— Ну не будь ты такой чёрствой! — упрекала мать. — Это же твоя сестра! Ей некуда идти! Ты что, хочешь, чтобы она с детьми на улице оказалась?!
Анна устало потёрла виски. Этот разговор длился уже полчаса, и она чувствовала, как её терпение тает с каждой секундой.
— Мама, она же взрослый человек, снимает жильё. С чего вдруг ей некуда идти?
— Говорю же, хозяйка её выселяет! — всплеснула руками мать. — У неё денег не хватает, она и так вечно из последних сил выкручивается. А у тебя всё равно одна квартира пустует, без дела простаивает.
Анна закатила глаза. Маше всю жизнь было тяжело, и почему-то это автоматически становилось проблемой всех окружающих.
— Сама её пустить к себе не хочешь? Или я одна должна отдуваться? — недовольно спросила девушка.
— Я бы и пустила. Но ты сама знаешь, что я тоже снимаю. Хозяйка рассчитывала только на одного жильца. Да и места там… Точно не для двоих детей. Машеньке нужно больше пространства.
— А работать она не пробовала? Или мужей своих найти, чтобы алименты платили?
Мать возмущённо фыркнула, будто дочь сказала что-то кощунственное.
— Ты вообще понимаешь, в каком она состоянии? Она одна с двумя детьми. Ей просто некогда!
— А у меня, значит, полно времени, да? — Анна скрестила руки на груди. — У меня тоже есть ребёнок, работа, да ещё и ипотека. Только вот я почему-то никогда не бегала и не выпрашивала жильё у родственников.
Мать замолчала, сверля дочь осуждающим взглядом. Анна вздохнула. Она знала, что этот разговор неизбежен. Знала, что отказаться не получится: мать будет давить до последнего.
— Ладно, — наконец сказала она. — Пусть живёт. Но только коммуналка на ней.
— Конечно! — мать сразу оживилась. — Она всё оплатит, ты даже не переживай.
Анна хмыкнула. Она уже переживала.
Когда Анна передавала ключи, сестра даже не поблагодарила. Просто взяла их с каменным лицом, пробормотала дежурное «понятно» в ответ на условия и ушла. Анна решила не обращать внимания: чем меньше общения с Машей, тем лучше.
— Я прослежу, чтобы всё было хорошо, — уверяла мать. — Ты даже не заметишь, что она там живёт.
Анна лишь кивнула, но внутри у неё было какое-то неприятное предчувствие. Она слишком хорошо знала свою семью, чтобы верить обещаниям.
Интуиция не подвела.
— Анна, здравствуй. Прости, что беспокою, но у тебя из квартиры опять вода льётся, — голос соседки в телефоне звучал устало, без агрессии, но твёрдо.
Анна замерла, крепче сжимая трубку.
— Что значит «опять»? — она озадаченно нахмурилась.
— Да не в первый раз уже. Мы с мужем как-то помогали перекрывать воду, но сегодня уже просто озеро на лестничной площадке, а дверь никто не открывает. Думаю, ты должна об этом знать.
Анна закрыла глаза и сердито выдохнула. Год назад она поддалась на уговоры матери и пустила Машу пожить в её квартире. И все эти месяцы мама уверяла, что всё идёт прекрасно, сестра исправно платит за коммуналку, а дети ничего не ломают. Теперь же выясняется, что квартира «плавает», да ещё и не впервые, а она узнаёт об этом от соседки.
— Ладно, спасибо, — Анна резко встала из-за стола. — Я сейчас приеду.
До матери она не дозвонилась: гудки шли, но ответа не было. Попыталась набрать сестру, но её телефон тоже упорно молчал. На душе становилось всё тревожнее.
Запах сырости ударил в нос ещё на лестнице. Вода уже перестала течь, но тёмные разводы на полу напоминали о случившемся. Она вставила ключ в замочную скважину, провернула, открыла дверь и застыла.
В прихожей валялась гора грязных детских вещей вперемешку с мусором. Линолеум был изрезан так, будто по нему катались на коньках. Обои разрисованы фломастерами и порваны. В туалете треснувшая плитка покрылась жёлтыми пятнами от потёков воды.
Глядя на этот хаос, Анна чувствовала, как внутри что-то разрывается от злости.
Она шагнула вглубь квартиры, сдерживая желание ещё раз позвонить матери и наорать на неё. В одной из комнат стояла пустая кроватка, рядом были разбросаны детские игрушки, но возникло странное ощущение, что здесь уже давно никого нет. Она пошла дальше, заглянула на кухню и вдруг догадалась: квартиру бросили.
Вряд ли кто-то стал бы жить в таком свинарнике. Кроме того, холодильник был пустым, если не считать грязную посуду.
Резко схватив телефон, Анна снова попыталась дозвониться до сестры, но та не отвечала. Пальцы дрожали, пока она набирала номер матери. Гудки. Один. Два. Пять.
— Ну же… — выдохнула девушка, вцепившись в телефон.
Наконец мать взяла трубку, но даже не успела ничего сказать, как Анна уже выпалила:
— Где Маша?! Что тут вообще происходит?!
На том конце провода повисла напряжённая тишина. Потом мать тяжело вздохнула.
— Доча, ну чего ты так кричишь…
— Потому что я сейчас стою в разгромленной и затопленной квартире, а Маши тут нет! Ты мне весь год рассказывала, что всё в порядке!
Мать замялась, а потом неуверенно пробормотала:
— Ну… Она неделю назад съехала.
— А ты мне когда собиралась об этом сказать?!
— Да какая разница! Ты же всё равно не интересовалась, как она там живёт!
Анна почувствовала, как её злоба сменяется ледяным осознанием. Разрушенная квартира — только верхушка айсберга. Теперь мать вдобавок обвиняла её.
Анна понятия не имела, сколько ещё неприятных сюрпризов её ждёт.
— Она просто взяла и съехала?! — голос девушки дрожал от злости.
— Ну… Да, — мать замялась, но потом продолжила с укором. — Ты так говоришь, будто она сделала что-то ужасное.
Анна стояла посреди погрома, стараясь не смотреть на испачканные стены и изрезанный линолеум. На глаза наворачивались слёзы. Она чувствовала себя использованной.
— Она и сделала! Она оставила после себя разруху и долги, мама! — Анна шагнула в сторону стола, на котором лежала стопка квитанций. — Ты вообще в курсе, что коммуналка всё это время почти не оплачивалась?!
На том конце провода повисло молчание, а потом мать небрежно бросила:
— Ну, у неё были трудности. Ты бы знала, если бы хоть немного интересовалась её жизнью.
Анна резко стукнула рукой по столу и тяжело выдохнула.
— Ты издеваешься?! — в её голосе зазвенело недоумение. — Это моя квартира, Маша обещала платить! Я пустила её бесплатно, но не обещала содержать её! Почему мне никто не сказал, что она не платит?
— Она боялась, что ты разозлишься… — мать тихо вздохнула.
— Ага, а теперь, видимо, я не разозлюсь? По-твоему, я должна покрыть этот долг?! — Анна подняла квитанцию и пробежалась глазами по цифрам. — Сто двадцать три тысячи, мама! Скажи мне честно, ты вообще хоть раз проверяла, платит ли она?!
— Я ей верила, — с вызовом ответила мать. — Она же не нарочно, ей было тяжело.
Анна схватилась за голову, пытаясь успокоиться. Это просто немыслимо. Сестра устроила в квартире свинарник и наглым образом свалила, оставив ей неоплаченные счета вместо благодарности. А мать не желала признавать, что её дочь — безответственная нахлебница, и продолжала её оправдывать.
— То есть мне теперь надо разгрести этот бардак, оплатить её долги, а ты мне ещё и будешь рассказывать, какая я плохая сестра и дочь?!
Мать тяжело вздохнула.
— Анют, ну не будь ты такой… злопамятной. Это всего лишь деньги, разберёшься. А вот сестра — это семья.
Анна почувствовала, как внутри что-то леденеет.
— Нет, мама. Семья так не поступает.
Она сбросила вызов и бросила телефон на стол. Теперь всё стало окончательно ясно. Она всю жизнь была для них просто «удобной», а её границы стали вещью, через которую можно переступить. Но больше этого не будет. Она разберётся с долгами, сделает ремонт и снова сдаст квартиру.
С добрыми делами покончено. Стоимость её опыта перевалила далеко за сотню тысяч, но он того стоил.
Прошло несколько месяцев. Долг был погашен, ремонт закончен. Теперь квартира выглядела так, словно в ней никогда не жили те, кому она когда-то помогла по глупости. Анна нашла арендаторов — взрослых, платёжеспособных людей без бесконечных отговорок.
Вечером она сидела в уютной гостиной своей квартиры и пила чай. Телефон, который раньше разрывался от маминых звонков с просьбами «помочь Маше», молчал. Она больше не интересовалась судьбой сестры, не отправляла деньги матери, не чувствовала себя виноватой.
Впервые за долгие годы её никто не использовал. И это было лучшим решением, которое она когда-либо принимала.
