Димку считали самым удачливым ловеласом в районе. Высокий, красивый, уверенный в себе парень уже отслужил в армии, трудился на заводе, и пользовался успехом у девушек. Даже это мягко сказано. Девушки буквально висли у него на шее, едва он приглашал их на танец в клубе.
Многие приятели Диме завидовали.
— Тебе и ухаживать за ними не надо. Только подмигни, и сами за тобой пойдут, — говорили одни, — вот что значит – красота.
— Так у него внешность киноактёра… — соглашались другие ребята, — любая девчонка полюбит такого… Отбоя от них нет. И как ты будешь выбирать, когда надумаешь жениться?
— Да хватит вам завидовать, — улыбаясь, отвечал Дима, — мне никогда не надоест гулять. Какая женитьба? Зачем так рано? Вот лет эдак, в сорок…
Все хохотали, а Дима заливался тоже. Даже смех у него был красивым, каким-то басовитым, с приятным тембром.
Одна их девушек всё же была удачливее других. Галина – тоже высокая, стройная – под стать Диме, вот уже два месяца ходила с ним в кино и на танцы, и у друзей Димы уже начало складываться впечатление, что беспокойный их красавчик, наконец, сделал свой выбор.
Но вдруг одно обстоятельство разрушило всех их предположения.
Димка жил на тихой улочке своего провинциального города, где большой двор окружали три двухэтажных дома, каждый с тремя подъездами. Народа жило тут не так много – в основном, заводские, и люди давно знали друг друга.
Но не так давно въехала в одну из квартир на втором этаже молодая девушка. Она бы не привлекла к себе внимание своей внешностью, если бы не её усердие и чистоплотность.
В первый же месяц «обживания» новой для неё квартиры, Марина почти ежедневно то выбивала ковры, то трясла половички в углу двора в отведённом для этого месте. Шум от пылевыбивалки стоял на весь двор, и жители с интересом наблюдали, как невысокая, хрупкая девушка сражалась с пылью.
Марина же, нисколько не стесняясь, долго возилась и с подушками, и даже с одеялом, так же стараясь освежить их на улице. Девушка бесконечно стирала свои вещи и всякие полотенца и салфетки, вывешивая их на верёвке во дворе, а если не было там места, то на своём балконе, который был как раз над скамейкой у подъезда.
Там-то, на балконе, её и приметил сидевший однажды у подъезда Димка.
— Это ещё что за хозяйка? Воробьишка. Маленькая, а работящая… — заметил он товарищу рядом.
— Верно. Воробьёва и есть её фамилия. Въехала недавно по обмену. Одна живёт. Новенькая, — подтвердил товарищ.
Через минуту парни увидели, как девушка вышла с ковровой дорожкой на плече и устремилась к углу двора, где начала выбивать пыль. Она так рьяно махала пылевыбивалкой, что Димка и его товарищ Володя рассмеялись.
— Маленькая, а усердная, — заметил Димка, — и откуда там только силы берутся? Ручки как у воробышка, а вон как машет и хлопает…
Девушка сделала своё дело, и понесла коврик обратно. Она не могла не заметить внимательные и оценивающие взгляды улыбающихся парней, и, проходя мимо, покраснела.
— А у нас принято здороваться с соседями, — вдруг встал Дима и слегка поклонился, чем заставил товарища расхохотаться. Но Вовка тоже встал и поклонился, подражая Диме.
— Здравствуйте, — ответила девушка и тоже слегка присела в реверансе. Коврик чуть не упал с её плеча, Дима тут же подхватил его и понёс в подъезд.
— Я помогу вам, леди. А то не дай Бог такую чистоту уроните снова в грязь… Столько труда и сил. Много у вас там ещё ковров осталось? Могу разом все вынести. А то нет сил уже слушать эти хлопки который день подряд. Или вы одни и те же всё носите и выбиваете, чтобы их моль не съела? – с иронией говорил Дима, неся коврик до двери Марины.
— Спасибо, — она выхватила у него ковёр, — сколько есть – все мои. Не украденные! Шут Гороховый!
Дверь Марины захлопнулась, а Димка почесал затылок. Вроде нормально пошутил… И чего она обиделась?
Но девушка всё-таки стала здороваться с ним, чаще кивком головы и сразу отворачивалась, спеша по своим делам. То, что она не собиралась с ним ближе знакомиться, не стремилась заговорить, очень задело Димку, избалованного женским вниманием.
— И чего она о себе возомнила? – спрашивал он Володю, сидя на скамейке после работы, — подумаешь, фифа, ничего из себя не представляет, а уж гонора – на троих хватит.
Марина по-прежнему часто выходила во двор, чтобы развесить выстиранное бельё, как водилось у всех хозяек, и иной раз выбивала ковёр, ловко орудуя выбивалкой.
Однажды Дима снова подошёл к ней, когда никого не было во дворе и взял из рук выбивалку.
— А ну, смотри как это делается, малышка. Давай помогу, — он отодвинул Марину подальше, а сам хлопал по ковру так, что гулы раздавались по двору, как выстрелы.
Затем он скрутил ковёр и понёс его на плече к подъезду. Девушка только успевала за ним.
— Спасибо, дальше бы я сама, и вообще, я справляюсь с уборкой. Люблю чистоту. Мне это важно… — быстро говорила она, видя, как улыбается Дима.
У двери они остановились, и Дима заглянул в её голубые глаза и предложил:
— Ты – маленькая, а у меня вон сколько силы. Могу помогать, когда не на работе. Ты, если что – обращайся. Хорошо?
— Нет, не хорошо. Неудобно это. У каждого – свои заботы. А у меня что – семеро по лавкам сидят? Я и одна справляюсь. Хотя мне приятно, что ты помог. Спасибо, Дима, — ответила она и поторопилась уходить.
— Ну, а в кино со мной пойдёшь? Не каждый же день всё мыть и убираться! Надо и отдыхать. Пошли на вечерний сеанс. Я сбегаю за билетами… — предложил он.
— Не хочу на вечерний, — вдруг резко ответила Марина, — я вот иду на рынок, если хочешь помочь, то пошли вместе.
— Отлично, — обрадовался Димка, — если рынок – значит, рынок.
Так началась их дружба, больше похожая поначалу на помощь большого – маленькому. Дима из своенравного парня превратился в большого послушного увальня, носящего сумки, и выгуливающего собачку Марины – тонкой стройной, как куколка девушки.
И снова не понимали товарищи Димы: что он нашёл в этой скромной и строгой малышке? Но Дима совершенно был послушен ей и, едва придя с работы, искал с Мариной встречи, лишь бы увидеть её небесные глаза.
А Галя, которой Дима подал надежду на симпатию, сходила с ума от ревности. Девушка знала себе цену, и уже считала, что Дима – её парень, как вдруг он исчез, и Галине пришлось встречать его около проходной завода.
— Димочка, куда ты пропал? – она взяла его под руку и пошла рядом. Дима аккуратно освободился от её руки и прошептал:
— Ты не ходи за мной, Галя. Я действительно пропал… Мне некогда теперь ходить с тобой в кино.
— А когда будет можно? – сделала вид, что не поняла, Галина.
— Никогда. Понимаешь? – растерянно озираясь, ответил Дима и прибавил шагу.
— Понятно… Другая, — прошептала Галина и прищурилась от ревности.
Она узнала, где работает девушка Димы, и однажды встретила её у предприятия, где Марина работала бухгалтером.
— Так значит, вот на кого меня Димочка променял! – начала она язвительным тоном, подходя к Марине. Видела вас недавно вместе, так глазам своим не поверила! «Ни рожи, ни кожи» , как говорится.
Марина не успела и отреагировать на нахальство незнакомки, как вдруг откуда ни возьмись подбежал к ним Дима. Отодвинув Галю, он взял Марину под руку, и повёл её по тротуару, как нив чём ни бывало.
Галя что-то говорила вслед, но пара её не слушала.
— А кто это? И ты ей обязан чем-то? – несколько минут спустя спросила Марина.
— Не слушай. Одна из моих бывших подружек… — улыбнулся Димка, — а я ей ничего не обещал совершенно. Поверь.
— Да ты Казанова… — у девушки лицо стало грустным, — и много таких у тебя? И не придётся ли мне отбиваться от гнева твоих брошенных красавиц?
— Думаю, что не придётся, потому что я намерен теперь всегда встречать тебя по возможности, — ответил Дима, целуя руки девушки, — прости, что тебе пришлось её выслушивать. Она не большого ума. Значит, и хорошо, что я не с ней, а с тобой сейчас…
Марина посмотрела ему в глаза и сказала:
— А она красивая… Даже очень. И странно, что ты…
Но он не дал Марине договорить.
— Уж я сам могу решать, кто красивый для меня. Я не спорю о её красоте, но ты для меня – самая лучшая девушка. И самая красивая… — он видел её растерянность и улыбку, а потом поднял как пушинку на руки и закружил на глазах у всех прохожих.
— Не смей играть мною, как куклой, — рассердилась Марина, — я против показухи при народе. Нельзя так, Дима… Пожалуйста.
Он не слушал её некоторое время и нёс на руках. Но когда девушка умоляюще посмотрела на него, то поставил на тротуар, а потом они свернули к парку. Там, присев на скамейку, Марина вздохнула и сказала:
— Я хочу попросить тебя: если ты надумаешь закончить нашу дружбу, то скажи мне сразу же, первой. Чтобы я сразу всё поняла.
— С чего ты взяла? – заволновался Дима.
— Ну, раз так уже у тебя не один раз было. И я не могу быть исключением. Возможно… — пыталась сказать она.
Но Дима взял её за руки:
— Пожалуйста не думай обо мне так плохо. Уверяю, что я до сих пор ни в кого не влюблялся. И никому не говорил слов любви… А вот тебе сейчас скажу… Ты самая нежная, добрая, красивая. И я люблю тебя… Веришь мне?
Марина пожала плечами, а на глазах у неё выступили слёзы.
Она влюбилась в Диму с первого взгляда, и тщательно, как ей казалось, скрывала свои чувства. Но сейчас глаза подводили её. Слёзы уже капали и лились по щекам, едва она представляла себе, что когда-то тоже расстанется с Димой.
А он впервые целовал её лицо, солёное от слёз, и гладил как маленькую девочку по голове, по шёлковым золотистым волосам.
Когда она немного успокоилась и затихла, положив свою голову ему на плеч. А он чувствовал себя счастливым и очень сильным, большим, словно великан. Ведь у него была она – его Маринка, которая явно его любит!
О том, что во дворе сложилась пара, жених и невеста, все узнали быстро, потому что стали Марина и Дима ходить официально – под руку.
Зачастую их видели и на балконе у Марины, где они сидели на стульях и пили летними вечерами чай.
— Вот и образумился наш сын, — со вздохом говорила мать Димы, — наконец-то нашёл свою половинку.
— Ага, только маленькую…Но мал золотник, да дорог, — улыбался отец, обнимая жену, — и ты у меня невысокая. Но любимая, и родная…
Свадьбу сыграли в конце августа. Дима не хотел больше ждать, и Марина согласилась с ним.
— Надо же, сколько девчонок у него было, а нашёл свою судьбу во дворе, сидя на лавочке! – удивлялись друзья Димы.
— Только бы у них всё сложилось счастливо, — желали соседи.
А молодые супруги жили хорошо. Родители радовались, что дети над ними, на втором этаже. Особенно счастлива была мать. Она могла часто видеть сына и сноху, и помогать им, и звала на ужины и на чай. Не смотря на свой миниатюрный рост, Марина родила здорового и крупного мальчика, весом почти под четыре килограмма.
Шло время, сынок подрастал, семья по-прежнему жила в любви и согласии. Дима через несколько лет изменился, стал не так хорош, как был в юности: немного располнел, появились залысины и первые морщинки, первая седина.
А вот Марина только хорошела. Если в юности она была похожа на девочку, то сейчас, к тридцати годам, она чуть округлилась, черты её стали более нежными и женственными, а манеры спокойными, движения — плавными. Словно запоздалый цветочек расцвела она и стала красивой. Голубые глаза как-то особенно ярко выделялись на светлом лице, а улыбка делала её очень привлекательной.
Муж её любил так же сильно, а может даже и больше, чем раньше. Он чувствовал постоянную заботу, внимание и теплоту от неё. Не было и дня, чтобы Марина не приласкала его, не обняла и не поинтересовалась его делами и настроением.
На вопрос своей матери о жене, Дима всегда отвечал:
— Моя Маришка – сокровище. Ласковая, умная, добрая. Порой и сам поражаюсь: как я её сразу рассмотрел тогда? А ведь мог бы и пройти мимо.
— Значит, судьба. И хорошо, что не прошёл мимо. Такие встречи не случайны. И слава Богу, — довольно вздыхала мать, — береги её. Раз вы по духу – родные. Настоящая жена – и мать, и подруга, и твоя женщина. Всё в одном. Меня не станет – ты в ней успокоение найдёшь. Береги своё сокровище, раз есть оно у тебя на счастье…
Разные люди – разные судьбы. И приятно знать, и видеть счастливые пары, семьи. Это дорогого стоит. Как лучи солнца такие люди в любую погоду. И улыбнутся похожему, и руку помощи подадут, и добрым словом согреют…
