Анастасия устало откинулась на офисном кресле, в очередной раз перечитывая письмо из центрального офиса.
«Уважаемая Анастасия Владимировна, приглашаем Вас… международный проект… Будапешт… три недели…»
Женщина понимала, что такой шанс выпадает раз в жизни. Особенно когда тебе тридцать два и ты — мать-одиночка.
Она перевела взгляд на фотографию Эмилии, стоящую на рабочем столе. На ней девочка весело улыбалась щербатым ртом. Два передних зуба недавно выпали, делая ее похожей на забавного вампиренка.
Восемь лет — самый сложный возраст. Девочка сейчас очень уязвима. Не хочется ее доверять кому попало. Поэтому важно решить, с кем оставить ребенка на целых три недели.
На телефон пришло еще одно сообщение от начальника:
«Жду ответа до вечера».
Анастасия машинально открыла список контактов. Няня уехала к заболевшей матери в Тверь, подруги все с маленькими детьми… К кому же обратиться, черт побери!
Вдруг палец завис над именем «Галя-сестра». Родственницы не общались уже девять месяцев, если не считать сухого «с Новым годом» в мессенджере.
Галина была старше ее на пять лет. Старшая сестра вышла замуж в восемнадцать за свою школьную любовь Николая, несмотря на все уговоры и просьбы родителей. Тогда девушка отказалась и от поступления в университет, и от переезда в город.
Теперь у нее было двое очаровательных детишек и свой дом на окраине города. Точнее, их общий с Настей родительский дом, доставшийся девушкам в наследство после смерти папы и мамы.
Со стороны казалось, что Галина обрела настоящее счастье и радовалась жизни. Настя желала старшей сестре всего самого лучшего, но каждый разговор с родственницей оставлял в душе горький осадок.
«Ну как ты там, солнышко? Справляешься ОДНА?» — это была любимая присказка старшей сестры. С особым ударением на слове «одна».
Анастасия решительно нажала вызов.
— Алло? — Галина не смогла скрыть удивления в голосе.
— Привет, Галь. Как дела?
— Настенька! Какими судьбами? — в тоне родственницы появились приторно-медовые нотки. — У меня все отлично, вот котлеты жарю. Коля с работы придет голодный…
— Слушай, мне нужна помощь, — перебила женщину младшая сестра. — У меня срочная командировка на три недели. Можешь присмотреть за Эмилией?
На том проводе повисла длительная пауза.
— А что случилось с твоей прекрасной няней? Неужто отказалась у тебя работать?
— Она у родителей. Галь, давай без иронии. Поверь, это действительно важно. Международный проект, такой шанс…
— Ну конечно, карьера превыше всего, — наигранно вздохнула Галина. — А ребенок… что ж, привози. Только учти, что у меня свои дети, не смогу сидеть с племянницей целыми днями.
— Не переживай. Она очень самостоятельная. Не будет тебя беспокоить.
— Как скажешь. Когда приедете?
— В воскресенье вечером, так как вылет у меня в понедельник утром.
— Хорошо. Настя, я все понимаю, но… может, стоит подумать не только о карьере, но и о том, чтобы ребенок рос в полной семье?
Женщина стиснула зубы. Вечная песня! Галина никогда не упускала случая напомнить о «неправильном выборе» младшей сестры. О том, что нужно было думать головой, а не заводить ребенка от бывшего одногруппника, который сбежал, едва узнав о беременности.
— Спасибо, что согласилась. До воскресенья.
***
Вечером, укладывая дочь спать, Анастасия осторожно завела с девочкой разговор о предстоящей поездке. Эмилия воспринялА новость на удивление спокойно.
— А тетя Галя добрая? — только и спросила она, натягивая одеяло до подбородка.
— Конечно. Очень добрая! — соврала женщина, целуя дочь в лоб. — Кроме того, у нее есть Маша и Денис, твои двоюродные брат и сестра. Вам будет весело вместе! Вот увидишь, дорогая.
Уже засыпая, Эмилия что-то бормотала про венгерские сувениры.
А Настя еще долго сидела на кухне, глядя в темное окно и пытаясь подавить смутную тревогу. Она столько раз выручала сестру деньгами, может, хоть теперь Галя проявит человечность? В конце концов, они остались вдвоем. Должно же хоть что-то значить слово «семья»…
***
Три недели пролетели как один день. Будапешт оказался именно таким, каким Настя его себе представляла: величественным и уютным одновременно.
Она справилась со всеми задачами проекта, заслужила похвалу руководства и даже успела купить дочке обещанные сувениры: расписную керамику и традиционные венгерские сладости.
Но чем ближе был день возвращения, тем сильнее становилось беспокойство.
Каждый раз во время видеозвонков Эмилия казалась ей какой-то неестественно тихой.
— Все нормально, мам, — только и отвечала на любые расспросы девочка.
Галина вовсе перестала брать трубку после первой недели, отделываясь короткими сообщениями:
«Все хорошо, не переживай».
В последнюю ночь в Будапеште женщина почти не спала: сердце будто чувствовало неладное. У нее было лишь одно желание — побыстрее забрать свою дочь.
***
Как только такси подъехало к родительскому дому, Анастасия быстро выскочила из автомобиля.
Старый двухэтажный особняк, знакомый до последней трещинки, сейчас почему-то выглядел чужим и неприветливым. Вдруг в глаза бросился новый, небольшой, аккуратный домик, который располагался на заднем дворе.
“Интересно, откуда у Гали деньги на строительство?”
Настя помнила, как старшая сестра постоянно жаловалась на безденежье и занимала у нее «до зарплаты».
— Наконец-то ты приехала! — вдруг из дома выбежала Эмилия и бросилась дрожащими ручонками обнимать мать. Женщина сразу же заметила, как похудело лицо дочери и как потускнели ее обычно искрящиеся глаза.
— Как ты, солнышко? — Анастасия присела на корточки, внимательно вглядываясь в родные черты. Сердце сжалось от необъяснимой тревоги.
— Нормально… Поехали домой? Я хочу уехать прямо сейчас!
— Эй, а как же чай? — на крыльцо неторопливым шагом вышла Галина, вытирая руки о фартук. — Я пирог испекла к твоему приезду. Заходи! Хотя бы еды нормальной поешь!
— В другой раз, — твердо ответила младшая сестра. — Я очень устала с дороги.
Хозяйка дома недовольно поджала губы:
— Ну, конечно! Чего от тебя еще ожидать! Даже спасибо не скажешь? Я тут с твоим ребенком возилась…
— Спасибо, Галь. Правда. Но нам пора.
***
В такси Эмилия молчала, прижимая к груди пакет с подарками. Настя украдкой разглядывала дочь, пытаясь понять, что же случилось за эти три недели. Неужели родная сестра могла обидеть ребенка? Галина всегда была сложным человеком, но чтобы настолько…
Только дома, когда женщина уже разбирала чемодан, дочь вдруг разрыдалась. Рыдания были такими отчаянными, что на несколько минут Анастасия растерялась.
— Милечка, что случилось? — мать обняла дрожащие плечи, чувствуя, как внутри у нее все холодеет от ужаса. — Тебя кто-то обидел? Расскажи, мне, пожалуйста.
— Нет… то есть да… — девочка всхлипывала, захлебываясь словами. — Тетя Галя… она говорила всем… что я… что мы…
— Что говорила?
— Что ты меня нагуляла. А папа вообще не хотел, чтобы я рождалась и бросил тебя из-за меня. Что мы неправильные. Что нормальные люди так не живут… — Эмилия говорила все тише, будто каждое слово причиняло ей невыносимую боль. — Тетя специально водила меня в магазин и говорила это при всех, а там… все смотрели и шептались. А потом…
Анастасия не могла поверить, что это все правда. В голове не укладывалось, как родная сестра, с которой они выросли в одном доме, которая знала всю их историю… Как она могла?
— А еще, — Эмилия дрожащими руками достала из кармана телефон и протянула его матери. — Я случайно сняла. Не хотела подслушивать, просто снимала котят на заднем дворе.
Женщина молча взяла смартфон. На экране появилась кухня родительского дома.
Николай, муж Галины, быстро собирал чемодан. Сестра растерянно металась по комнате, не в силах остановится:
— Ты с ума сошел? Куда ты собрался?
— Хватит, Галина! — голос мужчины звенел от ярости. — Я молчал, когда ты присвоила мамины драгоценности, хотя она велела поделить их с сестрой поровну. Молчал, когда ты продалА их и построила домик на заднем дворе. Молчал, когда ты весь дом обставила новой мебелью, не дав сестре ни копейки! Я все терпел, хотя я никогда не соглашался с твоими грязными поступками. Но унижать ребенка… Ходить по деревне и рассказывать про байстрюка… Это уже слишком! Ты выжила из ума! Я не собираюсь жить с сумасшедшей!
— Коля, перестань! Я все объясню!
— Нечего объяснять. Ты — самый лживый и подлый человек из всех, кого я встречал в жизни. Меня тошнит от тебя! Я ухожу. А ты живи, как хочешь!
Анастасия выключила видео. В висках стучало, в голове появился сильный шум. Родная кровь, старшая сестра… Как можно было так низко пасть?
— Мама, я больше не хочу к тете Гале. Никогда, — прошептала Эмилия, прижимаясь к матери.
— Не хочешь, значит не поедем, — женщина крепко обняла дочь, чувствуя, как внутри нее закипает холодная ярость. — Сейчас давай попьем чаю с венгерскими конфетами. А завтра… завтра я съезжу в деревню. Одна.
Женщина знала, что разговор с сестрой будет последним. И она сделает все возможное, чтобы Галина запомнила его на всю жизнь.
***
На следующий день ранним утром Анастасия подъехала к родительскому дому.
В деревне в это время все кажется особенно красивым и живым: женщины спешат в магазин за свежим хлебом, мужики идут на работу. Самое то для публичных разговоров и сплетен. В открытое окно машины доносились обрывки разговоров: «А вы слышали…», «Говорят, хахаль-то беременную ее бросил…»
— Ну что, сестренка, поговорим? — женщина тяжело вздохнула, крепко сжимая руль.
Вчера она полночи не спала, перебирая в памяти их с Галей отношения. Вспоминала, как защищала сестру перед родителями, когда та забеременела в восемнадцать. Как отдала ей свои сбережения на свадьбу: те самые, что копила на учебу. Как молча согласилась, чтобы Галя с семьей жила в родительском доме, хотя по закону им принадлежала всего лишь половина.
— Настенька! — родственница выскочила на крыльцо в домашнем халате. — Ты чего так рано? Что-то случилось?
— Случилось, — младшая сестра медленно поднялась по ступенькам. — Поговорить надо.
В доме пахло свежесваренным кофе. На столе стоял недоеденный завтрак, а у двери валялись детские игрушки. Обычное утро обычной семьи. Только семьи, к сожалению, уже не было.
— Кофе будешь? — засуетилась Галина, гремя чашками. — Я пирог еще вчера…
— Не буду, — женщина села за стол, положив телефон экраном вверх. — Ты лучше расскажи мне, сестра, как ты на подобную подлость смогла решиться. Расскажи, как ходила по деревне и рассказывала всем про «байстрюка”. Как унижала мою дочь, свою родную племянницу. А еще расскажи, как ты годами делала вид, что относишься ко мне хорошо, а сама только и ждала момента, чтобы ударить побольнее.
Старшая сестра побледнела и схватилась за спинку стула:
— Ты что несешь? Это пустые сплетни! Кто тебе рассказал подобную дикость? Да я бы никогда…
— Молчи! — Анастасия тут же включила видео. — Смотри! Внимательно смотри! Каждую секунду своего предательства.
На экране развернулась знакомая семейная драма: Николай собирал вещи, а Галина умоляла его остаться…
— Откуда это у тебя? — прошептала старшая сестра, садясь на стул.
— Эмилия случайно сняла. Знаешь, она хотела поснимать котят… А сняла правду. О тебе. О маминых драгоценностях, которые ты присвоила и продала. О новом домике, который построила на эти деньги. Скажи, сестра, оно того стоило? Ты хоть раз подумала о родителях? О том, как бы они посмотрели на то, что ты сделала?
— Настя, я все объясню! — лицо Галины исказилось от ужаса. — Ты не понимаешь! Мне нужны были деньги, Коля мало зарабатывает, дети растут… Ты со своей работой в банке не знаешь, как это… считать копейки!
— А я тебе не помогала? Сколько раз ты занимала «до зарплаты»? Сколько раз я прощала долги? Когда Денису операцию делали, кто деньги собирал? А когда Машке на вручение платье покупали?
— Подавись своими подачками! — вдруг взорвалась Галина. — Думаешь, легко было все время быть бедной родственницей? Успешная сестра, карьеристка чертова! «Галя, возьми денег», «Галя, я помогу»… А сама что? Нагуляла ребенка и строишь из себя святую!
— Вот оно что… — Анастасия медленно встала. — Значит все дело в зависти? Поэтому ты решила отыграться на моей дочери? На восьмилетнем ребенке? «Байстрючка» значит? А помнишь, как сама ревела в подушку, когда тебя «нагулявшей» называли? Как я тебя защищала? Господи, да ты просто чудовище!
— Я… я не хотела… Настенька, прости! Я не знаю, что на меня нашло! Коля ушел, я одна с детьми. Мне страшно!
— А мне не было страшно? Когда я одна с животом ходила? Когда рожала? Когда ночами над больной Милкой сидела? Только я почему-то не пыталась других грязью облить! Что ж ты за человек такой!
Галина промолчала, не найдя ответа на этот вопрос.
— Теперь слушай меня внимательно, — Анастасия положила перед старшей сестрой бумаги. Ее руки дрожали от злости. — Здесь два варианта. Первый: ты выплачиваешь мне стоимость моей доли дома и половину стоимости маминых драгоценностей. Второй: я подаю в суд. У меня есть видео, есть свидетель — твой муж. Выбирай.
— У меня нет таких денег! — женщина схватилась за голову, от чего ее волосы сильно растрепались. — Ты же знаешь… Пожалуйста, не надо суда! Дети… им будет стыдно!
— А моей дочери не было стыдно? Когда ты ее при всех унижала, а? — Настя чувствовала, как внутри у нее все клокочет от ярости. — Но я не настолько подлая как ты. Поэтому предлагаю третий вариант: ты переписываешь на меня весь дом. Вместе с новым строением. Прямо сегодня едем к нотариусу.
— Но… как же я? Дети? Нам жить негде… — Галина сползла на пол, обхватив колени руками.
— А об этом надо было думать раньше. До того, как ты начала оскорблять мою дочь. До того, как предала память о родителях. До того, как решила, что можешь безнаказанно издеваться над нами. Собирайся. У тебя час.
***
В нотариальной конторе было неестественно тихо. На стенах висели типичные казенные календари и грамоты в рамках.
Галина механически подписывала документы, то и дело промахиваясь мимо линий. Руки женщины заметно дрожали.
Настя следила за каждым движением сестры, не чувствуя ни удовлетворения, ни торжества. Внутри ощущалось лишь опустошение и глухая боль.
— Распишитесь здесь и здесь, — нотариус протягивала Гале один лист за другим. Она явно чувствовала напряжение и недосказанность между сестрами, но держалась профессионально. — Вы уверены в своем решении?
— Уверена, — глухо ответила старшая сестра, не поднимая глаз. На последней подписи ручка в ее руке сломалась, брызнув чернилами на белоснежный лист.
— Я дам другую, — пожилая женщина потянулась к стаканчику с канцелярией, но Анастасия опередила ее, достав из сумки свою ручку.
— Держи, сестра. Последний раз делюсь с тобой! Прости, что это лишь шариковая ручка.
Когда последняя подпись была поставлена, Анастасия достала из сумки флешку и протянула ее нотариусу:
— Это копия важного видео. Храните ее в сейфе. На случай, если моя сестра вздумает оспорить договор.
— Настя! — злобно вскинулась Галина. — Я же согласилась!
— Мало ли что ты еще придумаешь. Я больше не верю ни единому твоему слову. Как и твоим слезам.
***
На улице стояла невыносимая жара. Как только женщины вышли на улицу, старшая сестра, щурясь от яркого солнца, схватила младшую за рукав блузки:
— Дай мне хотя бы неделю… Найти жилье, перевезти вещи… Дети же не виноваты!
— Три дня, — отчеканила Настя, высвобождая руку. — И можешь забрать только личные вещи. Мебель и техника остаются в доме. Они куплены на мамины деньги. На те самые драгоценности, которые ты украла.
— Ты… ты становишься очень жестокой, — прошептала Галя, садясь на лавочку у конторы.
— Нет, сестра. Я становлюсь справедливой. Учусь признавать реальность такой, какая она есть. Знаешь, что самое страшное? Я могла простить тебе все. Снова простить! Ложь про драгоценности, присвоенные деньги, сплетни обо мне… Даже то, как ты годами упивалась моими неудачами. Но то, что ты сделала с Эмилией… этому прощения нет. Никогда. Ты переступила черту, за которой уже нет возврата.
— Куда же мне идти? — старшая сестра разрыдалась прямо посреди улицы, привлекая внимание прохожих.
— К свекрови. Она уже все знает. Николай позвонил. Сказал, что ради внуков готова тебя принять. Можешь ехать прямо сейчас.
Галина побелела еще больше, в ее глазах появился неприкрытый страх:
— К ней? Но она же… Она меня ненавидит! Ты же знаешь!
— А что такое? — младшая сестра позволила себе злую усмешку. — Боишься, что будет относиться к тебе так же, как ты относилась ко мне и Миле? Что ж, считай это… кармой. Или божьим промыслом, ты же у нас теперь такая верующая.
***
Домой Анастасия вернулась поздно вечером.
Дочь уже спала. На кухонном столе ее ждал остывший ужин и записка, написанная детским старательным почерком:
«Мамочка, я тебя люблю. Прости, если будет невкусно, в следующий раз получится лучше!»
Женщина опустилась на стул и наконец позволила себе заплакать. Она плакала долго, навзрыд, оплакивая не только предательство сестры, но и свое детство, когда они с Галей были по-настоящему близки. Когда делились секретами, защищали друг друга, мечтали о будущем… Когда в их жизни еще были живы родители, а слово «семья» не превратилось в пустой звук.
На экране телефона появилось сообщение от Николая:
«Спасибо, что наконец-то поставила ее на место. Галя заслужила этот урок. Я дам показания в суде, если понадобится. И прости, что молчал столько лет».
Настя не ответила. Ей было больно. Очень больно.
Когда же все пошло не так? В какой момент зависть и злоба вытеснили сестринскую любовь?
Эмилия завозилась во сне и что-то пробормотала. Женщина тихонько прошла в детскую и аккуратно поправила одеяло.
В лунном свете лицо дочери казалось особенно беззащитным и невинным.
«Теперь все будет хорошо, — прошептала мать, целуя теплый лоб девочки. — Теперь никто не посмеет обидеть тебя, моя малышка. Пока мама жива, тебя никто не посмеет обидеть. Никогда!»
А сестра… что ж, каждый сам выбирает свой путь. И сам несет ответственность за свой выбор. Жизнь все расставляет по своим местам, рано или поздно.
