Вера проводила пальцем по полке туалетного столика, ощущая пустоту в том месте, где должна была стоять маленькая шкатулка с драгоценностями. Уже третий раз за неделю её вещи исчезали, чтобы появиться позже — с новыми царапинами, размазанной помадой на воротнике или запахом чужих духов. Но сегодняшний случай перешёл все границы.
— Денис! — позвала она, стараясь сдержать дрожь в голосе. — Ты не видел мои бриллиантовые серьги? Те самые, свадебные?
Муж возник в дверном проёме ванной с выражением лица, которое она научилась распознавать за последние три недели — смесь вины и упрямой защиты интересов своей младшей сестры.
— Верочка, я хотел тебе сказать… — начал он, прислоняясь к косяку. — Мила попросила их на сегодняшний вечер. У неё встреча с одноклассницами, многие уже успешно устроились здесь, она не хотела выглядеть хуже других.
Вера замерла, словно её ударили. Пальцы непроизвольно сжались в кулаки, ногти впились в ладони. Три недели она терпела эту ситуацию. Три недели Людмила жила в их двухкомнатной квартире, занимая диван в гостиной, раскидывая свои вещи по всем углам и относясь к собственности Веры как к общественному достоянию.
— Это не просто украшение, Денис, — медленно произнесла Вера, стараясь говорить спокойно. — Это твой подарок мне на свадьбу. Единственное, что у меня осталось от того дня.
— Я знаю, милая, — Денис сделал шаг к ней, вытягивая руки в примирительном жесте. — Но это же всего на один вечер. Мила вернёт их в полной сохранности, ты же знаешь, как для неё важно произвести впечатление. Она пытается наладить связи, может быть, найти работу…
Вера горько усмехнулась.
— Найти работу? За три недели она не отправила ни одного резюме, Денис. Я проверяла её компьютер, пока вы ходили в кино. Зато история браузера полна сайтов знакомств и интернет-магазинов.
— Ты копалась в её вещах? — брови Дениса сошлись на переносице.
— А что мне оставалось делать? — Вера повысила голос. — Она копается в моих каждый день! Мой шелковый шарф, который ты привёз из Милана, теперь пахнет её сигаретами. Мои туфли, которые я надевала всего раз, стоптаны по бокам, потому что ей на размер больше нужно. Моя помада от Шанель — я её даже не открывала! — теперь выкручена и смазана. И всё это без единого слова извинения!
Денис провёл рукой по волосам — жест, который всегда означал, что он нервничает. Когда-то Вера находила это трогательным. Сейчас это вызывало только раздражение.
— Верочка, она моя сестра. Она младше, ей сложнее…
— Ей двадцать пять лет, Денис, — перебила Вера. — В её возрасте я уже работала ведущим специалистом и содержала себя сама. А она что? Сидит на шее у родителей, а теперь ещё и на нашей.
— На моей, — поправил Денис с неожиданной твёрдостью в голосе. — Я обеспечиваю эту семью.
— А эта квартира — моя, — так же твёрдо ответила Вера. — Я унаследовала её от бабушки. Так что, пожалуйста, не надо этих разговоров о том, кто кого обеспечивает.
Они стояли друг напротив друга, и Вера физически ощущала, как между ними расширяется пропасть. Все эти мелкие уступки, на которые она шла ради мира в семье, внезапно выстроились в её сознании в одну длинную дорогу к этому моменту — моменту, когда её муж отдал самую дорогую для неё вещь своей взбалмошной сестре без её разрешения.
— Я хочу, чтобы ты позвонил ей прямо сейчас, — сказала Вера с ледяным спокойствием. — Пусть немедленно вернёт серьги.
— Не могу, — Денис покачал головой. — Она уже на встрече, поздно что-то менять.
— Скажи мне адрес, я сама поеду и заберу их.
— Вера, ты драматизируешь, — Денис попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривой. — Это просто серьги…
Что-то оборвалось в душе Веры. «Просто серьги». Для него это были просто серьги. Не символ их союза, не самый важный подарок в её жизни, который она надевала только по особенным случаям. Просто кусок металла с камнями, который можно одолжить капризной сестрёнке, чтобы та похвасталась перед подругами.
— Выбирай, Денис, — голос Веры звучал чужим даже для неё самой. — Или она уезжает завтра же, или я подаю на развод.
Денис вздрогнул, словно от пощёчины.
— Ты не можешь заставлять меня выбирать между женой и сестрой!
— Я не заставляю тебя выбирать между женой и сестрой, — покачала головой Вера. — Я заставляю тебя выбирать между уважением ко мне и потаканием её капризам. И, судя по всему, ты уже сделал свой выбор, когда отдал ей серьги.
Тишина, повисшая между ними, казалась осязаемой. Вера видела, как на лице мужа сменяют друг друга эмоции: недоверие, гнев, растерянность и, наконец, упрямая решимость.
— Мила — моя кровь, — произнёс он наконец. — Она младшая, и я несу за неё ответственность. Мама перед смертью взяла с меня обещание, что я буду о ней заботиться. Если ты не можешь этого понять…
— О, я прекрасно понимаю, — горько усмехнулась Вера. — Ты выбрал. Что ж, тогда и я выбираю. Собирайте свои вещи. Оба.
— Что? — Денис уставился на неё с недоверием. — Ты выгоняешь меня из дома? Из-за серёжек?
— Не из-за серёжек, Денис. Из-за того, что ты не уважаешь мои границы. Из-за того, что для тебя моя любовь и наш брак стоят меньше, чем капризы твоей сестры. — Вера открыла шкаф и достала чемодан. — У тебя есть час.
В этот момент входная дверь распахнулась, и в квартиру впорхнула Людмила. Раскрасневшаяся, с блестящими глазами, она не сразу заметила напряжение, висевшее в воздухе.
— Верочка! Денис! Вы не поверите, кого я встретила! — затараторила она, сбрасывая туфли в прихожей. Свои туфли, отметила Вера. Не её. — Помните Игоря Соколова? Он теперь владелец той новой сети ресторанов! И он пригласил меня на собеседование! Я буду работать в их головном офисе!
Она замерла на полуслове, наконец уловив атмосферу.
— Что у вас тут случилось? — спросила она, переводя взгляд с одного на другого.
— Серьги, — холодно произнесла Вера. — Верни мои свадебные серьги.
Людмила моргнула и машинально потянулась к ушам.
— Ой, они в сумочке, у меня уши заболели. Прости, Вера, я хотела произвести впечатление. Они такие красивые…
— И ты просто взяла их без спроса?
— Ну, не совсем, — Людмила бросила быстрый взгляд на брата. — Я спросила у Дениса, можно ли…
— У Дениса, — эхом отозвалась Вера. — Не у меня. У человека, которому они не принадлежат.
Людмила прикусила губу, растерянно глядя на брата.
— День, ты сказал, что Вера не будет против…
— Я думал, что это не такое уж большое дело, — пробормотал Денис, избегая взгляда жены.
— Не такое большое дело, — повторила Вера, — Как и то, что ты отдал ей моё свадебное платье, хотя я хотела сохранить его на память, верно? Как и то, что пропустил отпуск, потому что твоей сестрёнке приспичило съездить на море? Как и то, что ты позволяешь ей пользоваться моими вещами, зная, что она вернёт их в непотребном виде, если вообще вернёт?
Она повернулась к Людмиле:
— А ты? Ты правда думала, что имеешь право брать мои вещи? Ты хоть понимаешь концепцию личной собственности?
Людмила покраснела.
— Я… я не думала, что это такая проблема, — пробормотала она. — В нашей семье всегда все делились…
— Но я — не твоя семья, — отрезала Вера. — Я никогда не давала тебе разрешения копаться в моих вещах. И в отличие от тебя, я не считаю, что мир должен мне что-то просто за то, что я существую.
— Вера! — возмутился Денис. — Ты переходишь границы!
— Я перехожу границы? — Вера рассмеялась, и в её смехе не было ни капли веселья. — Нет, Денис. Это вы оба их перешли. И дорогу назад уже нет.
Людмила посмотрела на брата, потом на его жену и вдруг сказала то, чего Вера от неё никак не ожидала:
— Она права, День. Мы… я вела себя ужасно. Я всегда завидовала Вере — её успеху, её самостоятельности. Тому, что она такая красивая и уверенная в себе. И ты… ты мне потакал, позволял чувствовать себя особенной за её счёт.
Денис смотрел на сестру так, словно видел её впервые.
— Людка, ты о чём?
— О том, что я использовала тебя, чтобы чувствовать себя важнее, чем твоя жена, — Людмила судорожно вздохнула. — Я говорила тебе, что мама перед смертью просила заботиться обо мне, но это неправда. Она просила меня не быть обузой для тебя, когда ты женишься. А я стала.
Спустя два месяца Вера сидела в кафе напротив своей лучшей подруги Марины и рассеянно помешивала ложечкой остывший чай.
— Он опять звонил, — сказала она, глядя в окно на осенний дождь, размывающий очертания улицы. — Говорит, что Людмила уехала обратно к матери. Что он осознал свои ошибки и хочет вернуться.
— А ты? — Марина внимательно изучала лицо подруги. — Что ты чувствуешь?
Вера задумалась. Острая боль первых недель притупилась, оставив после себя странное чувство пустоты и, как ни странно, облегчения. Без постоянного напряжения, без необходимости делить своё пространство с человеком, который не уважал её личные границы, она наконец могла дышать полной грудью.
— Знаешь, что самое удивительное? — спросила она, не отвечая на вопрос подруги. — Мои серьги так и не вернулись. Людмила уверяет, что отдала их Денису, а он говорит, что ничего не получал. Я думаю, она их продала или потеряла. И даже не извинилась.
— А если бы извинилась? Если бы серьги нашлись? Ты бы приняла его обратно?
Вера посмотрела на своё отражение в оконном стекле. За эти два месяца она похудела, но взгляд стал тверже, увереннее. Она вспомнила, как накануне вечером провела пальцами по тому месту на туалетном столике, где раньше стояла шкатулка с серьгами, и не почувствовала ничего, кроме спокойной грусти.
— Дело ведь не в серьгах, — медленно произнесла она. — Дело в выборе, который он сделал. Сначала он выбрал её, а не меня. Теперь выбирает меня, потому что она ушла. А что будет, когда она вернётся? Или когда появится другая ситуация, требующая выбора?
Марина кивнула, не перебивая.
— Знаешь, моя бабушка, которая оставила мне эту квартиру, была удивительной женщиной, — продолжила Вера. — Она прожила с дедушкой сорок семь лет. И когда я спросила её, в чём секрет счастливого брака, она сказала: «Муж и жена должны всегда быть на одной стороне. Против всего мира, если понадобится». А Денис… он не был на моей стороне. И я не уверена, что когда-нибудь будет.
За окном дождь начал стихать, открывая прояснившееся небо. Вера сделала глоток остывшего чая и впервые за долгое время улыбнулась искренне:
— Знаешь, я начала ходить на курсы ландшафтного дизайна. Всегда мечтала, но всё не решалась. А теперь… теперь я свободна делать то, что хочу.
— А как же Денис? — тихо спросила Марина. — Ты не ответила на его звонок.
Вера достала телефон, провела пальцем по экрану, где светилось уведомление о пропущенном вызове, и решительно смахнула его.
— Пусть научится уважать чужие границы, — сказала она твёрдо. — Начиная с моих.
В тот же вечер, сидя в своей временной съемной квартире, Денис смотрел на маленькую бархатную коробочку в руках. Серьги с бриллиантами поблескивали в тусклом свете настольной лампы. Людмила всё-таки вернула их перед отъездом — помятые, с отломанной застёжкой, но вернула.
«Извинись перед ней, — сказала сестра на прощание. — Я была неправа, что взяла их без спроса. А ты был неправ, что позволил мне это».
Денис закрыл коробочку и спрятал в карман. Извинения — это хорошо, но иногда их недостаточно. Иногда доверие, однажды разрушенное, невозможно восстановить. Особенно когда понимаешь, что разрушил его собственными руками.
Он взял телефон и набрал номер Веры, зная, что она снова не ответит. И в этот момент он впервые по-настоящему осознал, что потерял нечто гораздо более ценное, чем пара бриллиантовых серёжек.
Вера проснулась от звука дождя, барабанящего по карнизу. В квартире было тихо — непривычно, но уютно. На прикроватной тумбочке лежал альбом с эскизами садовых композиций, который она листала перед сном. Рядом — фотография с их свадьбы с Денисом, которую она почему-то ещё не убрала.
Она протянула руку, взяла рамку и долго смотрела на их счастливые лица. В её ушах в тот день были те самые серьги — маленькие, но ослепительно яркие. Символ их любви, их союза. Символ, который оказался прочнее самого союза.
Вера поставила фотографию обратно, но уже лицевой стороной вниз. Ещё не время прощаться с прошлым окончательно, но уже пора смотреть в будущее. Своё собственное будущее, где она сама решает, кому и что отдавать, и где её границы нерушимы и священны.
А серьги… что ж, это были всего лишь вещи. Красивые, дорогие, но всего лишь вещи. То, что она обрела, избавившись от них, стоило гораздо дороже — уважение к себе, которое нельзя было купить ни за какие бриллианты.
