Когда Верзилов вошёл в свой офис, он сразу почувствовал, что ему чего-то не хватает. Он начал удивлённо озираться по сторонам, и наконец-то, понял, в чем дело. Его же сегодня не подколол, что он опять опоздал на работу на целых полчаса. И стол, за которым обычно восседал главный их весельчак, оказался пустым.
— А где Петров? — спросил Верзилов озабоченно. — Где наш вечный оптимист? Что, неужели он сам опаздывает?
— Уволили нашего Петрова, — трагически прозвучал чей-то голос.
— Как уволили? — опешил Верзилов. — За что?
— Вот ведь… — опять сказал кто-то. — Сам же на Петрова докладную написал, а теперь спрашивает, за что его уволили.
— Погодите! – испуганно воскликнул Верзилов. – Вы что, хотите сказать, его из-за меня уволили. Да я же только пожаловался, что он создаёт в коллективе нерабочую атмосферу, и всё. Разве за это увольняют? Я думал, с ним просто воспитательную работу проведут!
— Это Петров-то создавал нерабочую атмосферу? — сразу начались возмущённые возгласы со всех сторон. — Да он же здесь создавал весёлую оптимистичную атмосферу! А вот ты, — тут прозвучало ругательное слово, – ты сам вечно создаешь упадническую обстановку. Всё тебе не нравится, шуток совсем не понимаешь, вечно ворчишь. И из-за тебя теперь уволили лучшего среди нас человека.
— Кто лучший? Петров?! – Верзилов с удивлением посмотрела на того, кто сказал эти слова. — Да ты что говоришь? Он же, Петров этот, всё говорит неправильно и поперёк! А ещё своим патриотизмом меня замучил. «Ура-ура, наши победят!» Пусть сначала наши победят, а потом ты уже говори!
— Короче, настучал ты на него, Верзилов… — сказал опять кто-то. — И из-за тебя теперь отличный человек пропадет.
— Почему это он пропадёт?
— Потому что он остался один. А таким людям нельзя быть в одиночестве. Они созданы для того, чтобы нести людям свет надежд. После всего этого, ты, Верзилов, знаешь кто?.. — И опять в его адрес прозвучало нехорошее слово. — Руки мы тебе больше не подадим.
— Эй, вы, чего? — Верзилов испугался. — Если вы все тут такие правильные, что же вы не встали на защиту вашего любимчика? Почему вы не отправитесь ругаться к начальнику?
— Мы только что от него. Но Иван Иваныч сказал, что должен был отреагировать на твою докладную записку, и он отреагировал. И писульку он нам твою показал. Ох, какой же ты! Так красиво всё там расписал. Даже намекнул, что он – якобы — работает на наших стратегических противников. Кто тебя только этому научил?
— Да идите вы!
Верзилов побежал в кабинет начальника.
— Иван Иваныч, вы зачем нашего Петрова уволили?! — с порога начал он
возмущаться.
— Как это? — удивился начальник. — Ты, что, Верзилов, пьяный, что ли? Ты же, сам написал про Петрова, что он — человек почти не наш.
— Как это? – Верзилов сделал честные глаза. — Я же, наоборот, написал, что он на словах такой весь слишком уж наш, что порой даже становится подозрительно — не притворяется ли он нашим специально.
— Так, Верзилов! – Начальник вдруг страшно обозлился. — Ты, давай мне тут мозги не пудри. Ты писал, что он мешает коллективу работать? Писал я тебя, спрашиваю?
— Ну, писал. Но этот же не значит…
— Нет, это так и значит! — перебил начальник подчинённого. — Раз человек коллективу мешает, значит, его нужно из коллектива срочно убирать. Чтобы не мешал.
— Но ведь он не всему коллективу мешает, — начал оправдываться подчинённый. — У нас коллектив большой. И некоторым он не мешает, а даже — наоборот… Типа, помогает…
— Да, знаю я! — опять перебил Верзилова начальник. — У меня уже была делегация, которая мне тут все уши прожужжала — верните Петрова, верните Петрова.
— Ну? Раз люди просят…
— Погоди, Верзилов! – Начальник посмотрел на подчинённого уже с подозрением. — А ты-то зачем сюда прибежал? Чего ты от меня хочешь? Ты же мне сам эту докладную написал!
— Ну и что? Я же хотел, чтобы вы провели с ним беседу, и всё.
— А я с ним беседу провёл.
— Когда?
— Вчера. Сразу, как только получил твою бумажку.
— И что?
— А ничего! Петров взял другую бумажку, пустую, и написал на ней заявление по собственному желанию. Раз, говорит, меня в коллективе люди видеть не хотят…
— Да хотят его видеть в коллективе! Хотят!
— Уже поздно, Верзилов… – вздохнул печально начальник. – Поздно об этом говорить…
— Почему? Его же можно вернуть.
— Во-первых, человек, это тебе не вещь, которой можно играться, типа — сегодня выкинули, а завтра обратно занесли. А во-вторых, Петров наш сегодня с утра записался дoбрoвольцeм.
— Куда? – опешил Верзилов.
— Сам знаешь, куда. Туда, где он теперь нужнее всего… И я его за это уважаю. Уж там-то он точно всем нужен будет, с его оптимизмом. И наши победят быстрее. А ты… А ты, Верзилов, иди работай. Всё. Приём окончен.
— Как мне теперь работать с людьми, которые меня презирают?.. — вздохнул тяжело Верзилов. — Я же теперь для коллектива — самый последний человек… Может, и мне уволится? А. Иван иваныч? И как Петров, тоже, туда…
— Что? Нет, Верзилов, тебе туда нельзя, — Иван Иваныч поморщился, и замотал головой, нехорошо глядя на подчинённого.
— Почему это мне нельзя? — обиженно спросил Верзилов.
— Потому что героя из тебя никогда не получится. А вот наоборот — запросто. Всё, иди, говорю, не мешай мне работать.
Но Верзилов всё стоял и думал. Подумал-подумал, даже повертел в руках пустой лист бумаги, который взял на столе у начальника, но… Заявление на увольнение он, всё-таки, не написал.
«Ничего… — подумал он, выходя из кабинета. — Назло коллективу, буду здесь работать… А потом, время пройдёт, всё перемелется и забудется… У нас всегда так — всё забывается… »
