К вечеру Алёна чувствовала себя чужой в собственной квартире. Мария Васильевна перемыла всю посуду, заявив, что они плохо её ополаскивают, перестелила постельное бельё («это что за простыни за десять тысяч? обычные бязевые в сто раз лучше!») и даже пересадила цветы на подоконнике, потому что «они у вас тут чахнут».
— Это суккуленты, — устало объяснила Алёна, когда увидела, как свекровь щедро поливает её коллекцию миниатюрных кактусов. — Им нужно мало воды. От избытка влаги корни загниют.
— Все растения любят воду! — отрезала свекровь, продолжая поливать. — У меня дома столько цветов, и все пышные, красивые. А у вас вечно какие-то сухие палки. Радость-то какая на них смотреть?
— Это не палки, а редкие виды суккулентов, — Алёна чувствовала, как внутри поднимается новая волна раздражения. — Некоторые я заказывала из-за границы. Они дорогие…
— Так я и говорю — обман! — победно кивнула Мария Васильевна. — За сухие палки деньги платить. Вот тебе герань бы завести, пеларгонию душистую. И красиво, и пользы сколько!
Алёна вышла из комнаты, не в силах продолжать этот бессмысленный разговор. В такие моменты ей казалось, что они с Марией Васильевной говорят на совершенно разных языках.
Она заперлась в спальне и открыла ноутбук, надеясь поработать. Можно сделать вид, будто ничего не происходит. Будто её дом не превращается в филиал квартиры свекрови. Будто под дверью не маячит тень женщины, готовой в любой момент ворваться с новыми «улучшениями».
Через пятнадцать минут дверь без стука распахнулась, и вошла Мария Васильевна с тазиком.
— Я сейчас твои вещички разберу, — сообщила она, подходя к шкафу, словно это было самым естественным действием в мире. — У тебя тут всё вперемешку висит. Зимнее с летним, блузки с платьями…
— Мария Васильевна, — Алёна вскочила с кровати, захлопнув ноутбук, — не надо трогать мои вещи! Пожалуйста.
Она старалась говорить спокойно, но голос дрожал от еле сдерживаемого гнева.
— Да чего ты разволновалась? — свекровь уже распахнула шкаф и критически осматривала содержимое. — Порядок наведу, и всё. У меня талант к организации пространства.
— У меня своя система, — Алёна встала между свекровью и шкафом. — И я не хочу, чтобы её нарушали.
— Какая там система, — Мария Васильевна отодвинула невестку и стала перебирать вешалки. — Господи, что это за тряпки? Откуда у тебя такие короткие юбки? И эти блузки прозрачные… ты в них на работу ходишь? Перед Игорешей так щеголяешь?
— Это коктейльные платья, — процедила Алёна, пытаясь отобрать у свекрови черное платье с открытой спиной. — Для вечеринок. Для особых случаев.
— Срам один!
Когда Алёна проснулась, квартира пахла блинами и лавандовым моющим средством, которого у неё точно не было. Она протёрла глаза, посмотрела на часы — без пятнадцати семь, выходной — и услышала, как на кухне звенят кастрюли. Игорь ещё спал, уткнувшись лицом в подушку, а значит…
Тревожное предчувствие кольнуло сердце. Они никого не ждали сегодня, тем более в такую рань. Алёна потрясла мужа за плечо.
— Игорь, у нас кто-то на кухне.
— М-м-м, — промычал он, не открывая глаз. — Показалось… спи.
Звяканье посуды и шум льющейся воды определённо не были галлюцинацией. Алёна накинула халат и на цыпочках вышла из спальни.
На кухне, спиной к ней, стояла женщина в цветастом переднике и что-то решительно выскребала из холодильника. Алёна замерла в дверях, не веря своим глазам.
— Доброе утро, — сказала она, пытаясь совладать с голосом.
Женщина обернулась, и Алёна увидела знакомое лицо свекрови. Мария Васильевна всплеснула руками:
— Аленушка! Уже встала? Я думала, вы с Игорешей ещё поспите, я б вас блинчиками разбудила.
На столе красовалась горка блинов, а рядом — пластиковый контейнер с вареньем.
— Мария Васильевна, вы… — Алёна сглотнула. — Вы ведь должны были приехать вечером?
— Ой, так получилось, что на ночной поезд билеты дешевле! — Свекровь деловито вытирала руки о фартук. — А я решила — чего зря деньги тратить? Приехала в пять утра, в квартиру тихонечко, чтоб вас не будить. А потом подумала — дай порядок наведу, пока молодёжь спит.
— Но как вы попали в квартиру? — Алёна почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения.
— Так у Игорёши ж второй комплект ключей есть. Он мне давно отдал, на всякий пожарный случай. Я и не думала, что пригодится, — свекровь широко улыбнулась. — А сегодня как раз пригодился! Представляешь, как удачно?
Алёна тупо посмотрела на стол, где стояла керамическая сахарница с дельфинами. Их с Игорем тростниковый сахар в стеклянной банке исчез.
— А это… откуда?
— Привезла! — радостно сообщила Мария Васильевна. — И сервиз к чаю, и шторки новые в ванную — там у вас такая невзрачная висит, серая какая-то. Я яркую повесила, с ромашками!
— Но мы… — начала Алёна и осеклась.
— А это что? — Мария Васильевна достала из пакета увесистую статуэтку лебедя из розового стекла. — В гостиную поставим, на самое видное место. У вас там полка с книгами — уберём пару, и лебедь отлично впишется.
Алёна почувствовала, как к горлу подкатывается ком. Те книги были подарками на её дни рождения от близких друзей. Каждая имела особое значение.
— Это очень… — она подбирала слова, — выразительный лебедь. Но у нас своя концепция интерьера. Минимализм.
— Фи, — отмахнулась свекровь. — Какой минимализм? Пустота одна. У людей должны быть красивые вещи в доме!
Алёна медленно опустилась на стул. Им с Игорем хватило полугода поисков, чтобы найти идеальную занавеску в ванную комнату — минималистичную, серую, под цвет кафеля. На подбор каждой детали интерьера уходили недели обсуждений. Свекровь в их квартире два часа, и всё рушится на глазах.
— Вы, наверное, устали с дороги? — осторожно предложила Алёна. — Может, приляжете отдохнуть?
— Какой отдых! — Мария Васильевна энергично взмахнула рукой. — Я поезжу по магазинам, купить вам занавески в спальню. У вас там такие блёклые висят, никакого уюта.
— Мария Васильевна, — Алёна встала, чувствуя, как начинает дрожать голос, — нам не нужны новые занавески.
— Как это не нужны? — свекровь с недоумением посмотрела на неё. — Всем нужны красивые занавески! Ты ещё молодая, неопытная, не понимаешь. Я-то жизнь прожила, знаю, как правильно.
— Кушай, Алёнушка, блинчики стынут, — Мария Васильевна резко сменила тему и поставила перед ней тарелку. — А я пока порядок в шкафчиках наведу.
— Игорь, — Алёна теребила мужа за плечо, вернувшись в спальню. — Игорь, просыпайся, у нас катастрофа.
Муж сонно заворочался, натягивая одеяло на голову:
— М-м-м?
— Твоя мать здесь. Она уже заменила наши шторы в ванной, переставила всю кухню и собирается менять занавески в спальне.
— Как здесь? — Игорь наконец приподнялся на локте. — Она же вечером должна была…
— Она приехала на ночном поезде и переставила всё в кухонных шкафах! — зашипела Алёна, наклонившись к самому его лицу. — Она выбросила мой тростниковый сахар, привезла свою сахарницу с дельфинами и повесила шторы с ромашками в ванной! Игорь, те шторы мы искали полгода!
— Успокойся, — Игорь зевнул и сел на кровати. — Мама просто хочет помочь. Она же не со зла.
— А ключи? — Алёна скрестила руки на груди. — Ты дал ей ключи от нашей квартиры и ничего мне не сказал?
Игорь виновато отвёл глаза.
— Это было давно… на всякий случай. Я и забыл совсем.
— На всякий случай? — Алёна с трудом сдерживалась, чтобы не повысить голос. — Какой, например?
— Ну мало ли… А если бы мы потеряли свои? Или… — он замялся, подбирая слова, — вдруг пожар, а нас нет дома?
— При пожаре твоя мать прилетит из другого города, чтобы открыть дверь пожарным? — Алёна закатила глаза. — Игорь, она хозяйничает в нашем доме!
— Она моя мать. И редко нас навещает. Потерпи, ладно? — он потянулся к ней, пытаясь обнять, но Алёна отстранилась.
— Ты ведёшь себя как мальчик, а не как мужчина, у которого есть собственная семья, — сказала она тихо. — Я твоя жена. Это наш дом. Наши правила.
С этими словами она молча вышла из спальни. В гостиной Мария Васильевна уже передвигала журнальный столик.
— Здесь гораздо удобнее, — прокомментировала она, заметив невестку. — А то у вас весь проход загорожен. И не дай бог пожар — как эвакуироваться будете?
Алёна прикусила губу, вспомнив про пожарную теорию Игоря. Этот журнальный столик они с Игорем присмотрели в маленьком антикварном магазинчике. Он идеально вписывался между диваном и окном, где любила сидеть Алёна с книгой. Теперь столик стоял посреди комнаты, нелепо загораживая проход к телевизору.
— Мария Васильевна, — начала она осторожно. — Мы специально так поставили…
— И картину надо повесить повыше, — перебила свекровь, разглядывая стену. — А то низковато висит, да и вообще, что это за абстракция? Вы бы хоть природу какую повесили или натюрморт. Что это за разноцветные пятна? Будто ребёнок красками баловался.
Картину — первую совместную покупку — они с Игорем долго выбирали и повесили на уровне глаз. Это была работа молодого художника, которую они купили на выставке современного искусства.
— Это Вишняков, — сухо сказала Алёна. — Молодой, но уже известный художник. Его работы на аукционах покупают.
— Господи, — всплеснула руками Мария Васильевна, — деньги-то какие потратили! На такую мазню…
Алёна сжала кулаки и ушла в ванную. В зеркале отражалось её напряжённое лицо, а за спиной ярко пестрели ромашки на новой занавеске. Как будто она попала в чужую квартиру.
В ванной тоже всё изменилось. Её органические шампуни и кондиционеры исчезли с полки. Вместо них красовались бутылки дешёвых магазинных средств и большой кусок детского мыла.
— Игорь! — Алёна вылетела из ванной.
Муж уже сидел на кухне и уплетал блины.
— Вкусно, мам, — говорил он с набитым ртом, улыбаясь той самой мальчишеской улыбкой, которая у него появлялась только при матери. — Как в детстве прямо.
— Ещё бы! — Мария Васильевна расцвела, накладывая сыну ещё одну порцию. — Помнишь, как ты в третьем классе по три стопки съедал? Я, бывало, только успевала переворачивать.
— Помню, — Игорь блаженно жмурился, словно действительно вернулся в детство, где мать решала все проблемы и ограждала его от всех неудобств.
— Игорь, — Алёна схватила его за руку, прерывая семейную идиллию. — Почему в ванной нет моих шампуней?
— Каких шамп… — начал он и осёкся, поймав раздражённый взгляд жены.
— А, — вмешалась Мария Васильевна, — я их убрала. Там сплошная химия, Алёнушка. От такой дряни волосы выпадают и аллергия бывает. Я тебе хорошее мыло привезла, детское. И шампунь обычный, без выкрутасов. Зачем переплачивать?
— Мои шампуни стоят три тысячи рублей за бутылку, — процедила сквозь зубы Алёна. — Они органические. Без парабенов и сульфатов. Где они?
— В пакетик сложила, — пожала плечами свекровь, намазывая блин сметаной. — Обратно производителям отправить надо, чтоб неповадно было людей обманывать. Три тысячи за химию! Грабёж средь бела дня!
Между Алёной и Марией Васильевной повисла тяжёлая пауза. Игорь замер с поднесённой ко рту вилкой, переводя растерянный взгляд с жены на мать.
— Ты ещё молодая, — продолжила Мария Васильевна, словно не замечая напряжения, — всяким маркетинговым уловкам веришь. А я жизнь прожила, меня не проведёшь. Детское мыло — вот что нужно для здоровья.
Алёна повернулась к мужу и вопросительно посмотрела на него, приподняв брови. Требовательно, почти умоляюще.
— Мам, — неуверенно начал Игорь, откладывая вилку, — не нужно было трогать вещи Алёны.
— Сынок, я ж о вас забочусь! — Мария Васильевна погладила его по голове, как маленького, и Алёна невольно поморщилась от этого жеста. — Вы молодые, неопытные, а я жизнь прожила. Знаю, что к чему. Вот видишь, — она указала на голову сына, — волосы какие лохматые. А всё потому, что шампуни эти модные используешь. С натуральным мылом такого не будет.
— Мои шампуни как раз натуральные, — не выдержала Алёна. — А в вашем дешёвом шампуне сульфаты, которые…
— Ой, началось! — перебила Мария Васильевна. — Сульфаты, парабены… Выдумки это всё, чтобы цену накрутить. Раньше люди песком голову мыли, и ничего, жили до восьмидесяти!
Игорь беспомощно развёл руками и снова вернулся к блинам. У него всегда был такой приём: когда ситуация накалялась, он просто «исчезал», погружаясь в еду или гаджеты. Безопасная гавань в море конфликта.
— Как ты можешь позволять ей так обращаться с моими вещами? — тихо спросила Алёна, наклонившись к мужу.
— Я просто… — он замялся, избегая её взгляда. — Понимаешь, мама всегда так заботилась. Это её способ… ну, показать, что она любит нас.
— Выбрасывая мои личные вещи? — Алёна фыркнула. — Отличный способ.
… — Мария Васильевна, — Алёна вскочила, — не надо трогать мои вещи!
— Да чего ты разволновалась? — свекровь уже распахнула шкаф. — Господи, что это за тряпки? Откуда у тебя такие короткие юбки? И эти блузки прозрачные… ты в них на работу ходишь?
— Это коктейльные платья, — процедила Алёна. — Для вечеринок.
— Срам один, — покачала головой Мария Васильевна и стала выгребать вещи из шкафа. — Их выбросить надо. Вот в мои годы девушки скромнее одевались, а сейчас что творится! На телевидении все полуголые, в интернете вашем бесстыдство… Так и семьи разрушаются. Да и кожа у тебя от такой одежды портится, дышать не может.
— Это дизайнерские вещи! — Алёна выхватила у неё из рук шелковое платье. — Это от Валентино! Оно стоит как ваша пенсия за год!
— А по мне хоть от Папы Римского, — фыркнула свекровь, не выпуская платье. — Срамота есть срамота. Игорёша! — крикнула она в сторону двери. — Ты видел, в каких тряпках твоя жена ходит?
— Не смейте! — Алёна дёрнула платье на себя. — Не вмешивайте Игоря! Это моя одежда!
В этот момент в комнату вошёл муж с кружкой чая. Он растерянно переводил взгляд с матери на жену, не понимая, что происходит.
— Что случилось? — осторожно спросил он.
— Ты посмотри, — Мария Васильевна потрясла платьем перед его носом. — В таком твоя жена на люди выходит! Ни стыда, ни совести! А потом удивляются, почему мужья налево ходят…
— Что?! — Алёна почувствовала, как её лицо вспыхнуло от гнева. — Вы обвиняете меня в том, что я провоцирую измены?
— А что тут такого? — свекровь невинно похлопала глазами. — Мужчина — он ведь как ребёнок, его беречь надо, холить и лелеять. А если жена дома в халате ходит, а на людях в таких платьях, то и неудивительно, что…
— С какого перепугу твоя мать хозяйничает в нашей квартире? — жена не верила своим глазам, что свекровь позволяет себе такие вольности. — Она трогает мои вещи! Перекладывает, переставляет, выбрасывает! Игорь, это моя квартира! Моих родителей! Почему я должна терпеть это? Почему ты позволяешь ей оскорблять меня в моём же доме?
— Алён, ну мама же помочь хочет… — начал Игорь и осёкся под её взглядом, полным ярости и разочарования.
— О, я поняла, — вдруг тихо произнесла Алёна, отпуская платье. — Всё это время ты просто стоял в стороне. Ты позволял ей делать со мной всё, что она хочет. Она оскорбляет мой вкус, моё чувство стиля, мои привычки… Всё, что составляет мою личность! А ты просто стоишь и ешь блины.
Игорь переминался с ноги на ногу, не зная, что ответить. Мария Васильевна смотрела на них с деланным удивлением, будто не понимая, откуда столько драмы.
— Вы, молодёжь, совсем распустились, — проворчала она, комкая в руках шёлковый топ. — Ни уважения к старшим, ни благодарности за заботу. Я к вам со всей душой, а вы…
Алёна молча взяла телефон и вышла из комнаты. В голове у неё шумело от гнева, обиды и разочарования. Она не могла больше этого выносить. Хватит. Через пятнадцать минут она вернулась и протянула свекрови листок бумаги.
— Вот ваш билет на поезд. Он отправляется завтра в 10:15. Такси будет ждать у подъезда в 8:30.
— Что? — Мария Васильевна ошеломлённо уставилась на билет. — Ты… ты меня выгоняешь?
— Я забронировала вам билет домой, — ровным голосом ответила Алёна. — К сожалению, мы не готовы к таким… кардинальным переменам в нашем доме.
— Игорёша! — свекровь повернулась к сыну, схватившись за сердце. — Ты это слышал? Твоя жена меня выгоняет! Из твоего собственного дома!
— Это наш дом, — спокойно поправила Алёна, скрестив руки на груди. — И я не выгоняю вас. Я просто бронирую билет, чтобы вы могли вернуться домой завтра. Вместо того, чтобы проводить здесь неделю, как планировалось.
Игорь переминался с ноги на ногу, бледный и растерянный. Было видно, как в нём борются годы воспитания с осознанием того, что происходит что-то совершенно неправильное.
— Мам, — начал он неуверенно, — может, нам действительно лучше… ну, перенести твой визит?
— Что? — Мария Васильевна побледнела. — Ты на её стороне? Против родной матери?
— Нет сторон, — Алёна покачала головой. — Есть просто уважение к чужому пространству. К чужой жизни. Я не против ваших визитов. Я против того, как вы себя ведёте в нашем доме.
— Игорёша, — свекровь цепко ухватила сына за руку, — ты же не позволишь ей так со мной обращаться? Я ночь не спала, в поезде тряслась, только чтобы вам помочь, а она меня как собаку выгоняет!
— Мам, Алёна права, — сказал он наконец, аккуратно высвобождая руку из материнской хватки. — Ты… ты слишком много берёшь на себя. Это наш дом. Мы сами решаем, как здесь жить. Ты не можешь просто приехать и всё переделать.
— Я не переделывала! — голос Марии Васильевны взлетел на октаву выше. — Я наводила порядок! Помогала вам!
— Мы не просили о помощи, — Игорь удивился твёрдости в своём голосе. — В следующий раз, пожалуйста, спрашивай, прежде чем что-то делать в нашем доме.
— Родной сын… — Мария Васильевна картинно схватилась за сердце. — Променял мать на… на эти шмотки и шампуни! На вульгарные тряпки!
— Это не тряпки, мама, — голос Игоря звучал устало. — Это вещи Алёны. Она имеет право сама их выбирать.
— Не драматизируйте, — отрезала Алёна, протягивая Марии Васильевне билет. — Вы можете приезжать в гости. Но — в гости. А не устраивать тотальную ревизию нашей жизни.
Вечером Мария Васильевна заперлась в гостевой комнате, отказавшись от ужина. Игорь сидел на кухне, опустив голову.
— Я никогда раньше не видел её такой, — тихо сказал он. — Такой…
— Подавленной? — подсказала Алёна, ставя перед ним чашку чая.
— Я хотел сказать «несчастной», — вздохнул Игорь. — Она правда думает, что помогает. Она всегда так жила — контролировала всё, чтобы обезопасить своих близких. После того, как отец ушёл…
— Контроль не равен заботе, — мягко сказала Алёна. — И ты не обязан оправдывать её.
— Я знаю, — он поднял глаза. — Ты правильно сделала с билетом. Прости, что не встал на твою сторону раньше.
К вечеру следующего дня, проводив свекровь на вокзал, Алёна сидела в любимом кресле с бокалом вина. Посадка прошла без эксцессов — Мария Васильевна сохраняла ледяное молчание, лишь в последний момент обняв сына и шепнув что-то ему на ухо. Алёне она просто сухо кивнула.
Теперь в квартире царила блаженная тишина. Игорь молча расставлял вещи на прежние места: вернул журнальный столик к окну, повесил обратно картину, нашёл в кладовке их прежние шторы для ванной.
— Ты правда не сердишься? — спросил он, вешая обратно картину, аккуратно выверяя высоту.
— Сержусь, — честно ответила Алёна, потягивая вино. — Но я понимаю, что ты между двух огней. Просто… объясни ей, пожалуйста, что мы взрослые люди. Что мы сами решаем, как нам жить. И что помощь нужна, когда о ней просят. А не когда её навязывают.
— Я пытался, — Игорь присел на подлокотник её кресла. — Когда вы уехали в такси, я позвонил ей. Мама, конечно, обижена, но, думаю, со временем поймёт.
— А что она тебе шепнула на прощание? — не удержалась Алёна.
— О, — Игорь улыбнулся, — сказала, что оставила в морозилке три контейнера с пельменями собственного приготовления. И что я могу разогреть их, когда «эта твоя» не будет готовить.
— Серьёзно? — Алёна рассмеялась. — То есть, даже сейчас она считает, что я морю тебя голодом?
— Знаешь, в её представлении счастливый брак — это когда жена готовит борщи, а муж чинит краны. Она же из другого поколения. Для неё женщина, которая тратит три тысячи на шампунь вместо того, чтобы купить мужу новые носки, — это что-то немыслимое.
Игорь сел рядом с ней, и они замолчали, глядя в окно.
— Знаешь, — сказал он после паузы, — у мамы всегда была эта черта… всех контролировать. Бабушку, папу, меня. Наверное, поэтому отец и ушёл. Я привык, что она решает всё за всех. Но ты права. Пора научиться говорить «нет».
Алёна улыбнулась, глядя на мужа, словно впервые увидев в нём настоящего взрослого человека, а не того мальчика, которым он так часто становился рядом с матерью.
— А знаешь, что самое смешное? — спросила она, допивая вино. — У моей мамы те же замашки. Просто она реализует их на расстоянии — звонками и сообщениями. Помнишь, как она завалила меня советами перед нашей свадьбой?
— О да, — рассмеялся Игорь. — «Ни в коем случае не бери этот букет, он слишком вычурный! И платье должно быть как у принцессы, а не как у стриптизёрши!»
Они рассмеялись вместе, и напряжение последних двух дней начало понемногу таять.
Алёна подумала о завтрашнем дне — без шелеста пакетов, без комментариев о «неправильно» заваренном чае, без попыток «улучшить» каждый квадратный сантиметр их жизни. Но также она подумала, что, может быть, стоит позвонить Марии Васильевне через неделю. Не извиняться — нет. Но дать понять, что двери их дома по-прежнему открыты для неё. Просто теперь — на других условиях.
— И ещё, — Игорь улыбнулся и достал из кармана маленькую бутылочку шампуня. — Я спрятал один, когда она собирала твои «химикаты».
— Ты мой герой, — рассмеялась Алёна, глядя, как за окном, за пеленой дождя, мелькают огни вечернего города. В их собственной квартире. С их собственными правилами.
