— Вероничка, милая, нужно съездить на дачу в среду! Там много работы перед сезоном надо сделать! — голос Валентины Васильевны звучал сладко, но настойчиво. — Ты же можешь взять отгул на работе? Девочка моя, это не займёт много времени!
Ника зажала телефон между плечом и ухом, продолжая разбирать принесённые из магазина продукты. Этот звонок от свекрови был ожидаемым — каждую весну начиналась одна и та же история с дачей.
— Валентина Васильевна, я не могу взять отгул в среду! У нас встреча с клиентами, я готовлю презентацию! — Ника старалась говорить спокойно и уважительно, хотя внутри уже поднималось раздражение.
— А в четверг? В четверг ты можешь? — не унималась свекровь. — Там надо убрать прошлогодние листья, ботву, подготовить грядки, вымыть окна в доме, проверить, не протекает ли крыша… Ну, ты и сама всё знаешь!
— Простите, но я работаю полную неделю! Не могу я взять отгулы посреди недели, особенно сейчас, в конце квартала, когда у нас отчётность!
— Но ведь это важно! — в голосе Валентины Васильевны появились стальные нотки. — Скоро начнётся посадочный сезон, всё нужно подготовить заранее! Ты могла бы проявить уважение к семейным традициям! Мы каждый год это делаем!
«К каким традициям?» — подумала Ника. — «К традиции использовать меня как бесплатную рабочую силу?»
— Может быть, на выходных Кирилл сам сможет съездить? — предложила она вслух.
— Кириллу некогда! У него важная работа! — отрезала свекровь. — А ты же всё равно сидишь за компьютером целыми днями! Какая разница, где сидеть?
Ника сжала губы. Её работа маркетологом в крупной компании почему-то никогда не воспринималась свекровью всерьёз. А то, что каждый потерянный рабочий день — это минус в зарплате, Валентину Васильевну совершенно не волновало.
— Я не могу взять отгул! — повторила Ника. — Давайте обсудим это с Кириллом, когда он вернётся с работы!
— Не понимаю, почему нельзя просто взять и съездить! — свекровь явно начинала злиться. — Я в твои годы работала на полную ставку, воспитывала ребёнка и ещё успевала ухаживать за дачей! А ты даже на один день не можешь отпроситься!
— Я действительно не могу! — Ника почувствовала, как начинает пульсировать вена на виске — верный признак приближающейся головной боли. — Давайте на выходных съездим все вместе?
— В выходные уже поздно! Всё нужно сделать сейчас! — в трубке раздался тяжелый вздох. — Ладно, я сама всё сделаю! Хотя мне тяжело, спина болит… Но раз никто не хочет помочь старой женщине…
Ника закатила глаза. Эти манипуляции она знала наизусть.
— Валентина Васильевна, я правда не могу взять отгул! Но мы можем нанять кого-то, кто поможет с уборкой на даче!
— Нанять?! — свекровь словно задохнулась от возмущения. — Чужих людей? На нашу дачу? Да они всё разворуют! Всё сломают! Нет, только свои, только семья может этим заниматься!
— Тогда давайте вместе подумаем, когда мы с Кириллом сможем выделить время…
— Я поняла! — холодно перебила Валентина Васильевна. — Тебе наплевать на мою просьбу! На мою дачу, которая, между прочим, когда-нибудь достанется вам с Кириллом!
Она отключилась, не попрощавшись. Ника устало опустилась на стул. Три года брака, а её отношения со свекровью только ухудшались. Дача Валентины Васильевны, старый участок с покосившимся домиком в часе езды от города, стала яблоком раздора ещё с первого года их брака. Свекровь искренне считала, что невестка должна помогать с участком, при этом сама появлялась там от силы пару раз в сезон — собрать несколько огурцов и помидоров для «домашней» засолки, которой потом гордилась перед подругами.
Ника не понимала этого дачного фанатизма. Зачем тратить время и силы на участок, который не приносит ни радости, ни существенной пользы? Но свекровь упорно цеплялась за эту дачу и требовала, чтобы невестка разделяла её энтузиазм.
Входная дверь хлопнула — вернулся Кирилл. Ника решила сразу рассказать ему о звонке матери. Нужно было выработать общую позицию, пока Валентина Васильевна не начала свою любимую игру «разделяй и властвуй».
Звонки от Валентины Васильевны продолжались всю неделю. Каждый вечер, как по расписанию, около семи часов телефон Ники начинал вибрировать, высвечивая знакомый номер. Сначала она ещё пыталась объяснять, почему не может взять отгул, но к пятому звонку уже просто отвечала коротко:
— Извините, не могу!
На что получала ледяное:
— Я так и думала! Ладно, не беспокойся, я сама всё сделаю! Хотя уже не в том возрасте, чтобы таскать мешки с мусором!
В воскресенье, когда они с Кириллом завтракали на кухне, Валентина Васильевна позвонила снова.
— Вероничка, я подумала — может, ты возьмёшь отгул в понедельник? — голос свекрови звучал почти заискивающе. — Я уже договорилась с соседкой по даче, она тоже будет убираться! Вдвоём вам будет веселее!
Ника включила громкую связь, чтобы Кирилл тоже слышал разговор.
— Валентина Васильевна, мы это уже обсуждали! Я не могу брать отгулы в будние дни! У нас финальная стадия проекта, я нужна на работе! Почему мы сегодня не могли никуда съездить? — она посмотрела на мужа, ожидая поддержки.
Кирилл неопределённо пожал плечами и продолжил намазывать тост джемом, делая вид, что разговор его не касается.
— Потому что выходные есть выходные! Неужели, один день так много значит? — в голосе свекрови появились нотки раздражения. — Ты могла бы хоть раз сделать что-то для нашей семьи!
Ника почувствовала, как внутри закипает злость. Три года она терпела эти манипуляции. Три года пыталась соответствовать ожиданиям свекрови. Три года делала вид, что ей интересны бесконечные разговоры о рецептах варенья и способах борьбы с колорадским жуком.
— Для вашей семьи или для вашей дачи? — вырвалось у неё. — Потому что это разные вещи, Валентина Васильевна!
В трубке повисло молчание, а затем раздался холодный голос:
— Дай трубку Кириллу!
Ника протянула телефон мужу, который выглядел крайне неуютно. Он взял трубку и отключил громкую связь.
— Да, мам… Нет, ну конечно… Да, я понимаю… — бормотал он, отвернувшись от Ники.
Пока муж разговаривал, Ника убирала со стола, с силой гремя посудой. Ей надоела эта ситуация — надоело быть вечно виноватой, надоело, что муж каждый раз прячет голову в песок, избегая конфликта.
Закончив разговор, Кирилл вернул телефон жене.
— Мама очень расстроена! — сказал он с укоризной в голосе. — Говорит, что ты совсем перестала с ней считаться!
— А ты как думал, Кирилл? Я должна бросить работу, чтобы убираться на даче твоей мамы? — Ника скрестила руки на груди. — Почему бы тебе самому не съездить, если это так важно?
— У меня работа, ты же знаешь! — пробормотал он.
— У меня тоже работа! — Ника повысила голос. — Но твоя мать почему-то считает, что моя должность — это хобби, за которое мне случайно платят деньги!
Кирилл примирительно поднял руки.
— Стой! Я не хочу ссориться! Мама просто старой закалки, для неё дача — это святое!
— Для неё святое — контролировать всех вокруг! — отрезала Ника. — И тебя в первую очередь!
Телефон снова зазвонил. На этот раз звонили Кириллу. Ника видела, как изменилось выражение его лица, когда он увидел на экране кто ему звонит.
— Да, мам! — ответил он, снова отходя в сторону.
Ника наблюдала за мужем, отмечая, как меняется его поза — плечи опускаются, он сутулится, словно пытаясь стать меньше. Классический признак разговора с человеком, который давит и манипулирует.
— Хорошо, мам, я понял! — наконец сказал он и положил трубку.
— Что на этот раз? — спросила Ника, хотя уже догадывалась, что ничего хорошего.
— Мама говорит, что раз ты не хочешь помогать по-хорошему, то… — он замялся, явно не решаясь продолжить.
— То, что?
— Она предложила… Чтобы я отвёз тебя на дачу и оставил там, пока не сделаешь уборку! — выдавил он, отводя глаза. — Без еды и воды… Чтобы проучить…
— Что?! — Ника не поверила своим ушам. — Твоя мать предлагает тебе фактически похитить меня и держать в заложниках на даче? И ты спокойно мне это пересказываешь?
— Я же не собираюсь этого делать! — возразил Кирилл. — Просто говорю, что она сказала!
— И что ты ей ответил на это безумное предложение? — Ника впилась в него взглядом.
Кирилл смущённо пожал плечами.
— Я сказал, что поговорю с тобой…
Ника молча смотрела на мужа. Внутри неё словно что-то оборвалось. Этот человек, с которым она прожила три года, которому готовила ужины, с которым строила планы на будущее, даже не нашёл в себе сил возразить матери на абсурдное и унизительное предложение.
— То есть ты даже не сказал ей, что это ненормально? — произнесла она наконец, стараясь говорить спокойно, хотя внутри бушевала буря. — Ты просто… Согласился обсудить со мной план по моему похищению?
— Ой, Ник, вот не надо сейчас меня делать крайним во всём! — Кирилл отвёл взгляд. — Мама просто расстроена и погорячилась!
— Погорячилась? — Ника издала короткий смешок. — Кирилл, она предложила тебе силой держать меня на даче! Это не «погорячилась», это психопатия какая-то!
Кирилл нервно провёл рукой по волосам.
— Ника, ты преувеличиваешь! Мама просто очень переживает из-за дачи! Для неё это важно!
— А я? Я для тебя важна? — Ника посмотрела мужу прямо в глаза. — Или мои чувства, моя работа, моё достоинство — это всё второстепенно по сравнению с маминой дачей?
— Конечно, ты важна! — буркнул Кирилл. — Но я не понимаю, почему ты не можешь просто взять один день и съездить туда! Что тебе стоит?
Ника недоверчиво покачала головой.
— То есть теперь ты уговариваешь меня поехать на эту дачу? После того, как твоя мать предложила тебе устроить мне принудительные работы?
— Мне просто надоело быть между двух огней! — внезапно повысил голос Кирилл. — Ты жалуешься на маму, мама жалуется на тебя! Все чего-то требуют от меня!
— Я ничего от тебя не требую! — тихо сказала Ника. — Я просто хочу, чтобы ты хоть раз встал на мою сторону! Чтобы ты сказал своей матери: «Нет, мама, моя жена не твоя прислуга»!
Кирилл молчал, глядя в сторону. Это молчание было красноречивее всяких слов.
— Я поняла! — Ника поднялась со стула. — Ты никогда не изменишься! Всегда будешь маминым мальчиком, который боится перечить матери!
— А ты всегда будешь упрямой эгоисткой, которая думает только о себе! — огрызнулся Кирилл. — У тебя что, язык отсохнет сказать «да, Валентина Васильевна, я съезжу на дачу»?
— Дело не в даче! — воскликнула Ника. — Дело в уважении! В том, что твоя мать считает меня своей служанкой, а ты это поощряешь!
Кирилл стукнул кулаком по столу.
— Мама права! Ты даже в мелочи не можешь уступить! Один день! Всего один день!
— Значит, ты сам езжай и наводи порядок на этой даче, меня ни ты, ни твоя мать туда не загоните ни за что на свете!
— Говорю же, эгоистка!
— Я не собираюсь быть бесплатной рабочей силой для Валентины Васильевны! И если ты не понимаешь, насколько это всё ненормально, то я не знаю, что мы вообще делаем вместе! — Ника почти кричала.
В комнате повисла тишина. Они стояли друг напротив друга, тяжело дыша, как боксёры в ринге.
— Что это значит? — наконец спросил Кирилл.
— Это значит, что я начинаю подумывать о разводе! — ответила Ника, удивляясь тому, как спокойно прозвучал её голос. — Потому что я не могу больше жить в семье, где меня не уважают!
Кирилл побледнел.
— Ты угрожаешь мне разводом из-за какой-то дачи?
— Да чёрт с ней с этой дачей! — Ника покачала головой. — За три года ты ни разу не встал на мою сторону в конфликтах с твоей матерью! Для тебя её желания всегда важнее моих! Ты спокойно выслушаешь предложение «проучить» меня, и единственное, что тебя смутило — не то, что это жестоко и унизительно, а то, что тебе придётся быть «между двух огней»!
Кирилл смотрел на неё растерянно, словно видел впервые. В этот момент снова зазвонил телефон. И снова это была Валентина Васильевна.
— Ответь! — кивнула Ника на телефон. — Наверняка хочет узнать, уговорил ли ты меня или уже везёшь на дачу связанной в багажнике!
Кирилл нерешительно взял телефон в руки. Он смотрел на экран, где высвечивалось фото улыбающейся Валентины Васильевны, и впервые задумался о том, насколько ненормальной была ситуация.
— Я… — начал он.
— Думай, Кирилл! — тихо сказала Ника. — Сейчас ты решаешь, останемся мы семьёй или нет!
Кирилл смотрел на экран телефона, продолжающего вибрировать в его руке. Он впервые увидел ситуацию со стороны — увидел, как годами позволял матери манипулировать и им, и его женой. Воспоминания о многочисленных «просьбах» матери, её постоянном недовольстве Никой, её мелких подколках и требованиях пронеслись в его сознании.
Он резко нажал на кнопку приёма вызова.
— Да, мама! — голос Кирилла звучал непривычно твёрдо.
— Ну что, сынок? Когда везёшь свою королеву на дачу? — В голосе Валентины Васильевны слышалась насмешка.
— Никуда я её не везу, мама! — спокойно ответил Кирилл. — И сам не поеду!
В трубке повисла пауза.
— Что значит не поедешь? — наконец спросила Валентина Васильевна. — Мы же договорились!
— Нет, мама! Мы ни о чём не договаривались! Ты предложила, а я сказал, что поговорю с Никой! Я поговорил! И принял решение!
— Какое ещё решение? — В голосе матери появились стальные нотки.
— Решение, что ты не можешь распоряжаться нашим временем! Ни моим, ни тем более Вероникиным! Она не твоя домработница!
— Ага! — торжествующе воскликнула Валентина Васильевна. — Значит, она всё-таки настроила тебя против матери! Я так и знала!
— Мама, прекрати! — Кирилл устало потёр переносицу. — Ника никогда не настраивала меня против тебя! Это ты годами пытаешься настроить меня против неё!
— Что за чушь! Я только хочу, чтобы на даче был порядок! Чтобы всё было готово к сезону! Почему так трудно мне помочь?
— Если тебе нужна помощь с дачей, я могу нанять работников! — ответил Кирилл. — Они сделают всё быстро и качественно!
— Чужих людей?! На нашу дачу?! — В голосе Валентины Васильевны звучал искренний ужас. — Они же всё украдут!
— Что там красть, мама? Старую лопату? Ржавые грабли? — Кирилл горько усмехнулся. — Дача в аварийном состоянии, там ремонт нужен, а не листья убирать!
— Да как ты смеешь! Это же семейное наследие!
— Мама, давай начистоту! — Кирилл вздохнул. — Тебе не нужна помощь! Тебе нужен контроль! Контроль надо мной, над Никой, над нашим временем, над нашей жизнью! И я слишком долго это позволял!
Ника смотрела на мужа широко раскрытыми глазами. Она никогда не слышала, чтобы он говорил с матерью так твердо.
— Тебя эта девка совсем с ума свела! — голос Валентины Васильевны дрожал от ярости. — Эта вертихвостка! Эта…
— Стоп! — резко перебил её Кирилл. — Не смей оскорблять мою жену! Я просто наконец-то начинаю вести себя как взрослый мужчина, который сам принимает решения!
— Ах вот как! — воскликнула Валентина Васильевна. — Тогда слушай меня внимательно, сынок! Если ты сейчас же не привезёшь эту… Свою жену на дачу, можешь забыть о наследстве! Дача достанется твоему двоюродному брату!
Кирилл усмехнулся.
— Мама, ты серьёзно думаешь, что этой угрозой можно кого-то напугать? Этой развалюхой в садовом товариществе?
— Это не развалюха! — задохнулась от возмущения Валентина Васильевна. — Это дача в элитном месте! С прекрасной землёй! Она стоит больших денег!
— Мама, эта дача требует вложений больше, чем стоит! — мягко ответил Кирилл. — И если честно, я всегда думал, что ты держишься за неё не из-за денег, а из-за воспоминаний о папе! Он ведь любил это место!
В трубке ненадолго воцарилась тишина.
— Так ты отказываешься помочь матери? — наконец спросила Валентина Васильевна, но уже без прежнего напора.
— Я отказываюсь позволять тебе манипулировать мной и Никой! — твёрдо ответил Кирилл. — Я люблю тебя, мама! Но ты должна уважать мою семью! Мою жену!
— Значит, всё-таки выбираешь её! — горько произнесла Валентина Васильевна.
— Я выбираю себя, мама! Взрослого себя, а не вечного мальчика на побегушках! — Кирилл посмотрел на Нику, которая слушала их разговор, едва сдерживая слёзы. — Звони, если захочешь нормально поговорить! Без манипуляций и требований!
Он отключил звонок, не дожидаясь ответа.
— А вот раньше ты не мог с ней так поговорить? До того, как она постоянно… — начала говорить Ника.
— Прости! — перебил он её. — Прости, что я так долго этого не видел! Ты была права! Во всём!
Ника подошла к нему и обняла.
— Я рада, что ты наконец…
— Повзрослел? — горько усмехнулся он. — Я просто настолько к этому привык… Но когда ты сказала про развод… Я вдруг понял, что могу потерять единственного человека, который по-настоящему любит меня! Не как инструмент, не как послушного сына, а просто меня!
Через неделю Валентина Васильевна позвонила сыну и сообщила, что официально лишает его наследства — старая дача теперь отойдёт двоюродному брату. Кирилл вежливо поздравил брата с таким «ценным приобретением», чем вызвал новый шквал возмущения от матери.
А вечером они с Никой открыли бутылку вина, чтобы отпраздновать своё освобождение. Ника подняла бокал со словами:
— За нас! За то, что мы наконец стали настоящей семьёй!
— И за маму! — добавил Кирилл. — Которая однажды, может быть, поймёт, что потеряла сына не из-за невестки, а из-за собственных манипуляций!
Ника кивнула. Она знала, что Валентина Васильевна в бешенстве из-за того, что её план не сработал. Но впервые за три года их брака это не было их проблемой…
