Марина торопилась на встречу с клиентом, когда раздался звонок. Она посмотрела на экран телефона – нотариус. От неожиданности сердце стукнуло сильнее. Недавно мать упомянула, что приводила в порядок документы на квартиру. Марина тогда не придала этому значения, но сейчас, услышав официальное название конторы, почувствовала тревогу.
– Да, слушаю.
– Добрый день, Марина Олеговна. Мы звоним вам, чтобы уточнить, будете ли вы присутствовать на оформлении дарственной вашей матери на квартиру.
Марина на секунду замерла.
– Какой дарственной?
– Ольга Ивановна оформляет квартиру в собственность вашего брата. Вы же её дочь, возможно, она хотела бы, чтобы вы тоже присутствовали.
Марина молчала, пытаясь осмыслить услышанное. Квартира матери… Но почему только Артёму?
– Простите, но я впервые слышу об этом, – голос её прозвучал глухо. – Спасибо за информацию.
Она отключила телефон и на автомате зашла в кафе. Руки дрожали, внутри поднималось глухое возмущение.
«Значит, вот так. Мы с братом всегда были равны, а теперь – нет?»
Всю жизнь мать говорила, что квартира – их с Артёмом будущее. «На двоих, конечно! Вы же родные люди!» – любила повторять Ольга Ивановна. А теперь…
Марина сжала ладони. Может, это какая-то ошибка? Нотариус неправильно понял? Или Артём отказался, и вопрос ещё не решён?
Мысли путались. Единственное, что она знала точно – она должна немедленно поговорить с матерью.
Когда Марина вошла в квартиру, Ольга Ивановна сидела в зале и смотрела свой любимый сериал.
– Мам, мне сегодня звонили из нотариальной конторы, – начала Марина, с трудом сдерживая эмоции.
Мать выключила телевизор.
– Да, дорогая. Я оформляю квартиру на Артёма.
Тон её был таким будничным, что Марину передёрнуло.
– На Артёма? – повторила она, надеясь, что ослышалась.
– Да, – кивнула мать. – Я долго думала и решила так будет правильно.
– Почему? – голос её дрогнул.
– Потому что у него семья, – объяснила Ольга Ивановна. – Жена, дети. Им нужна стабильность, а ты… ты самостоятельная. Ты сама справишься.
Марина почувствовала, как внутри поднимается обида.
– То есть, мне ничего не нужно?
– Ты не нуждаешься в этом так, как он, – пожала плечами мать.
– Мам, но ты же всегда говорила…
– Я передумала. Я мать, и я решаю, – спокойно ответила Ольга Ивановна.
Марина молчала. Она смотрела на женщину, которая дала ей жизнь, растила её, и вдруг поняла – мать никогда не видела в ней равной. Она считала, что может распоряжаться её будущим так, как ей угодно.
«Ты сильная, ты справишься», – а что, если нет? Что, если она тоже хочет иметь право на поддержку?
Гнев охватил её, но вместо крика она холодно сказала:
– Значит, ты приняла решение. А я приму своё.
Она резко развернулась и вышла из зала.
Мать не остановила её.
Марина ворвалась в свою квартиру которую снимала и с размаху бросила сумку на стул. Она ожидала чего угодно – объяснений, уговоров, даже слёз матери, но не этого хладнокровного: «Я мать, и я решаю». Как будто она – ребёнок, которому просто сообщили, что игрушку отдадут другому.
Телефон завибрировал. Артём.
Она смотрела на экран, не зная, брать трубку или нет. В конце концов, он, вероятно, уже в курсе. Взяла.
– Привет, – голос брата был осторожным. – Ты говорила с мамой?
– Да, – сухо ответила Марина.
– Слушай… Это не я её уговорил, честное слово. Она сама решила. Я вообще узнал только пару дней назад, когда она попросила меня сходить с ней к нотариусу.
– Но ты же не отказался, – усмехнулась Марина.
Артём замолчал.
– Я не знал, что сказать. Мамина квартира, мамин выбор. Я же не мог ей отказать…
– Конечно, – Марина хмыкнула. – Кому ж откажешь от квартиры?
– Не надо так, – вздохнул брат. – Ты же знаешь, у меня двое детей, ипотека.
– Да, а у меня ни детей, ни ипотеки. Значит, можно меня вычеркнуть?
– Я этого не говорил!
Марина закрыла глаза, пытаясь успокоиться.
– Я приду завтра. Поговорим все вместе.
– Ладно, – устало согласился Артём.
***
На следующий день Марина пришла в родительский дом. Мать, как ни в чём не бывало, накрывала на стол.
– Привет, дочка, садись, поешь.
– Спасибо, но я не голодна, – отрезала Марина, глядя на брата.
Артём стоял у окна, скрестив руки на груди.
– Давайте без театра, – Марина сложила ладони на коленях. – Мам, объясни мне, почему ты так решила.
Ольга Ивановна села напротив, сложив руки на столе.
– Ты же знаешь, как Артёму тяжело, – начала она. – У него двое детей, ипотека, алименты…
– И? – Марина подняла брови. – Это оправдание?
– Ты сама по себе, Марин, – мать посмотрела на неё с непониманием. – У тебя нет семьи, нет таких расходов. Я не могу оставить его в беде.
– А меня ты оставляешь, – усмехнулась Марина.
– У тебя хорошая работа, ты справишься.
– Ты сама слышишь, что говоришь? Почему я должна справляться, а он – нет?
Мать пожала плечами.
– Женщина должна быть независимой.
– Значит, потому что я не вышла замуж, мне ничего не полагается?
– Ты уже слишком перегибваешь.
Марина посмотрела на брата.
– И ты не видишь в этом проблемы?
– Марин, я же не отнимаю у тебя ничего, – Артём развёл руками. – Это мамина квартира.
– Но мы же всю жизнь слышали, что она наша. Обоих.
– Мама изменила решение.
Марина встала.
– Понятно.
– Марин, – Ольга Ивановна вздохнула. – Ну что ты начинаешь?
– Я не начинаю. Я заканчиваю. Раз у вас уже всё решено, мне тут делать нечего.
Она развернулась и пошла к выходу.
– Куда ты? – окликнула мать.
– На консультацию к юристу, – бросила Марина через плечо.
За её спиной повисла тишина.
Марина сидела напротив юриста. Молодой мужчина в строгом костюме листал бумаги, качая головой.
– Так, давайте разберёмся. Квартира была куплена вашей матерью, верно?
– Да, – кивнула Марина. – Но всё детство она говорила, что это наш с братом дом. Что после неё он останется нам обоим.
– Понимаю, но юридически квартира принадлежит ей. Она имеет полное право распоряжаться ей по своему усмотрению.
– Даже если это несправедливо?
Юрист сочувственно посмотрел на неё.
– Закон и справедливость не всегда совпадают. Если она оформила дарственную, шансы оспорить её крайне малы.
Марина опустила взгляд. Всё, что она слышала последние два дня, било по ней сильнее, чем пощёчина.
Вечером она вернулась домой и наткнулась на сообщение от брата:
«Давай встретимся. Нам надо поговорить».
Марина долго смотрела на экран, прежде чем ответить:
«Завтра. В мамином доме».
Когда она вошла в родительскую квартиру, брат уже был там. Мать сидела сжатыми губами, видимо, предчувствуя разговор.
– Марин, – начал Артём. – Давай не будем ссориться.
Она встала напротив него, скрестив руки на груди.
– Поздно.
– Я понимаю, что тебе обидно…
– Ты не понимаешь, – перебила она. – Ты просто доволен ситуацией.
Артём вздохнул.
– Слушай, я не просил маму оформлять квартиру на меня.
– Но и отказываться ты не собираешься.
Молчание.
Марина посмотрела на мать.
– Мам, ты осознаешь, что просто вычеркнула меня из семьи?
– Не говори глупостей, – поморщилась Ольга Ивановна. – Ты всегда останешься моей дочерью.
– Только без прав на наш общий дом.
– Это моё право! – повысила голос мать. – Я имею право решать, кому оставить своё жильё.
– Хорошо. Раз это твой выбор – я сделаю свой.
– То есть?
– Я больше не буду считать этот дом своим. И тебя своей матерью.
– Марина, ты что…
– Я не обязана оставаться в семье, которая отвергла меня.
Артём попытался вмешаться.
– Ну зачем ты так? Это же просто квартира!
Марина холодно посмотрела на него.
– Для вас – просто квартира. Для меня – предательство.
Она взяла сумку и направилась к двери.
– Дочь, подожди… – раздался слабый голос матери.
Но Марина не остановилась.
Марина перестала даже звонить матери, не отвечала на редкие сообщения брата. Она чувствовала себя опустошённой, но твёрдой в своём решении – если её исключили из семьи, значит, и она больше никому ничего не должна.
Но жизнь не оставила её в покое.
В один из вечеров телефон разрывался от звонков Артёма. Сначала она проигнорировала, но когда поступил уже четвёртый вызов подряд, с раздражением ответила:
– Чего тебе?
На другом конце было тяжёлое дыхание.
– Марина… Мамы не стало.
Словно кто-то выдернул почву из-под ног.
– Что?
– Инфаркт… Сегодня утром.
Марина осела на стул, чувствуя, как затряслись руки.
– Это… это шутка?
– Я сам до сих пор не верю… – голос брата звучал сломленно. – Вчера она была обычной, как всегда.
Марина закрыла глаза, прижав руку к губам.
Последний их разговор… Её слова: «Я больше не считаю тебя своей матерью».
Горло сжало, но слёзы не текли.
– Что теперь? – спросила она тихо.
– Завтра похороны. Я разослал всем сообщения, родственники приедут. Приходи…
Следующий день прошёл в тумане. Люди, чьи лица расплывались перед глазами. Слова соболезнования, которых она почти не слышала.
Когда все разошлись, она осталась на кладбище одна.
– Прости… – только и смогла сказать она.
Прощения не последовало. Только холодный ветер пронёсся по могильным плитам.
Через месяц Марина получила письмо от нотариуса. В нём было только одно предложение:
«Ольга Ивановна внесла изменения в документы за день до смерти. Теперь квартира делится между вами и вашим братом поровну».
Марина долго смотрела на бумагу, чувствуя как она предала мать.
Её мать всё-таки передумала. Но слишком поздно.
