Муж предложил забрать моего сына в обмен на лучшую жизнь. Я смотрела на его дорогой костюм, новую тачку за окном и понимала: выбора у меня нет.
Восемь лет уже, как я сбежала от него с грудными близнецами. Восемь лет тут, в Заречье, одна с детьми вожусь. Строила этот свой бизнес с солениями, каждый день… боролась за то, чтобы дети ни в чем не нуждались. Выполняла функции хорошей матери-одиночки, так сказать.
И вот теперь он стоит у меня в прихожей, успешный такой, уверенный, с предложением… от которого, наверное, нельзя отказаться.
— Проходи давай, — я отступила в сторону, пропуская Дмитрия. — Дети сейчас в школе, так что можем спокойно поговорить.
Он оглядывался по сторонам. У нас мебель простая, детские рисунки везде понатыканы, из кухни пахнет чем-то домашним. Не то что в его мире, конечно. У нас все проще, беднее… но честнее, что ли.
— Хорошо у тебя тут, — сказал Дмитрий, проходя в комнату и ставя толстый портфель на пол. — Уютненько.
Я проводила его к столу, машинально поправила скатерть. Руки дрожат, я сцепила пальцы, чтобы он не заметил.
— Говори уже, — я села напротив. — Что принесло тебя в наше Заречье после стольких лет молчания?
Дмитрий открыл папку, достал разные фотографии, всякие документы.
— Артем, — просто так сказал он. — Наш сын играет в хоккей. И играет хорошо, между прочим.
Я аж подавилась слюной. Откуда он знает? Мы же никогда не пересекались, не общались… ну, вообще никак.
— Мне рассказали люди из областной хоккейной федерации, — продолжил Дмитрий, будто читал мои мысли. — Заметили мальчишку на межрайонных соревнованиях. Талантливый парень, говорят. Очень способный. Только тренироваться ему особо негде толком. Ваша ледовая арена в Заречье… Ну ты сама знаешь, в каком она убогом состоянии.
Знала, конечно. Старая она, плохой лед, какое-то допотопное оборудование.
— И что ты предлагаешь? — голос у меня получился ровнее, чем думала.
— Элитную хоккейную академию, — Дмитрий придвинул ко мне документы и буклеты. — Там лучшие тренеры, современное оборудование, специальная программа для будущих профессионалов.
Взяла я буклет этой академии. Глянцевые картинки, впечатляющие цифры, всякие истории успеха. То, о чем мальчишка из нашего городка может только мечтать.
— Сколько стоит все это удовольствие? — спросила, хотя уже догадывалась, что сумма будет просто космическая.
— Пятьсот тысяч в год, — ответил Дмитрий. — Плюс проживание, питание, всякая специальная экипировка. В общем, получается тысяч семьсот за год.
Мой оборот — где-то два миллиона в год. После всех расходов остается чистой прибыли тысяч пятьсот, ну от силы шестьсот. Даже если продать все и этот дом, такую академию я стопроцентно не потяну…
— Только есть одно небольшое условие, — продолжил он, и я подняла глаза от документов. — Артем должен жить рядом с академией. То есть со мной. Сама понимаешь, так… Так лучше будет, правильнее, логичнее наконец…
Ну вот оно и есть. Я же понимала, просто так ничего никогда не бывает.
— А что Кира? — спросила я. — Ты предлагаешь разлучить близнецов, да?
— Кира, конечно, остается с тобой, — Дмитрий потер переносицу, видно, что ему тоже тяжело все это давалось. — Я понимаю, как это звучит для тебя. Но подумай сама, какие у Артема тут реально перспективы?
Встала я, подошла к окну. На улице играют соседские дети, обычная провинциальная жизнь, такая размеренная. Вроде бы безопасная, но… очень ограниченная.
— И что ты конкретно хочешь от меня? — обернулась к нему. — Согласия, чтобы забрать ребенка?
В его голосе было что-то искреннее, чего восемь лет назад я точно не слышала. Может, люди действительно меняются со временем?
— А как будут организованы встречи? — вернулась к столу, снова села. — Если Артем будет постоянно жить с тобой…
— Каждые выходные станет приезжать домой, — быстро ответил Дмитрий, он явно заранее продумал этот вопрос. — Обязательно все каникулы проводить тут. Плюс я готов помогать материально, пятьдесят тысяч в месяц на содержание Киры и всякие бытовые расходы.
— Мне нужно серьезно подумать, — сказала я. — И обязательно поговорить с детьми.
— Конечно, понимаю, — Дмитрий стал собирать документы обратно в папку. — Только не очень долго, пожалуйста. Новый учебный год в академии начинается первого сентября. А сейчас уже середина мая.
На пороге он остановился, обернулся.
— Лена, я понимаю, что много прошу от тебя, но это реальный шанс для Артема. Возможно, единственный в жизни.
Когда дверь за ним закрылась, я осталась одна со своими мыслями и страхами. Через полчаса дети должны вернуться из школы. Как объяснить им, что отец, которого почти не помнят, хочет забрать к себе одного из них?
***
В половине четвертого хлопнула калитка, вернулись мои сокровища. Слышу их голоса еще с улицы, Кира заливисто смеется, а Артем ей серьезно что-то объясняет.
Я дала им пообедать, только потом сказала:
— Дети, нам надо поговорить. Это очень важно.
— А что случилось? — Артем сразу насторожился, напряглись плечи.
Он всегда чувствует, когда в доме что-то не так.
— К нам сегодня приезжал необычный гость. Ваш… Ну, ваш папа.
Кира несколько раз моргнула, будто не поняла слова. Ясное дело, удивилась девочка, я и сама обомлела, когда мужа на пороге обнаружила!
— Папа? — переспросила она, глаза округлились. — А у нас разве вообще есть папа?
— Есть, Кирочка, — я взяла ее за руку, у нее пальцы холодные. — Просто мы с ним давно никак не общались. А сегодня приехал… с очень серьезным предложением. Он хочет, чтобы ты, Тема, поехал с ним учиться в специальную хоккейную школу.
— Кира тоже поедет со мной? — быстро спросил Артем.
— Нет, — тихо ответила я. — Кира останется дома со мной.
Повисло такое тяжелое молчание… Кира смотрит на брата испуганными глазами, а Артем… напряженно думает. Видно, как у него в голове все крутится, взвешивает.
А потом Кира вдруг заплакала. Тихо так, просто слезы потекли ручьем по щекам.
— Не хочу, чтобы Тема уезжал от нас, — жалобно всхлипывает она. — Мы же с ним близнецы. Нас никак нельзя… Ну, разлучать же никак нельзя.
Артем крепко обнял сестру, прижал ее к себе, гладит по голове.
— Кирка, не реви, — мягко говорит он ей. — Еще же ничего окончательно не решили. Правда ведь, мам?
— Правда, сынок, — кивнула я. — Мне нужно хорошенько подумать. И вам тоже.
— А наш папа… — Кира вытерла нос рукавом, смотрит на меня. — Он какой? Я его совсем не помню.
Как объяснить восьмилетней девочке, что отец был безалаберным, обижался, что я вожусь с детьми вместо того, чтобы его ублажать? Что я сбежала от него ночью, чтобы… В общем, чтобы у детей была нормальная жизнь без скандалов?
— Он… теперь стал другим, — осторожно сказала я. — Взрослее, вроде бы ответственнее. Хочет искренне нам помочь.
— А если я поеду туда, — Артем все еще обнимает сестру, — то когда смогу приезжать домой к вам?
— Каждые выходные, — ответила я.
— Это не то, — горько всхлипнула Кира. — Мы каждый день живем вместе. Всегда были вместе с рождения.
Отлично понимаю ее. Близнецы — особенные люди. У них какая-то своя необычная связь, которую… Ну, трудно объяснить обычными словами.
— Мам, — Артем посмотрел на меня очень серьезными глазами. — А ты сама хочешь, чтобы я уехал от вас?
Вопрос, которого больше всего боялась услышать. Как честно ответить на такое?
— Хочу, чтобы у тебя в жизни было самое лучшее, — сказала я, стараясь не расплакаться.
— Я все понял, — серьезно кивнул Артем.
Он встал из-за стола, медленно подошел к окну.
— Мам, можно сейчас схожу на каток? Там хорошенько подумаю обо всем.
— Конечно, сынок, — согласилась я. — Только обязательно возвращайся домой к ужину.
Артем ушел, а Кира подвинулась ко мне поближе, прижалась.
— Мамочка, — шепчет она тихо. — А если Тема уедет к папе, он потом забудет нас с тобой? Мы… Мы когда-нибудь увидим его снова, а?
— Ни за что такого не случится, — обняла дочку покрепче. — Ты же его самая родная сестра. Самый близкий на свете человек. Таких людей никогда не забывают.
Вечером, когда дети легли спать, я долго думала о предложении Дмитрия, о будущем Артема, о том, что будет правильно для всех. Пятьдесят тысяч в месяц — это же возможность дать Кире намного больше. А для моего бизнеса… серьезное расширение, новое современное оборудование.
Но цена всего этого — разлука с любимым сыном.
В половине двенадцатого тихонько пошла проверить детей. Кира сладко спит, крепко прижала к себе любимого мишку. А у Артема в комнате почему-то еще горит свет.
— Тема, сынок? — тихо позвала я в приоткрытую дверь.
— Не сплю, мам, — отвечает он. — Пожалуйста, заходи.
Сын лежит в кровати, задумчиво смотрит в потолок.
— О чем так серьезно думаешь? — села на край кровати, погладила его по плечу.
— Думаю о хоккее, — просто говорит он, но не повернулся. — Мам, а если я когда-нибудь стану настоящим профессиональным хоккеистом, смогу я хорошо обеспечить нас всех? Тебя, Киру… купить красивый большой дом?
— Конечно, сможешь, — улыбнулась я, хотя сердце сжалось. — Если очень сильно захочешь и будешь стараться.
— Тогда я поеду к папе, — тихо сказал Артем и наконец посмотрел на меня. — В эту хоккейную школу. Стану самым лучшим игроком в мире и верну все, что мы… Ну, что когда-то по глупости потеряли.
***
На следующее утро я набрала номер Дмитрия.
— Согласна, — сказала я, как только он ответил. — Забирай своего сына.
Долгое молчание на том конце.
— Серьезно говоришь? — наконец спросил он с недоверием.
— Серьезно. Только у меня есть обязательные условия.
— Внимательно слушаю.
— Артем каждые выходные дома у нас, — начала я перечислять по пальцам. — Все каникулы без исключения — здесь со мной. Если серьезно заболеет, я немедленно еду к нему. И никаких… Ну, никаких попыток когда-либо настроить его против меня.
— Конечно, Лена, — быстро согласился Дмитрий. — Поверь мне, я сделаю все возможное, чтобы Артем был счастлив и доволен.
— Очень на это надеюсь, — сухо ответила я.
***
Следующие дни очень быстро пролетели, как в тумане. Мы собирали справки по врачам, покупали Артему новые вещи для жизни в большом городе. Дмитрий звонил каждый день, рассказывал о квартире, где будет жить сын, об элитной школе рядом с академией.
— У него будет своя просторная комната, — обстоятельно говорил он в трубку. — С современным компьютером, удобным письменным столом. И спортивным уголком для дополнительных тренировок. Не парься, короче, я о ребенке позаботиться способен.
Все то, чего я при всем желании не могла дать ему.
В конце концов, мы встретились у нотариуса. Тот долго объяснял нам что-то про права и обязанности, про алименты и встречи с ребенком. Я слушала вполуха, думала о своем. В конце все подписали важные бумаги, поставили красивые печати.
— Теперь все официально, — сказал Дмитрий, когда мы вышли на улицу. — Спасибо тебе, Лена. За понимание и за доверие.
В последний вечер перед отъездом сына сидели мы втроем на старом диване. Смотрели какой-то мультик по телевизору, но никто его толком не видел. Все думали о завтрашнем дне.
— Мам, — вдруг сказал Артем тихо. — А если мне там совсем не понравится жить?
— Немного потерпишь, — осторожно ответила я. — Первое время везде бывает трудно. Но если совсем уж станет невмоготу, сразу приезжай домой.
Кира шепнула брату на ухо:
— Тема, ты будешь писать мне каждый день?
— Обязательно, — твердо пообещал Артем. — И буду присылать разные фотки.
***
Утром приехал Дмитрий. Принес цветы для меня и Киры, дорогой подарок для Артема — новую хоккейную клюшку.
— Профессиональная, — гордо объяснил он сыну.
На прощание Артем обнял Киру, очень долго и крепко.
— Не вздумай сильно скучать, — тихо шепнул он ей на ухо. — Я очень скоро вернусь домой.
— Уже в субботу, — жалобно всхлипнула Кира. — Точно обещаешь приехать?
— Честное слово обещаю.
Потом сын медленно подошел ко мне.
— Мам, — совсем тихо сказал он. — Спасибо тебе за все-все на свете.
— Не за что, сыночек, — я обняла его изо всех сил. — Лети высоко, мой будущий чемпион.
Дмитрий завел машину, заработал мотор. Артем сел на переднее сиденье, грустно помахал нам рукой. Машина медленно тронулась, выехала со двора, совсем скрылась за поворотом.
Мы остались стоять с Кирой, крепко держась за руки. Дом за спиной вдруг казался слишком большим и слишком тихим.
— Мам, — тихо сказала Кира. — А когда мы привыкнем к этому?
— Не знаю, доченька, — честно ответила я. — Но обязательно привыкнем. Люди ко всему привыкают.
Вечером Артем позвонил первый раз. Рассказывал о большой папиной квартире, о своей отдельной комнате, о завтрашнем походе в знаменитую академию.
— Тут все хорошо, мам, — бодро говорил он в трубку. — Совсем не волнуйся за меня.
Кира перехватила трубку, защебетала. Кажется, они оба привыкали к новой жизни, а вот мне все давалось тяжелее. Цена материнской любви оказалась выше, чем я раньше думала. Но я знала, поступок-то мой самый верный.
Иногда по-настоящему любить — значит отпустить дорогое. Даже если от этого сердце разрывается на куски.
