— А помнишь, как мы тогда не смогли поехать? — Алина положила голову на плечо мужа и прикрыла глаза. — Ты еще психанул и разбил копилку.
Антон усмехнулся, погладил жену по волосам. В окно их маленькой кухни заглядывала луна, придавая вечеру особенную, почти волшебную атмосферу.
Из детской доносилось сонное сопение — мальчишки наконец угомонились после бурного дня.
— Конечно помню. Три тысячи рублей мелочью по всей комнате!
— Зато теперь мы можем себе это позволить, — Алина выпрямилась, глаза ее заблестели. — Представляешь — целый месяц только вдвоем!
Море, звезды, никакой готовки, никакой беготни.
— И никаких воплей «Мам, а Сережка меня толкнул!», — подхватил Антон.
Они помолчали, прислушиваясь к тишине квартиры. Десять лет — немалый срок.
Десять лет совместной жизни, бессонных ночей с малышами, бесконечных дежурств Алины в больнице, авралов Антона на работе.
И ни разу — ни единого раза! — они не смогли вырваться куда-то только вдвоем.
— Надо с твоей мамой поговорить, — задумчиво произнес Антон. — Все-таки загородный дом, свежий воздух. Мальчишкам там раздолье будет.
Алина напряглась. Она любила мать, но… С некоторых пор общение с Маргаритой Алексеевной стало напоминать хождение по минному полю.
— Думаешь, согласится? — с сомнением протянула она. — Ты же знаешь маму. Она вечно жалуется, что от наших «сорванцов» у нее мигрень.
— Ну а что делать? Не к моей же их везти — у нее огород, хозяйство. Да и тесновато в ее домике.
Визит к родителям решили не откладывать. В субботу, наскоро собрав детей и прихватив коробку любимых маминых пирожных, отправились за город.
Маргарита Алексеевна встретила их на пороге — прямая, как струна, с идеальной укладкой и в домашнем, но безупречно отглаженном платье.
— Явились! — всплеснула она руками. — А я уж думала, забыли про стариков.
Юрий Семенович выглянул из своего кабинета, молча кивнул и снова скрылся — он никогда не вмешивался в семейные разговоры.
После обязательных расспросов о здоровье, работе и успехах детей в школе, Алина решилась:
— Мам, у нас к вам просьба. Важная.
Она помедлила, подбирая слова, но тут вмешался Антон:
— Понимаете, нам бы хотелось в отпуск съездить. Вдвоем. На море.
Маргарита Алексеевна удивленно вскинула брови:
— И что же вам мешает?
— Дети, — вздохнула Алина. — Мы хотели попросить вас… может быть, вы бы могли…
— Взять их на месяц к себе, — закончил Антон. — Летом, на каникулах.
В гостиной повисла тишина. Маргарита Алексеевна изучающе смотрела на дочь и зятя, постукивая наманикюренным пальцем по подлокотнику кресла.
— На месяц, значит, — протянула она. — И куда же вы собрались?
— В Турцию, — выпалила Алина. — Там сейчас такие скидки на путевки…
— О! — Маргарита Алексеевна оживилась. — В Турцию? Чудесно! Я как раз давно хотела. И папа твой засиделся дома.
Знаете что? Берите путевки на всех — и поедем!
У Алины внутри все оборвалось. Она беспомощно взглянула на мужа.
— Мам, понимаешь… Мы хотели бы… ну…
— Вдвоем, — твердо произнес Антон. — Просто вдвоем. Как бы медовый месяц, которого у нас не было.
Лицо Маргариты Алексеевны окаменело.
— Вот оно что, — процедила она. — Значит, родителей побоку? Им только с внуками сидеть? А самим — на курорт, развлекаться?
— Да нет же! — воскликнула Алина. — Мы просто… Нам так хотелось…
— Знаю я эти ваши «хотелось»! — Маргарита Алексеевна резко поднялась. — Эгоисты! Только о себе и думаете!
А что я тут с ними делать буду? Они же неуправляемые совсем, носятся как угорелые! У меня давление…
Алина сжалась в комок. Все шло наперекосяк, как она и боялась.
— Хорошо, — звенящим голосом произнесла Маргарита Алексеевна. — Хотите в Турцию — поедем все вместе. Или никак. Выбирайте.
Обратно ехали молча. Алина вытирала слезы, Антон хмуро смотрел на дорогу.
— Знаешь что, — вдруг произнес он, притормозив у маленького аккуратного домика. — А давай к маме моей зайдем? Просто… ну, навестим.
Елизавета Павловна обрадовалась им как родным. Засуетилась, собирая на стол, приговаривая:
— Ой, как хорошо, что заглянули! А я тут пирог испекла, как чувствовала!
Глядя на ее простое, доброе лицо, на натруженные руки, Алина вдруг почувствовала, как отпускает сдавивший горло ком.
А когда Антон, запинаясь, изложил их просьбу, и Елизавета Павловна радостно всплеснула руками:
«Да конечно возьму! Родные ж внучки!» — она и вовсе расплакалась.
— Что вы, что вы, — успокаивала ее свекровь. — Нам с ними хорошо будет. В огороде помогут, на речку сходим. Я им и компота наварю, и пирогов напеку.
— Мам, мы вам денег дадим, на расходы…
— Ни копейки не возьму! — отрезала Елизавета Павловна. — Вы мне только их любимые вкусности купите, чтоб им радость была. А остальное — сама управлюсь.
Когда уезжали, Алина крепко обняла свекровь.
— Спасибо вам, — прошептала она. — Вы даже не представляете…
— Представляю, — лукаво подмигнула Елизавета Павловна. — Сама молодая была. Езжайте спокойно, отдыхайте.
В последний день перед отъездом позвонила Маргарита Алексеевна.
— Значит, все-таки улетаете? — в голосе сквозил холод. — Вдвоем? А про родителей и не вспомнили?
Эх, Алина, не ожидала от тебя такой… жадности.
Алина молча нажала отбой. На душе было горько. Но где-то в глубине теплилась радость — они все-таки сделали это.
Они едут к морю. Только вдвоем. Как мечтали.
Алине казалось, что она попала в сказку. Бирюзовое море лениво накатывало на берег, солнце золотило кожу, а вечерами они с Антоном бродили по набережной, держась за руки, словно влюбленные подростки.
— Ты представляешь, — смеялся Антон, разглядывая очередное фото от мамы, — наш Мишка научился картошку окучивать! Говорит, вырастет — станет агрономом.
Алина улыбнулась, разглядывая снимок: перемазанный землей младший сын с серьезным видом держал маленькую лопатку.
А рядом Елизавета Павловна — в простеньком ситцевом платье, с выбившейся из-под косынки седой прядью — бережно направляла его ладошки.
Каждый вечер свекровь присылала им фотографии и короткие сообщения. То мальчишки с восторженными лицами демонстрировали пойманную в речке рыбешку, то гордо показывали собранную в огороде клубнику.
«Не волнуйтесь, все хорошо, мои золотые внучата», — приписывала внизу Елизавета Павловна.
— Знаешь, — задумчиво произнес как-то Антон, — я только сейчас понял, какое это счастье — когда есть кому довериться.
Алина молча прижалась к его плечу. Она тоже это чувствовала — спокойную, уверенную любовь свекрови, ее желание не просто помочь, а сделать всех счастливыми.
Домой возвращались загорелые, отдохнувшие, с охапкой подарков. Чемодан еле закрылся — столько всего накупили: и сувениры, и сладости, и обещанные детям игрушки.
— Может, маме позвонить? — неуверенно предложила Алина, когда они выезжали из аэропорта. — Все-таки месяц не виделись…
Антон только головой покачал:
— Сначала к моей заедем. Ребят забрать надо.
У дома Елизаветы Павловны уже дымился мангал. Сергей, облаченный в забавный детский фартук, с важным видом помогал бабушке раскладывать шашлыки.
— Мамочка! — Михаил с разбега влетел в объятия Алины. — А мы тебя ждали-ждали! Бабуля сказала — сегодня праздник будет!
— Конечно, праздник, — Елизавета Павловна вытерла руки о передник и заключила в объятия сына и невестку. — Как же без праздника, когда такие гости!
Сумки с подарками выгружали всей гуманитарной миссией — мальчишки с горящими глазами таскали пакеты, то и дело заглядывая внутрь.
— Ой, а это что? А это кому? А можно посмотреть?
— Погодите, разбойники, — смеялась Алина. — Сейчас все разложим.
Она как раз выкладывала на стол коробку с восточными сладостями, когда калитка скрипнула.
На пороге возникла Маргарита Алексеевна — в элегантном летнем костюме, с идеальной укладкой.
— А мне Клавдия Петровна сказала — у вас тут праздник, — голос ее сочился медом. — Дай, думаю, зайду, проведаю.
Повисла неловкая тишина. Елизавета Павловна растерянно теребила передник, мальчики притихли. Антон нахмурился.
— Смотрю, гостинцев навезли, — Маргарита Алексеевна окинула взглядом заставленный стол. — А мне что привезли?
Алина медленно выпрямилась. В горле встал ком — не то обиды, не то злости.
— А я же жадина, — тихо произнесла она и отвернулась к мангалу.
— Что-что? — переспросила Маргарита Алексеевна.
— Она все верно сказала, — вдруг подал голос Антон. — Вы же сами ее жадной назвали. Так что не обессудьте.
Маргарита Алексеевна побледнела, губы ее задрожали. Она порывисто развернулась и почти выбежала за калитку.
— Ну вот, праздник испортила, — вздохнула Елизавета Павловна.
— Ничего не испортила, — твердо сказала Алина. — Праздник только начинается. Мальчики, несите тарелки! Сейчас шашлыки поспеют.
Вечер выдался чудесный. Они сидели в саду до темноты, ели шашлыки, делились впечатлениями, смеялись над рассказами мальчишек о их приключениях.
Антон притащил гитару, и они пели любимые песни — нестройно, но от души.
Где-то вдалеке громыхнул гром, пахнуло грозой.
— Дождь собирается, — Елизавета Павловна подняла лицо к небу. — Может, переждете у меня? Места всем хватит.
Алина посмотрела на умиротворенные лица сыновей, на счастливую улыбку мужа, на добрые глаза свекрови. На душе было легко и спокойно.
— Конечно, останемся, — сказала она.
А потом пили чай с привезенными сладостями, и Елизавета Павловна все подкладывала и подкладывала угощение, приговаривая:
«Ешьте, родные, ешьте».
И от этих простых слов на глаза наворачивались слезы — только теперь уже не горькие, а светлые, счастливые.
