Дочь Люду бросила, и теперь ей приходится жить с чужой женщиной, которая ведёт себя как надсмотрщик: это не трогай, туда не смотри, из комнаты не выходи. Эту женщину зовут Вася, дочь ее наняла, а сама бегает по свиданиям, сверкает голыми ногами и помадным ртом.
Иногда Вася запирает ее в ящик. Ящик тесный, и в нем нечем дышать, Люда всегда боялась закрытых пространств, а теперь тем более. Ей так хочется пройтись по улице, посмотреть на белый свет, но Вася ее не пускает.
— Не выходи из комнаты, — говорит она.
Люда могла бы ее игнорировать, но она и так словно в одиночке сидит, поэтому рассказывает Васе свои истории.
— Дочь моя, Ольга, которая тебя наняла, спуталась с циркачом. Мужа и дите бросила, не знаю, где они сейчас, совсем забыли про бабку. Эх, надо было ее пороть в детстве! Но я так ее любила, так любила… У меня же до нее пять мальчиков было, и все во младенчестве умерли. Это потом уже кровь стали на анализ брать, как там его? Генетический, правильно. Ну а тогда никто не знал, почему они помирают…
В принципе, Вася эта бывает сносной – слушает внимательно, не перебивает, не то, что ее дочь. Но Люда все равно страшно скучает по ней, и каждый день спрашивает:
— Когда приедет Оля?
— Скоро, очень скоро приедет, – отвечает Вася.
Люда знает, что она врёт, но все равно на одну минутку верит, что это может быть правдой.
Но однажды Оля приезжает. Какая же она у нее красивая! Люда смотрит на Олины синие глаза, на собранные в хвост гладкие волосы, на длинные, тонкие пальцы – и почему она не делает маникюр, этот циркач ее, что ли, против?
Они говорят, и Люда засыпает счастливая, впервые за долгое время…
***
Ольга живёт строго по расписанию — встаёт в шесть, готовит завтрак, ест, потом несколько часов работает, пишет рефераты для студентов, она всегда это хорошо умела делать. Работает быстро, нервно поглядывая на часы – неизвестно, когда она проснется. Иногда мама может спать до обеда, а иногда просыпается чуть ли не раньше самой Ольги, и тогда про работу можно забыть — с мамой нужно все время быть начеку.
Это началось три года назад. Однажды мама позвонила и сказала, что у нее в гостях Юрий Гагарин. Ольга сначала подумала, что это мама так шутит, но когда она заехала к ней, то застала там грязного мужика, который спал прямо на полу, подложив под голову подушку в виде черепахи.
— Александр Сергеевич сегодня пожаловал, — сообщила мама. — Жаловался на Натали.
Ольга знала, что это её вина, она совсем забросила маму и появлялась здесь только по праздникам. А все дело было в том, что в ее жизни появился мужчина. Она так долго была одна, так настрадалась, что просто утонула в любви и нежности, позабыв обо всем на свете. Не замечала она, что в квартире у мамы стало грязно, и это при том, что мама была поразительной чистюлей, не замечала, что мама стала звать ее Васей, хотя это имя принадлежало ее, Олиной дочери, но она думала, что мама просто оговаривается, никак не может привыкнуть, что Василисы больше нет. Но когда мама не узнала управдома и ударила его по голове топориком, которым разделывала мясо, стало понятно, что с ней что-то не то.
— Ну а что вы хотите — восемьдесят три года. Это хорошо, что так долго в здравой памяти продержалась, — сказал врач. — Тут уж ничего не поделаешь, к сожалению, это неизлечимо. И дальше будет только хуже, поэтому я рекомендую вам поместить ее в специальное заведение.
Ольга вспомнила ряд могилок на кладбище рядом с отцом: один, два, три, четыре, пять — ровно столько детей пришлось похоронить ее матери. И если сейчас она бросит ее, что они там скажут на небесах? Думала она недолго – собрала вещи и переехала к маме.
Сначала она попробовала познакомить ее со своим Сашей, но мама принялась кричать, нести околесицу, да и Ольгу тогда она уже редко узнавала. Втягивать Сашу, человека с тонкой душевной организацией, во все это она не могла.
— Прости, – сказала она. – Но нам лучше расстаться.
Он не стал спорить – люди они взрослые, лишними словами не бросались.
И вот она существует в этом междумирье, иногда даже забывает, какой сегодня день недели, число и даже месяц. Прямо как ее мама.
Когда память матери проясняется, она все равно недовольно Ольгой – смотрит на ее непрокрашенные с сединой волосы, собранные в хвост, на лицо без макияжа, на пальцы с обгрызенными ногтями (Ольга никак не может избавиться от этой привычки), и наверняка осуждает ее, хотя ничего и не говорит.
— Оля?
Мама смотрит на нее с удивлением и обидой, но все же узнает.
Оля садится рядом, берет ее за руку.
— Ну я же обещала, что приеду мама, вот и приехала.
Пожевав губами, мама спрашивает:
— Ну как там этот твой, кто он, циркач?
— Скрипач, мама.
— Ну да, ну да – скрипач, – согласно кивает она.
— Хорошо, выступает.
Тут она говорит правду – иногда Ольга смотрит его страничку, на которой менеджер всегда постит и анонсы, и записи самих выступлений.
— Ты с ним счастлива?
— Очень.
Ольге приходится часто моргать, приподняв голову наверх, словно она смотрит на люстру:
— Паутина тут у тебя.
— Да, Васька твоя совсем ни за чем не следит.
«Васька. Моя Васька, – думает Ольга. – Как бы все было, если бы ты была жива? Если бы Андрей был жив?».
Обычно она не позволяла себе таких мыслей, потому что теперь было сложно представить свою жизнь без Саши, но и отказаться от неслучившейся жизни с мужем и дочерью, которые в один миг исчезли из ее жизни, врезавшись в грузовик на встречной полосе, она тоже не могла.
— Я поговорю с ней, – обещает Ольга.
Как хочется, чтобы вернулась другая мама – та, которая в детстве целовала ее в щеки и говорила, что она самая красивая кукла на свете, которая покупала ей красивые платья и выбирала имя для ее дочери…
Мама засыпает, а когда просыпается, уже не узнает ее. Привычно ругает за неправильно приготовленный ужин, привычно отказывается идти мыться и кричит, что не хочет, чтобы ее запирали в этой коробке. Сама же настояла на душевой, не захотела ставить ванную, но кто же ей сейчас это объяснит… Теперь уже ничего не сделать – квартиру не продать в таком ее состоянии, а любые работники отсюда через час уже сбегут, проверено. Да и не стоит оно того, так пугать ее чужими людьми – уже через полчаса она забудет про свой страх перед душем и ляжет в чистую постель. Все будет хорошо, мама. Все будет хорошо…