Сонечка права, — раздался голос от двери. Там стояла Катя. — Мама, мы все тебя любим, но ты перегибаешь. Ты приезжаешь и начинаешь командовать, критиковать, требовать внимания.
— Я?! — Галина Петровна всплеснула руками. — Да я только помочь хотела!
— Помочь — значит спросить, что нужно, а не решать за других, — сказала Соня. — Я не против гостей, не против семейных встреч. Я против того, чтобы меня считали прислугой.
Максим переводил взгляд с матери на жену и сестру:
— Так, погодите, вы что, обе недовольны?
— Ага, — Катя села за стол. — И давно. Просто молчали. Я — потому что проще согласиться, Соня — потому что хотела быть хорошей невесткой.
Галина Петровна выглядела оскорблённой, но Соня заметила в её глазах что-то ещё — удивление, может быть, даже уважение.
— Что же мне теперь, и слова не сказать? — проворчала свекровь.
— Слова — пожалуйста, — ответила Соня. — Но не приказы. И не упрёки. Мы все взрослые люди и заслуживаем уважения.
Максим неожиданно рассмеялся:
— Ну ничего себе! Шесть лет жили как кошка с собакой, а теперь поговорили и всё?
— Не всё, — покачала головой Соня. — Это только начало. Нам предстоит научиться общаться по-новому.
Галина Петровна поджала губы, но промолчала. Это уже было прогрессом.
— Кстати, — сказала Катя, — я сегодня подумала… Может, мне тоже пора вернуться в университет? Всегда хотела доучиться.
— В каком смысле? — удивилась Галина Петровна. — А дети? А муж?
— А что дети? — пожала плечами Катя. — Пойдут в сад, в школу. А муж… ну, если он с коллегами по ресторанам ходит, почему я не могу на лекции?
— Так вот оно что, — протянула Соня. — А я думала, вы вместе ужинали.
— Ага, как же, — фыркнула Катя. — У нас с Валерой уже год как всё… сложно. Он своей жизнью живёт, я — своей.
— Почему ты молчала? — ахнула Галина Петровна.
— А зачем говорить? — Катя развела руками. — Чтобы слышать, что я плохая жена? Что надо сохранять семью любой ценой? Что «все мужики такие»?
Галина Петровна замолчала, явно пораженная.
— Мам, — Максим положил руку на плечо матери, — ты слишком давишь на всех. На Соню, на Катю, на меня. Мы тебя любим, но… дай нам жить своей жизнью.
Соня ожидала взрыва, истерики, обвинений. Но Галина Петровна только вздохнула:
— Старая я стала. Не понимаю я вас, молодых. В наше время семья была главным…
— Семья и сейчас главное, — мягко сказала Соня. — Но семья — это не только обязанности. Это ещё и уважение, и поддержка, и право на собственные решения.
Галина Петровна смотрела в окно, и Соня вдруг увидела в ней не властную свекровь, а пожилую женщину, которая боится остаться ненужной.
— Знаете что, — сказала Соня, — давайте завтра устроим настоящий семейный день. Сходим в парк, покатаемся на лодках, поедим мороженого. Все вместе.
— А как же твоя работа? — спросила Галина Петровна с подозрением.
— Один день погоды не сделает, — улыбнулась Соня. — К тому же… семья важнее.
Свекровь удивлённо моргнула, а потом медленно кивнула:
— Хорошо. Но готовить буду я. И не спорь! — она подняла палец, но в глазах уже не было прежней стали. — Просто… я действительно хочу помочь.
— Договорились, — Соня протянула руку. — И вы мне расскажете, как готовить те пирожки с капустой, которые Максим так любит.
Галина Петровна впервые за всё время искренне улыбнулась:
— Договорились.
Они вернулись к столу, и Катя достала бутылку вина, припрятанную в сумке:
— Предлагаю тост. За новые правила в нашей семье.
— За уважение, — добавила Соня.
— За то, чтобы слышать друг друга, — кивнул Максим.
Галина Петровна помедлила, а потом подняла бокал:
— За то, чтобы не бояться говорить правду.
Они чокнулись. За окном начинался дождь, но на кухне было тепло и уютно. Впервые за долгое время Соня почувствовала, что находится именно там, где должна быть — среди людей, которые наконец-то начали её слышать.
— А знаете, — сказала она, глядя на капли, стекающие по стеклу, — мне кажется, мы все слишком долго боялись. Боялись не соответствовать ожиданиям, боялись разочаровать, боялись перемен. А сейчас я смотрю на вас и думаю: как много времени мы потеряли.
— Ничего мы не потеряли, — Галина Петровна неожиданно погладила Соню по руке. — Просто начнём заново. По-другому.
И в этих словах впервые за шесть лет Соня услышала то, чего так долго ждала — признание. Признание её права быть собой.
В коридоре послышались шаги — вернулся Валера. Катя выпрямилась, и Соня заметила, как изменилось её лицо. Впереди у всех был долгий путь, много разговоров, может быть, слёз и обид. Но сегодня они сделали первый шаг.
— Привет всем, — Валера заглянул на кухню. — А что это вы тут сидите?
— Разговариваем, — ответила Катя. — О важном.
— О чём это? — он небрежно бросил пиджак на стул и открыл холодильник. — Надеюсь, не обо мне?
В комнате повисла тишина. Валера достал бутылку пива, открыл её и сделал глоток, только потом заметив, что все смотрят на него.
— Что? — он обвёл взглядом присутствующих. — Что я такого сказал?
Катя поставила бокал на стол:
— Где ты был, Валера?
— С коллегами, я же говорил, — он пожал плечами. — Что за допрос?
— С какой конкретно коллегой? — Катя скрестила руки на груди. — С той, что духами пахнет? От тебя за километр разит «Шанелью».
Валера хмыкнул:
— Да ладно тебе, Кать. Обычный рабочий ужин.
— В двенадцать ночи? — Катя покачала головой. — Знаешь, хватит. Я устала делать вид, что всё нормально.
Валера напрягся:
— Что ты несёшь?
— Правду, — Катя встала. — Мы все сегодня решили говорить правду. Я знаю про твои похождения, ты не особо скрываешься. И знаешь что? Мне надоело.
— Так, стоп, — Галина Петровна попыталась вмешаться, — давайте не при всех…
— А что, мама? — резко повернулась к ней Катя. — Ты же всегда учила, что семья — это святое. Вот пусть все и узнают, какая у нас «святая» семья. Как твой сын полгода не ночует дома. Как я одна тащу детей, работу, быт. Как он просаживает деньги на свои развлечения, а мне говорит экономить.
Валера с грохотом поставил бутылку:
— А ну-ка рот прикрой! Ты не имеешь права!
— Имею, — Катя выпрямилась. — Я подаю на развод, Валера. Хватит.
Лицо Валеры исказилось:
— Ах ты ….! После всего, что я для тебя сделал?
— А что ты сделал? — спросила Катя. — Расскажи нам всем. Что конкретно ты сделал за последний год, кроме того, что врал и изменял?
Соня видела, как Максим напрягся, готовый вмешаться, если Валера двинется в сторону Кати. Но тот только сжал кулаки.
— Да пошли вы все, — процедил он. — Устроили тут… трибунал. Я ухожу.
— Скатертью дорога, — ответила Катя. — Вещи можешь не забирать. Пришлю почтой.
Валера развернулся и вышел. Через минуту хлопнула входная дверь.
Галина Петровна сидела, прижав руку ко рту:
— Катя, доченька, как же так? Может, помириться? Ради детей…
— Нет, мама, — Катя покачала головой. — Я шесть лет мирилась. Хватит. У детей будет один нормальный родитель, чем два несчастных в одном доме.
Соня молча налила Кате ещё вина. Максим смотрел в окно, избегая взгляда матери.
— Всё наладится, — неуверенно сказала Галина Петровна.
— Нет, — ответила Катя. — Не наладится. Но так будет честнее.
Она подняла бокал:
— За правду. Какой бы горькой она ни была.
Соня кивнула и тоже подняла бокал. Это была не та сказка со счастливым концом, которую рисуют в романах. Это была жизнь — сложная, местами жестокая, но настоящая. И в этой жизни им всем предстояло научиться одному — принимать реальность и иметь мужество её менять.
— За правду, — повторила она. — И за мужество жить дальше.
В тишине кухни звякнули бокалы. За окном шумел дождь, смывая прошлое и расчищая дорогу для нового дня.
