Дрожащими руками пытаюсь вставить ключ в замок. Не входит. Да что такое? Поворачиваю, дергаю — бесполезно. Внутри всё обрывается: это точно мой ключ, моя дверь, моя квартира. Но замок… замок другой. Точно другой..
Пробую ещё раз — медленно, осторожно. Может, просто заело? Ключ входит в скважину, но дальше — как будто в бетонную стену упирается. Замок поменяли.
За дверью явно кто-то есть. Приглушённые голоса, шаги, какое-то движение. Стучу — сначала вежливо, как будто в гости пришла.
— Вадим? Ты дома?
Голоса стихают. Тишина, а потом — едва различимый женский смешок. Сердце пропускает удар.
— Вадим! Я знаю, что ты там! Открой дверь!
Стук становится громче, настойчивее. Костяшки пальцев начинают саднить, но я не останавливаюсь. В глубине квартиры что-то падает, слышится приглушённая ругань.
— Вадим! Немедленно открой!
Бью в дверь кулаком, потом ладонью. Звоню в звонок, держу палец, пока пронзительная трель не заполняет всю лестничную клетку. Где-то наверху хлопает чья-то дверь.
— Я не уйду, слышишь? Буду стоять здесь, пока не откроешь!
Телефон в кармане вздрагивает. Трясущимися пальцами открываю сообщение от свекрови: «Прекрати ломиться. Ты здесь больше не живешь. Убирайся.»
Колени подкашиваются. Медленно сползаю по стене, сажусь на чемодан. В голове пустота. За дверью снова слышится смех — теперь уже не сдерживаемый, издевательский. И голос свекрови: «Да пусть хоть до утра стучит. Полицию вызовем.»
Ноги подкашиваются. Медленно сползаю по стене, сажусь на чемодан. В голове пустота. Как я здесь больше не живу? Где Вадим? Куда идти? Что делать?
Спускаюсь вниз, к лавочке у подъезда. Июньское солнце печет нещадно, но мне всё равно холодно.
— Жанна? Ты вернулась?
Поднимаю голову — Катя с третьего этажа, мы с ней иногда бегали вместе по утрам, пока я не уехала на стажировку.
— Привет, — голос хриплый, будто не мой.
— А я думала… В смысле, мы тут видели… — она мнется, присаживается рядом. — Слушай, я не хочу лезть не в свое дело, но… У вас с Вадимом всё в порядке?
— А что?
— Да просто… Тут девушка какая-то к нему ходит. Молодая, симпатичная. Я сначала подумала — может, родственница? Но они как-то странно себя ведут. То есть, не как влюбленные, конечно, но… уж больно по-свойски.
Внутри появляется догадка.
— Как она выглядит?
— Ну… Высокая, стройная. Волосы темные, до плеч. Молодая, на высоченных каблуках.
С каждым словом картина становится всё яснее. Юлька. Сестра Вадима. Та самая, которую свекровь постоянно пыталась к нам подселить: «Ей же так далеко на работу ездить! Пусть поживет, места не много займет!» А я отказывалась — не хотела жить с родственниками.
— Давно она тут… появляется?
— Да уже месяца полтора точно. Часто с твоей свекровью приходят вместе. Я всё думала — может, у вас что случилось? Но спрашивать как-то неудобно было…
Теперь всё встает на свои места. Пока я была в Лондоне, свекровь всё-таки добилась своего — впихнула дочку в нашу квартиру. Видимо, она там сейчас и сидит. Вместе с мамашей. значит точно в квартиру сегодня мне не попасть.
Достаю телефон, открываю рабочий чат: «Ребята, у меня форс-мажор с квартирой. Можно у кого-нибудь переночевать?»
— Конечно, приезжай, — почти моментально отвечает Семён из отдела разработки. — У меня трешка, живу один. Есть где разместиться. Не переживай.
Через час я уже поднимаюсь в его квартиру. Обычная панелька, но внутри — чисто и уютно. Светлая кухня, диван в гостиной, книжные полки.
— Располагайся, — Семён забирает мой чемодан. — Ванная там, спать будешь в той комнате. Есть хочешь?
Качаю головой, хотя с утра ничего не ела.
— Рассказывай, — он садится напротив. — Что случилось?
Я молчу, нервно кручу в руках чашку. Грязное бельё не стоит выносить из дома. Да и что я скажу? Что муж, пока я была в командировке, выселил меня из нашей квартиры? Что свекровь ведёт себя как… Ком в горле мешает дышать.
— Жан, — Семён придвигается ближе, — я же вижу — что-то серьёзное случилось.
И тут меня прорывает. Слёзы текут по щекам, а я, глотая их вместе со словами, рассказываю всё — про стажировку, про замки, про Юльку со свекровью. Он слушает молча, только хмурится, изредка протягивая мне салфетки. Время растягивается, как резина — говорим до поздней ночи. Вернее, говорю я, а Семён слушает, задаёт вопросы, пытается успокоить.
Засыпаю я уже под утро, но даже во сне продолжаю прокручивать в голове сообщение свекрови. Откуда эта злость? Эта наглость? Проснувшись, торопливо пью чай с бутербродом — решение созрело само собой. Нужно поговорить с Людмилой Александровной. Глаза в глаза.
Маршрутка еле тащится по утренним пробкам. Выхожу за две остановки, почти бегу знакомыми дворами. Сердце колотится где-то в горле — от быстрого шага или от предстоящего разговора, уже не понять. И тут я её вижу: мощная фигура в красной блузке движется к супермаркету. Свекровь всегда любила яркие цвета. Догоняю у самого входа, окликаю севшим голосом.
— А, явилась! — она замечает меня первая. — Ну и чего тебе?
— Где Вадим? Что происходит?
— А то ты не догадалась! Сама уехала, мужа бросила. Он, значит, сиди тут один, жди неизвестно чего! Пока ты нагуляешься по заграницам с кучей мужиков!
— Я была на стажировке! Три месяца! Это работа!
— Ага, работа. А семья — не работа? А муж — не работа? Вон, он пашет сутками, а ты — в Лондон развлекаться! Да ещё и с дочкой моей цапалась постоянно. Сколько раз я просила — пусти пожить, всё ей легче будет. Но нет! Мадам не захотела!
— При чем здесь Юля?
— При том! Ты квартиру делить не захотела — вот теперь она вся её. Вадим ей подарил.
— Что?!
— То самое! Документы уже оформлены, можешь даже не пытаться.
— Но я же… Это наша общая квартира! Я платила за ремонт! За ипотеку! Мы муж и жена
— Докажи, — она усмехается. — Бумажки-то есть? По документам Вадим собственник- точка! Нету бумажек? Ну вот и всё. Пиши пропало.
Я стою, оглушенная. В висках стучит.
— Вадим… Он сам так решил?
— Скажем так — никто его к батарее не привязывал и не угрожал, но некоторое значимое мое мнение принял во внимание.
Разворачивается и уходит, победно цокая каблуками.
Я брожу по городу часов шесть. Ноги гудят, в голове туман. Выключаю телефон. Не хочу ни с кем разговаривать.
Когда я заметила, что уже вечереет включаю телефон и сразу дозванивается Семен:
— Жанна? Ты где? Я волнуюсь, уже восемь вечера!
Только сейчас понимаю, что не предупредила его.
— Прости. Я… гуляла.
— Ты ела сегодня?
— Нет.
— Возвращайся. Я пиццу заказал.
В его кухне тепло и пахнет пиццей. Я рассказываю про разговор со свекровью, про дарственную.
— Слушай, — говорит он, помолчав. -У меня есть друг, одноклассник. Он юрист, специализируется как раз на семейных делах. Хочешь, поговорим с ним?
На следующий день мы сидим в небольшом офисе. Михаил — крепкий мужчина лет сорока — внимательно слушает мой сбивчивый рассказ.
— Так, давайте по порядку, — говорит он. -Квартира куплена до брака, это минус. Вы не прописаны — тоже плохо. Но! Вы говорите, что платили за ремонт и ипотеку?
— Да, я переводила деньги Вадиму. И напрямую в банк платила, когда он в командировках был.
— Это уже интереснее. Выписки сохранились?
— В приложении банка должны быть. И чеки на стройматериалы я на почту скидывала, делала таблицу расходов.
— А договоры с рабочими?
— На моё имя оформляли, да. Я же всем ремонтом занималась, пока Вадим работал.
Михаил что-то записывает.
— Значит так. Шансы есть, но нужно понимать — дело будет непростое. Всё зависит от того, какие доказательства соберем и какой судья попадется. Но основания требовать компенсацию у нас есть — будем доказывать ваше существенное участие в улучшении имущества.
Следующие две недели я только и делала, что собирала документы. Оказалось, что за годы совместной жизни накопилось немало доказательств.
– Вот, смотрите, – я раскладывала перед Михаилом распечатки. – Это все платежи напрямую в банк с моей карты.
– Отлично. А что по ремонту?
– У меня вся переписка с прорабом сохранилась. Вот договор на работы – на моё имя. А здесь – чеки из строительных магазинов. Я же каждую копейку записывала в Excel.
Параллельно я все же пыталась дозвониться до Вадима и выяснить напрямую у него, как так получилось, что он решил просто от меня избавиться. Телефон либо выключен, либо сразу сбрасывает. Написала десятки сообщений – без ответа.
– Он прячется, – говорила я Семёну вечером. – Даже поговорить не хочет.
– А чего ты ждала? – Семён разливал чай. – Он же трус. Свекровь всё решила, а он и рад спрятаться.
В один из вечеров встретила в парке Юльку. Она ждала такси с пакетами из магазина одежды.
– О, привет! – она даже не смутилась. – А я как раз домой.
– Домой? – у меня внутри всё закипело. – В мою квартиру?
– Ну почему сразу в твою? – она хихикнула. – Вадик мне её подарил. По-братски.
– По-братски? А моя доля там где?
– Какая доля? – она картинно удивилась. – Квартира была Вадика, он и распорядился. А что ты там что-то платила – так это дело семейное. Вот и не оставляла бы Вадика в семье, может и жила бы спокойно, а то упархнула в свой Лондон.
Внутри всё кипело, но я сдержалась. Михаил был прав — теперь только через суд. За три месяца Вадим не ответил ни на одно сообщение, сбрасывал все звонки. И вот теперь мы встретимся — в зале суда, как чужие люди.
Первое заседание суда было самым тяжелым. Вадим пришел с матерью и сестрой. Сидел, опустив голову, будто в телефоне копался — всё тот же жест, которым он всегда прикрывал неловкость. Только теперь не получалось спрятаться за экраном от того, что он натворил.– Ваша честь, – вещал их адвокат, – квартира приобретена моим доверителем до брака. Что касается платежей супруги – это было добровольное участие в семейных расходах.
– Добровольное? – не выдержала я. – А ипотеку я тоже добровольно платила, когда ты в командировках был?
Вадим дернулся, но промолчал.
Юлька рыдала, рассказывая, как брат вернул ей старый долг:
– Он у меня занимал, когда квартиру покупал! Я все деньги отдала! Последние деньги были! А расписку не взяла – мы же родные! Какая расписка от брата!
– И сколько он занимал? – спросил мой адвокат.
– Ну… много… – она замялась. – Точно не помню…
– А налоговую декларацию на такую сумму вы подавали? Откуда у вас в вашем юном возрасте такая огромная сумма?
– Нет, мы же…
– То есть, документов о займе нет, декларации нет, но квартира стоимостью в несколько миллионов просто так перешла к вам? Подтверждений о доходе у вас нет
На втором заседании мы представили все доказательства. Выписки из банка – регулярные платежи по ипотеке. Договоры с рабочими. Чеки из строительных магазинов – на сотни тысяч. Переписка с прорабом. Фотографии ремонта.
– А вот, – Михаил достал распечатку переписки, – сообщение от ответчика, где он пишет супруге «спасибо за оплату ипотеки, без тебя бы не справился».
Свекровь аж подпрыгнула:
– Это клевета! Подделка!
– Экспертизу проведем, – спокойно ответил Михаил. – Переписки проверим.
На последнее заседание я шла как на казнь. Три месяца суда вымотали окончательно. Работа еле держалась – спасибо начальнику, что входил в положение.
– Встать, суд идет!
Судья – пожилая женщина с усталым лицом – долго зачитывала решение. Я почти не слушала, пока не услышала главное:
«…учитывая доказательства существенного участия истицы в улучшении спорного имущества… договор дарения признать недействительным. Взыскать в пользу истицы пятьдесят процентов от суммы, выплаченной по ипотечному кредиту в период брака, а также половину стоимости произведенного ремонта и приобретенного в период брака имущества…»
Свекровь что-то кричала. Юлька картинно упала на стул. А Вадим… Вадим наконец-то поднял глаза и посмотрел на меня.
– Довольна? – процедил он.
– Довольна, – я кивнула головой.
Квартиру придется продавать – с разделом денег. Но я рада, что всё так вышло. Три месяца стажировки в Лондоне научили меня работать в международной компании. А три месяца суда научили бороться за свои права.