Завещание было переписано накануне печального события. Но об этом Вера Александровна Самойлова узнает позже. А пока ее занимали иные проблемы, серьезнее которых представить невозможно… Она сидела на жесткой больничной скамейке, машинально листая журнал, который уже третий раз читала с первой страницы.
В операционной шла борьба за мамину жизнь, а телефон молчал уже четвертый день. Сестра Наталья как в воду канула именно тогда, когда врачи объявили о необходимости срочной операции.
— Вера Александровна? — из операционной вышел доктор, потирая переносицу под очками. — Операция прошла… Ну, можно сказать, успешно. Но впереди лечение, полный курс обойдется в два с половиной, а то и три миллиона рублей.
Вера кивнула, автоматически подсчитывая в уме. Ее сбережения плюс депозит… Да, хватит.
— А родственники? — доктор покосился на Веру. — Вашей матери сейчас очень нужна поддержка близких.
— У меня есть сестра, но она… — Вера помяла в руках журнал, разглаживая уголок страницы. — Она сейчас за границей, в командировке. Можно к маме зайти?
В палате мама лежала бледная, но живая. Увидев дочь, слабо улыбнулась.
— Веруша… доченька моя… — голос сиплый, но радостный. — Ты здесь… А где моя Наташенька?
— Мама… — Вера подвинула стул поближе к кровати, взяла морщинистую руку в свою. — Наташа уехала в отпуск в Италию с Игорем и детьми.
— Но ведь она знала, что операция серьезная… — в маминых глазах промелькнула растерянность.
— Знала, мамочка. Но ты же понимаешь… — Вера сжала материнскую руку крепче. — Отпуск был оплачен заранее, путевки куплены, дети так ждали… Она скоро вернется, обязательно вернется, а пока я рядом, я никуда не денусь.
Анна Петровна медленно повернула голову к окну. За стеклом стекали капли, и в их беспорядочном движении можно было разглядеть что угодно.
— Веруша, а помнишь, когда ты была совсем маленькой… — мама говорила тихо, почти шепотом. — Ты всегда была такой серьезной, все время пыталась мне помогать. А Наташенька… Она была как бабочка, такая легкая, беззаботная…
Вера видела, как по лицу матери скользит тень.
— Я тогда думала, что ты слишком рано повзрослела, а Наташеньке нужно дать побольше детства…
Вера помнила это «детство». Помнила, как в семь лет сама записывалась в библиотеку, потому что мама калымила, чтобы купить Наташе восьмую пару туфель. Как в десять готовила себе завтрак, пока мама уговаривала сестренку встать и пойти в школу.
Как в пятнадцать подрабатывала репетиторством, чтобы купить себе джинсы, потому что все семейные деньги уходили на Наташины «жизненно необходимые» вещи.
— Мама, не думай сейчас об этом, — Вера погладила материнскую руку. — Тебе нужно набираться сил для лечения.
— Знаешь, доченька… — Анна Петровна повернулась обратно к дочери. — Я всегда считала тебя слишком сильной, слишком независимой. Мне казалось, что ты в заботе не нуждаешься, что ты и сама со всем справишься… А Наташеньке всегда было трудно, она такая ранимая, беззащитная…
Вера почувствовала знакомую боль где-то под ребрами. Ранимая и беззащитная сестра в этот момент, наверное, фотографировалась у фонтана Треви, а она, «слишком сильная», сидит в больничной палате.
— И все же, как можно сбежать в какую-то там Италию, пока твоя мама в больнице? — думала Вера. Наташа и ее муж Игорь даже не отвечали на звонки, словно вычеркнув их с мамой из жизни.
Ответ пришел через пару дней, когда ей позвонили с неизвестного номера.
Вера медленно положила трубку. Значит, вот оно что. Вот почему «давно запланированная поездка» случилась именно в дни маминой операции. Наталья и Игорь — банкроты, а римские каникулы — попытка сбежать от реальности.
— Веруша, что случилось? — мама проснулась от звука телефона. — Кто звонил?
— Никто особенный, мамочка, — Вера убрала телефон. — Как ты себя чувствуешь?
— Лучше, гораздо лучше, — Анна Петровна попыталась приподняться на подушках.
— Мама… — Вера помогла матери устроиться поудобнее. — А ты помогала деньгами Наташе за все эти годы?
— Веруша, зачем ты об этом? — мама удивленно посмотрела на дочь. — Конечно, помогала, и что с того? Мать должна помогать детям, когда они нуждаются. Наташенька всегда была такой… несамостоятельной, а у тебя, слава богу, всегда все хорошо складывалось.
— А если сейчас помощь понадобится тебе?
— Как это? — Анна Петровна нахмурилась. — Ты хочешь сказать, что Наташенька не сможет помочь материально?
— Я хочу сказать, мамочка, что Наташа даже не знает о том, что ты лежишь в больнице после серьезной операции. Пока ты тут, она гуляет по римским ресторанам. Да, вот такая у меня сестренка…
Анна Петровна долго молчала, глядя в потолок. По лицу было видно, как она пытается переварить услышанное.
— Веруша… — наконец произнесла она. — А можешь попросить к нам нотариуса? Мне нужно… кое-что оформить.
— Мама, зачем тебе нотариус? Ты же поправляешься…
— Именно поэтому и нужен. Пока голова ясная, а руки не трясутся.
Вера не стала спорить. У мамы было право привести дела в порядок.
***
Светлана Викторовна, нотариус и давняя знакомая Веры по работе, приехала на следующий день. Анна Петровна попросила дочь выйти из палаты:
— Веруша, подожди в коридоре, пожалуйста. Это займет немного времени.
Полчаса Вера просидела на скамейке, думая о предстоящей реабилитации, о работе, которую придется совсем забросить, о сестре, которая наслаждается итальянским солнцем. Когда нотариус вышла, лицо у нее было серьезное.
— Анна Петровна попросила передать вам, что документы оформлены согласно ее воле, — сказала Светлана Викторовна тихо. — И просила… никого пока не уведомлять.
Мама встретила Веру виноватой улыбкой.
— Веруша, доченька… я изменила завещание. Квартиру и сбережения оставляю тебе.
— Мама, зачем? — Вера села на стул, чувствуя, как подкашиваются ноги. — Зачем ты это сделала?
— Потому что поняла… Наконец-то, поняла… — Анна Петровна взяла дочь за руку. — Одна дочь сидит рядом в болезни, дежурит днями и ночами, тратит свои сбережения на мое лечение. А другая развлекается в Риме, даже не поинтересовавшись, жива ли мать.
— Но Наташа не знала, что все так серьезно…
— Веруша, не защищай ее, — в маминых глазах появилась твердость, которую Вера видела редко. — Она знала. Я ей звонила, объясняла, что врачи говорят об онкологии, о рисках операции. Но она выбрала римские каникулы.
— Мама, может быть, не стоит принимать такие решения сейчас? Подождать, пока ты поправишься, пока Наташа вернется?
— Нет, доченька. Я долго думала об этом. Слишком долго была несправедлива к тебе, потакала Наташиным слабостям… — Анна Петровна сжала дочкину руку крепче. — Только не говори ей пока о завещании. Пусть сама покажет, какая она дочь.
***
Следующие дни прошли спокойно. Анна Петровна чувствовала себя лучше, врачи говорили о скорой выписке. Вера уже готовила мамину квартиру к возвращению больной, купила специальную кровать, запаслась средствами для ухода за лежачими.
Но утром двадцать третьего марта в шесть утра раздался звонок.
— Вера Александровна? Вам надо… Надо приехать… Приезжайте срочно. У вашей матери резкое ухудшение состояния.
Вера помчалась в больницу, но помочь ничем не смогла. В половине десятого утра Анны Петровны не стало. Последние слова, которые она успела прошептать Вере, были:
— Прости меня, доченька… за всю несправедливость… береги сестру… несмотря ни на что…
***
Наталья появилась двадцать седьмого марта, за день до похорон. Она ворвалась в квартиру, кинулась к сестре на шею.
— Вера, что случилось? Как так получилось? Почему ты мне сразу не написала?
— Наташа… — Вера высвободила руки, посмотрела на сестру. — Ты три недели не отвечала на звонки.
— Вера, я клянусь, я не знала, что все так серьезно! Если бы я знала, что может случиться такое, я бы никуда не поехала! Как я теперь с этим буду жить?
— Наташа, хватит себя казнить, — Вера погладила сестру по спине. — Нужно достойно проводить маму.
— Конечно, конечно! — Наталья тут же оживилась, доставая телефон. — Я все организую! Самый хороший ресторан для поминок, красивые венки, пригласим всех ее друзей… Игорь найдет отличное место…
— Наташа, — Вера осторожно остановила сестру. — Мне кажется, у Игоря сейчас могут быть проблемы с деньгами.
Наталья замерла с телефоном в руке.
— Что ты имеешь в виду?
— Мне звонили из банка как третьему лицу. Говорили что-то про его просроченный кредит и долги…
Лицо Натальи медленно бледнело.
— Это… Это какая-то ошибка… — она нервно облизнула губы. — Игорь успешный бизнесмен, у нас хороший дом, машины… У нас все прекрасно…
— Наташенька, — Вера взяла сестру за руку. — Мне кажется, тебе срочно нужно поговорить с мужем. Серьезно поговорить.
***
На следующий день после погребения сестры пришли к нотариусу. Светлана Викторовна встретила их в кабинете, торжественно разложив документы.
— Добро пожаловать. Вот завещание Анны Петровны Самойловой.
Вера сидела, сложив руки на коленях, а Наталья нервно теребила ручку сумочки. Конечно, она рассчитывала на материнскую квартиру, всю жизнь мама обещала, что ее трешка достанется младшей дочери.
— Итак, — нотариус надела очки. — «Я, Анна Петровна Самойлова, находясь в здравом уме и твердой памяти… квартиру по адресу… а также банковские вклады… оставляю моей старшей дочери Вере Александровне Самойловой…»
Наталья вскочила так резко, что опрокинула стул.
— Этого не может быть! — она схватилась за край стола. — Мама всегда говорила, что квартира будет моя! Почему? За что?
Наталья повернулась к Вере, и в ее глазах читались растерянность и обида.
— Это же… Такое же невозможно просто! Мама не могла так поступить! Она знала, что мне нужна квартира, что у меня дети, что мы…
Наташа резко остановилась, прикрыв рот рукой.
— Что, Наташа? — спросила Вера. — Что у вас с Игорем случилось?
— Ничего особенного, просто… — Наталья закрыла лицо руками. — Временные трудности… все наладится…
— Наташенька, — Вера присела рядом, — мне кажется, пора говорить правду.
Наталья долго молчала, потом подняла заплаканное лицо.
— Игорь… его компания обанкротилась полгода назад. Долги огромные, больше пятнадцати миллионов… — она всхлипнула. — Эта поездка в Рим… Мы взяли кредит, последний, который нам дали. Игорь сказал, что это наш «прощальный отпуск» перед тем, как придется все продавать и начинать сначала…
— То есть пока мама угасала, вы тратили заемные деньги на римские рестораны?
— Не говори так! — вскрикнула Наталья. — Мы не знали, что все так серьезно! И потом, мы думали… Мы рассчитывали…
— На мамину помощь?
— Ну да… — Наталья вытерла нос. — А что такого? Мама всегда нам помогала, и квартира… Мы думали, что в крайнем случае сможем ее продать, купить что-то попроще и рассчитаться с долгами…
Вера смотрела на сестру и видела ту же Наташеньку, которая в детстве рыдала, если ей не покупали новую куклу. Которая всю жизнь считала, что мир должен крутиться вокруг ее потребностей.
— Наташа, а ты хоть раз подумала о том, что мама могла нуждаться в твоей помощи, а не наоборот?
— Конечно, думала! — Наталья всхлипнула. — Я же звонила ей, приезжала… Просто у меня муж и дети, свои проблемы… Я не могла бросить все и сидеть в больнице, как ты! Вера, ну пожалуйста…
Наталья схватила сестру за руку.
— Ты же понимаешь, что мама принимала это решение в тяжелом состоянии… Откажись от наследства в мою пользу… Мы же сестры!
Вера аккуратно освободила руку.
— Наташа, я не буду оспаривать мамино решение.
— Но почему?! — в голосе Натальи звучало отчаяние. — У тебя есть своя квартира, работа, деньги! А у нас… У нас может не остаться даже крыши над головой!
— Мне жаль, что так получилось.
— Значит, ты меня просто бросаешь? — Наталья встала. — Оставляешь с детьми на улице?
Вера посмотрела на сестру и очень тихо сказала:
— Я оставляю тебе то же самое, что ты оставила маме в ее последние дни. Возможность справляться самой
